Кашка: Ну, не знаю. Я тоже молодая, но почему-то вверх дном ничего не переворачиваю.
Букашка: А может, это в тебе страсти не хватает?
Кашка: Че-го?
Каору: Вот он, мужик из 404-го! Хорош языком чесать, смотрите внимательно.
На экране появляется мужчина. Цифры показывают 10:52.
Мужчина одет в длинный серый плащ. Лет ему за тридцать – ну, может, под сорок. С виду – типичный яппи: костюм, галстук, черные туфли. Небольшие очки в металлической оправе. Ни сумки, ни портфеля. Руки в карманах плаща. Рост, комплекция, прическа – совершенно обычные. Встретишь такого на улице – забудешь практически сразу.
– М-да, с приметами у дяди негусто… – комментирует Кашка.
– А среди невзрачных чаще всего и попадаются маньяки, – отзывается Каору, почесывая подбородок. – Стресса больше накапливается.
Мужчина вытаскивает руку из кармана, глядит на часы, берет, не раздумывая, ключ от номера 404 и быстрым шагом направляется к лифту. Фигура исчезает с экрана. Каору кликает на паузу.
– Ну, что? – спрашивает она. – Кто что заметил?
– Самый обычный служака… – разочарованно говорит Кашка.
Каору укоризненно качает головой:
– Во-первых, ясно даже ослу: если в такое время деловой костюм с галстуком – значит, он пришел сюда прямо со службы.
– Извините, – краснеет Кашка.
– А по-моему, – вставляет Букашка, – он такими делишками давно промышляет. Уж очень привычные жесты… Видали, как ключ заграбастал? Даже не задумался.
Каору кивает:
– А ведь точно. Хвать – и бегом к лифту… Кратчайший путь – ни одного лишнего движения. Даже по сторонам не глянул ни разу.
Кашка: Значит, он здесь часто бывал?
Букашка: Завсегдатай, мать его…
Каору: Похоже на то. И небось точно так же девчонок по телефону заказывал.
Кашка: А может, он на китаянках специализируется? Все какой-то след…
Каору: Ну, вообще таких любителей пруд пруди. Но если он прямо со службы, в костюме часто сюда заходит – значит, работает недалеко.
Кашка: Очень может быть.
Букашка: И, наверное, в вечернюю смену.
Каору глядит на нее как на полоумную:
– С чего ты решила? А может, обычная история. Уходит с работы как все, западает в кабак, пропускает пару стаканчиков, расслабляется – и по девочкам…
Букашка: Ну да! Руки-то пустые. Значит, портфель на работе оставил. Шел бы домой – нес бы хоть что-нибудь. Сумку там, или папку с документами. Клерков с пустыми руками на свете не бывает. Стало быть, он потом обратно на работу собирался. Вот я что подумала.
Кашка: И что же он там ночью забыл?
Букашка: Да мало ли народу до рассвета в конторах горбатится? Особенно программисты всякие. Весь народ домой ушел, а эти сидят себе в одиночку и в системе ковыряются. Нельзя же компьютеры отключать, когда все работают. Вот они и сидят часов до двух или трех, а потом на такси домой едут. Им еще от фирмы специальные талончики на такси полагаются.
Кашка: А и правда. Морда у него и впрямь как у программиста… А ты, Букашка, откуда все это знаешь?
Букашка: А ты как думала? Я вообще-то раньше в компьютерной фирме служила. В солидной конторе бумажки перекладывала…
Кашка: Серьезно?
Букашка: Да куда уж серьезней, в конторе-то.
Кашка: Ну а чего ж ты тогда…
– Да погодите вы! – сердито обрывает их Каору. – Сидим здесь и говорим по делу. Кто говорит не по делу – пускай сидит где-нибудь еще.
– Извините… – смущается Кашка.
Каору возвращает запись на 10:52 и включает просмотр по кадрам. Выбирает подходящий кадр, кликает на паузу, выделяет курсором фигуру мужчины, увеличивает и распечатывает на принтере. Получается довольно крупный цветной портрет.
Кашка: Ухты!
Букашка: Круто! Все по-настоящему. Прямо "Блэйдраннер" какой-то.
Кашка: Удобно, конечно. Но если подумать – куда катится этот мир? Скоро уже в "лав-отель" спокойно зайти нельзя будет.
Каору: Вот и вы смотрите, на улицах всякой фигней не занимайтесь! Времена сейчас такие. Никогда не знаешь, откуда за тобой камера подглядывает.
Кашка: Смотрит Небо, смотрит Ад… Смотрит Цифра-Автомат.
Букашка: Вот именно. Надо все время быть начеку.
Каору распечатывает еще несколько портретов. Все берут по листку и разглядывают мужское лицо.
