Мотоциклист презрительно с ног до головы осмотрел Воронова и молча отвернулся от него.
- Говорить не хочет. Ничего не поделаешь - "высшая раса", - сказал Семен Петрович и вдруг с легкостью юноши вскочил с места, скомандовал: - Сми-ирно! Отвечать, когда с тобой разговаривает советский офицер!
Гитлеровец, прижав руки к бедрам и щелкнув каблуками, вытянулся перед Потапенко.
- Ну вот. Теперь другое дело, - садясь на свое место, сказал подполковник. - Спрашивай, Антоныч.
- Какая дивизия перед нами? - снова задал вопрос Воронов.
- Перед вас не есть дивизия. Перед вас есть большой армейский групп немецки войск! - запальчиво ответил фашист, сильно коверкая русские слова.
- Да он, оказывается, и по-русски говорит! - воскликнул Потапенко и уже сам стал задавать вопросы: - Сколько дивизий в этой группе?
- Я можно сказаль, но… это не есть хорошо вам.
- Говори.
- Два немецки моторизованный корпус. Семь дивизия!
- Кто командует армейской группой?
- Господин генераль фон Мизенбах. О-о о!.. Это ест большой генераль!..
- Танки есть в вашей армейской группе?
- Много. Очень много. Завтра немецки танк будет взяль Березовск. Послезавтра пойдет нах Москау!.. Герм…
Семен Петрович, все чаще затягиваясь табачным дымом из своей огромной люльки, исподлобья посмотрел на немца таким колючим взглядом, что у того застряли в горле слова.
- Видали, хлопцы? Он со своим генералом пойдет "нах Москау", а мы… Нас и за людей уже не считают, - наливаясь гневом, сказал командир полка. - Убери его отсюда, Бандура, к чертовой матери, иначе я ему сам покажу дорогу "нах Москау" и обратно!
Старшина открыл дверь, крикнул в темноту ночи:
- Чобот! Возьми его!
Когда дверь за мотоциклистом закрылась, Потапенко сказал:
- Возвращайтесь назад, старшина. Наблюдение за противником продолжать. О всех передвижениях немцев докладывать немедленно. Ясно?
- Так точно!
Бандура вышел из землянки. Потапенко склонился над картой.
- "Нах Москау"!.. - повторил Семен Петрович. Видно, его сильно задели эти слова.
- И главное - не скрывают своих намерений, подлецы!.. - сказал Воронов.
- Обнаглели, потому и не скрывают… - ответил Потапенко. - Нет, вы подумайте только: "нах Москау"! Ах ты, скотина!.. - выругался Потапенко и решительно поднялся с места.
8
Широкая асфальтированная дорога, словно быстро бегущая река, стремительно уносилась на запад. Вот она с ходу пересекла поляну и стала спускаться в лощину, которую огромной подковой охватывал подмосковный лес. В самом низу автострада нырнула в белесый туман и, выскочив с другой стороны, начала подниматься вверх. На гребне противолежащей возвышенности она проскользнула мимо рощицы, похожей на большой, грубо сделанный сапог, и скрылась с глаз.
По опушке этого охватывающего лощину леса проходила линия обороны батальона Кожина.
Морозило. На деревьях, опавших листьях, плащ-палатках и даже касках солдат серебрился иней. Бойцам сегодня не спалось. Они стояли возле орудий, выдвинутых вперед для стрельбы прямой наводкой, у пулеметов, нацеленных на лощину, и настороженно посматривали в сторону Андреевки. Смотрели туда, откуда с минуты на минуту должны были появиться немцы. Те самые немцы, которые, как утверждал пленный гитлеровец, сегодня намеревались достигнуть Березовска, а завтра пойти "нах Москау".
- Уж скорее бы, что ли… - плотнее кутаясь в плащ-палатку, сказал Озеров.
Иван был не из трусливого десятка, но он очень волновался перед первым боем. Да и не только он… Волновались все.
- Торопишься? - протирая пулемет, спросил Чайка.
- Ждать не люблю.
В ходе сообщения появился Кожин. Он подошел к окопу, укрепленному сверху двумя накатами толстых бревен. Метрах в двухстах от переднего края у Кожина был хорошо оборудованный наблюдательный пункт, и он мог бы руководить батальоном оттуда. Но этот день, когда его подразделения впервые должны были встретиться с немцами, он решил провести именно здесь, среди своих бойцов, и отсюда управлять боем.
- Асланов еще не вернулся? - спросил он своего ординарца.
- Никак нет, товарищ капитан, - ответил Валерий.
- Павлов, проверьте, когда от Щербинина ушел Асланов.
- Асланов здесь, товарищ капитан! - вывернувшись из-за кустов, сказал командир полковой батареи.
- Где тебя черти носят? - спросил Кожин.
- Ва, зачем черти?! Ноги носят, - подходя к окопу комбата, ответил старший лейтенант. - Не ругайся. Сам понимаю, но там, - он показал в сторону рощицы, - очень хороший НП. Все как на ладони видно.
- Как там Щербинин?
- Замаскировался. Ждет…
- Павлов, вызови еще разок сержанта Щербинина.