Каору: От увеличения чуток размыто… Но опознать вроде можно?
Кашка: Да уж! Теперь на улице встречу – мигом узнаю.
Каору двигает шеей, похрустывает позвонками, задумчиво молчит. И наконец вспоминает:
– А вчера, когда мы ушли, кто-нибудь из вас звонил по телефону?
Горничные качают головами.
Кашка: Я нет.
Букашка: И я нет.
Каору: Значит, после звонка этой китаянки никто телефона не трогал?
Кашка: Никто!
Букашка: Ни пальчиком!
Каору снимает трубку, переводит дух и нажимает кнопку повторного звонка.
После двух сигналов на другом конце провода отзывается мужской голос. Скороговоркой на китайском.
– Алё! – говорит Каору. – Это "лав-отель" "Альфавиль". Вчера в одиннадцать из вашей девчонки в нашем номере котлету сделали, было такое? У нас есть фотография того, кто это был. Камера на входе засекла. Я подумала, может, вам пригодится?
Трубка несколько секунд молчит. Затем отзывается по-японски:
– Подожди.
– Подожду, – соглашается Каору. – Сколько угодно…
На том конце провода, похоже, совещаются. Прижимая к уху трубку, Каору вертит в пальцах шариковую ручку. Кашка, держа перед собою веник как микрофон, кривляется, изображая звезду эстрады:
– Снег ти-ихо па-адал… То-олька ты-ы не пришла-а… Ско-олька-а у-угодна-а… Бу-уду ждать я ти-ибя! [8]
Трубка снова оживает:
– Где сейчас фотография?
– Здесь, – отвечает Каору. – Сушится на веревочке.
– А откуда ты этот номер узнала?
– В последнее время делают очень удобные телефоны.
Трубка несколько секунд молчит.
– Подъеду через десять минут, – наконец говорит мужчина.
– Буду ждать на крылечке, – кивает Каору.
Связь обрывается. Каору озабоченно хмурится, вешает трубку. И снова вращает шеей, похрустывая позвонками. В комнате повисает гнетущая тишина.
– Каору-сан, – не выдерживает Кашка.
– Ну чего?
– Вы что, и правда отдадите им фотографию?
– Ну я же, по-моему, ясно сказала: подонку, который из беззащитных девчонок котлеты делает, я свободно по улицам разгуливать не дам. Мало того что за номер не заплатил, так еще и простым клерком прикидывается, скотина.
– Но что они с ним сделают, если найдут? – не унимается Кашка. – Булыжник на шею – и в Токийский залив, так ведь? Не дай бог, еще и мы в сообщниках окажемся.
Каору хмурится еще больше:
– Ну, положим, убить не убьют… Пока эти китайцы друг дружку мочат, полиция не вмешивается. Но если японца пришьют – дело другое. Здесь им уже не отмазаться. Так что, скорей всего, поймают нашего красавчика, ухо-другое отрежут, да и отпустят.
Кашка: Ай! Больно.
Букашка: Прямо Ван Гог какой-то.
Кашка: И все же, Каору-сан… Думаете, они смогут найти человека по одной-единственной фотографии? В таком огромном городе?
Каору: Там ребятки с характером. Задумали чего – пока не выполнят, не успокоятся. Тем более когда всякие лохи вот так обставляют. Тут уж если не реагировать как положено, и девочки слушаться перестанут, и репутация пострадает. А без репутации в их мире просто не выжить.
Каору берет со стола сигареты и спички, закуривает. Поджимает губы, вздыхает – и выпускает длинную струйку дыма в застывшее на экране мужское лицо.
Десять минут спустя. Каору и Кашка стоят на крыльце отеля. Каору в кожаной куртке, спортивная шапочка надвинута до бровей. На Кашке – большой толстый свитер. На улице зябко: обе ежатся, обхватив себя за локти.
Из переулка выныривает огромный мотоцикл – тот же, что приезжал за проституткой. С китайцем за рулем. Останавливается неподалеку от них. Водитель снимает шлем, кладет на бензобак. Как и в прошлый раз, мотора не глушит. Стягивает с правой руки перчатку, прячет в карман куртки и застывает как истукан. Ни малейшей инициативы.
Каору широким шагом подходит к нему и вручает три распечатанных портрета.
– Он скорей всего в фирме служит, – говорит она. – Где-то неподалеку, в этом районе. Часто – в ночную смену. Сюда уже не раз селился и женщин заказывал. Видать, и ваш постоянный клиент.
Мужчина берет фотографии, несколько секунд сверлит взглядом. Похоже, без особого интереса.
– Ну и? – переводит он взгляд на Каору.
– Что – ну и?
– Зачем ты их мне даешь?
– Да так… Вдруг подумала, что пригодятся. А что, не надо?