Но телефонисту не пришлось никого вызывать. Командир разведотделения позвонил сам и сообщил, что со стороны Андреевки показалась группа мотоциклистов.
- Это разведка, - сказал в трубку Кожин. - Замри. Главное, чтобы они тебя не заметили. Понял?
- А если они вздумают прочесать рощу? - спросил сержант.
- Вряд ли. Если немцы станут прочесывать каждую рощицу, которая встречается им на пути, то… - усомнился Кожин, но по напряженному молчанию Щербинина понял, что этот ответ не удовлетворил его. - Ну а если все-таки решатся - отходи.
Тревога Щербинина была не напрасной. В этом Александр вскоре убедился. Мотоциклисты, поравнявшись с рощей "сапог", сошли с машин и с автоматами наготове хотели углубиться в лесную чащу. Но в это время сзади подкатил еще один гитлеровец и сказал что-то. Один из немцев вскинул бинокль и внимательно стал вглядываться в рощу.
Александр хорошо представлял, как сейчас чувствуют себя Щербинин и его бойцы под таким пристальным, ощупывающим взглядом.
Но, видно, мотоциклист не заметил ничего подозрительного. Опустив бинокль, он сел на свою машину и дал газ. Остальные последовали за ним.
Немецкие мотоциклисты быстро приближались теперь к подковообразной опушке. Остановившись на дороге, они подняли бинокли и снова, как возле рощицы, издали стали осматривать опушку леса. Перед их глазами почти сплошной стеной стояли приземистые дубы, конусообразные, вечнозеленые ели, стройные сосны-великаны, своими вершинами подпирающие облака, кусты орешника, а за ними - чуть заметные холмики, усыпанные пожухлой, отсыревшей листвой.
Закончив осмотр, гитлеровцы приникли к пулеметам, установленным на мотоциклетных колясках, и дали длинные очереди по опушке. Бойцы батальона, затаившиеся в окопах, не ответили им. Только раскатистое эхо от выстрелов пронеслось по лесу.
- Ну, кажется, пронесло! - обрадованно вымолвил Кожин, когда немецкие мотоциклисты, дав еще несколько пулеметных очередей по лесу, помчались дальше. - Павлов, сообщи командиру резервного взвода: пусть готовится к встрече "гостей".
- Бараны! Ослы!.. - возмущался Асланов, с удивлением глядя вслед немецким мотоциклистам. - Ишак моего деда в десять раз был умнее, чем эти идиоты. Честное слово!
Кожин с осуждением посмотрел на командира батареи:
- Ослы, говоришь?..
- Конечно, ослы. Какая же это, к черту, разведка?!
"Нет, ослами их никак не назовешь, - мысленно рассуждал Кожин. - Конечно, сейчас их разведка допустила большую оплошность, но… Если бы немцы были глупыми, они не смогли бы пройти по нашей земле столько, сколько прошли. Им вскружили головы их победы. Вот почему они так нагло ведут себя…"
Командир батальона хотел возразить Асланову, поделиться с ним своими мыслями, но не успел. Настойчиво зазуммерил телефон. Кожин взял трубку.
- В трех километрах от меня - пехота противника… - донесся издали взволнованный голос Щербинина.
- Много?
- Вся дорога забита машинами.
- Танков не видно?
- Нет. Одни бронетранспортеры.
- Отходи к нам.
- Есть!
Кожин положил трубку и вызвал к себе командира первой роты Соколова.
- У тебя все готово? - спросил он.
- Все.
- Добро. Только не торопись. Когда головные машины спустятся в лощину, тогда и рвани. Понял?
- Так точно!
- Действуй.
Соколов, пригибаясь, побежал в сторону дороги.
Кожин соединился по телефону с командиром полка и доложил ему о приближении к переднему краю батальона немецких бронетранспортеров.
- Ясно. Держись… - сказал Потапенко и положил трубку.
Комбату стало как-то не по себе от этих двух коротких слов. Раньше командир полка никогда не разговаривал с ним так сухо.
Кожин еще не знал, что в это утро немцы начали наступление по всему фронту. Он медленно опустил трубку на рычаг, поднял к глазам бинокль и сразу же вдали увидел тупорылые бронированные машины. Первые из них, миновав рощу, в которой до того находился Щербинин, начали спускаться в лощину.
Из-за рваных облаков, словно крадучись, выглянуло скупое осеннее солнце. Гитлеровцев теперь видели все. Бойцы стояли в своих окопах и смотрели на приближающиеся бронетранспортеры. Заняв всю дорогу, они двигались по два в ряд, с интервалами в глубину в двадцать-тридцать метров. За их высокими бронированными бортами, плотно прижавшись друг к другу, сидели автоматчики в касках.
Тяжелые, закованные в броню машины шли так уверенно, такой монолитной массой, что у многих бойцов от подползающего к сердцу страха забегали по спине мурашки.
Тревожными были эти минуты ожидания. Люди молчаливо готовились к схватке.
Бронетранспортеры подходили все ближе.
- Э-эх, сколько и-их!.. - с тревогой протянул Карасев. "Боится…" - подумал Кожин.
- Карасев, у тебя есть спички? - спокойным голосом спросил комбат, у которого в правом кармане лежала полная коробка.