Белая отечественная "Застава", в багажник которой еле поместилась сумка, горделиво фыркает синим облаком, но бежит бодро. Через опущенные окна врывается солено-присушенный ветер и мягко гладит лицо.
- А я уже думал сам добираться, не сразу понял, что Зец - это я, Заяц...
- Ох... - чуть не притормозил чернявый великан Янкович, рукам и ногам которого явно не помешали бы лишние дециметры салона. - Прошу простить... Да, фамилии не переводятся! Эту бумажку мне дали в секретариате деканата. Не обижайтесь, пожалуйста.
- Ну что вы?! Напротив - чувствую себя своим! - Заяц улыбнулся и вдруг засмотрелся на сказочный пейзаж справа: гора (или скала?), привязанная-приштопанная к земле (или к небу?) деревьями, срывалась к фиолетово-бирюзовому озеру и озорно кружила вместе с дорогой. А в воде похотливо купалось солнце (или вода - в солнце?)...
- Красиво... - прошептал гость, на что шофер (на вид ему около сорока) радостно кивнул головой и поддал газа.
Его доклад был на пленарном заседании. Заяц и подготовился, и старался как никогда: неожиданный оборот в приветствии, чтобы захватить внимание зала, "антитеза - тезис", и так далее. Он говорил о роли книги в развитии человечества, о славянских первопечатниках Скорине и Федорове.
- Вот основные чудеса света… - Заяц уверенно поднял к аудитории ладонь и начал загибать пальцы. - Монотеизм, колесо, открытие атома, полет человека в космос и... книга! - Когда он задумывался, на открытом лбу с ранними залысинами проявлялась глубокая вертикальная борозда-морщина, а длинные брови возносились римской пятеркой - как у совы. Заяц положил руки на края трибуны и после небольшой паузы закончил: - А книга может стать и международным символом. Символом единения, братства, общественной визиткой. Такой, как скипетр, флаг... Вот, например, инкунабулы Византийской библиотеки. Некоторые из них после падения Константинополя были переданы Палеологами в Москву. Например - Евангелие от Иоанна. Как свидетельствовали представители черногорской княжеской династии Негошей, она затем хранилась в сербских монастырях. Так вот, вообразите себе, - Заяц отошел от трибуны и приблизился к первым рядам зала, - если бы историки и архивисты отыскали ее - она бы стала символом-флагом всего славянства от этих югославских гор до гор Урала!
Вопрос ему был задан только один: "Почему среди основных чудес духовно-интеллектуального развития человечества вы не назвали открытие Солнечной системы?"
- Гелиоцентризм, по моему мнению, не оказал существенного влияния на культуру. Ну, крутится Земля вокруг Солнца… или нет. Человек видел, как вечером солнце прячется, умирает, а утром снова рождается. Это оставило отпечаток в его психологии, отобразилось в мифологии и фольклоре.
В перерыве многие подходили к нему, хвалили за доклад, но не было ни единого, даже косвенного намека на книгу Евангелия. Пусть иностранцы, немцы или французы, понятия о том не имеющие... Но здешние - сербы, черногорцы...
Вечером было застолье. Море традиционной ракии, коньяка, ликера "Горький лист". Любил Заяц это дело, но сдерживался - кто его знает, как там обернется… Все же - зарубежье.
Назавтра работали отдельные секции, и он пошел на "Культуру и историю Балкан". Послушал добротный доклад профессора Янковича о роли национальной поэзии в становлении сербской государственности, еще с десяток выступлений - и после кофе-паузы отправился в гостиницу отдохнуть. Спозаранку были запланированы экскурсии: теплоходом в Бока-Которский залив, на Скадарское озеро и в Цетиньский монастырь. На выбор. Разумеется, он предпочел последнее - в монастыре хранилась древняя библиотека.
И вот полупустой "Икарус" быстро отмерил полусотню километров от Подгорицы и закряхтел по узким улицам Цетини.
Городок был залит солнцем и перезрелым запахом смоковниц. Старательно склеенные из камней сонные стены монастыря. До лоска натертые подошвами ступеньки. Прохлада и медовый блеск иконных окладов церкви.
- Не хотите, господар профессор, побыть около мощей святого Петра? - прервал задумчивость тихий голос Янковича.
- Да, конечно.
В небольшой комнате под белыми сводами стен перед овальным окном стояла рака. Над ней - три скромные иконы. Монах в черной рясе и две старушки в длинных платках стояли на коленях перед мраморным возвышением. Янкович перекрестился, за ним машинально и Заяц.
"Ну вот, - подумал, - советский ученый, коммунист… Видел бы кто из наших..."
Затем они сидели на каменной скамье под тенью неизвестного дерева с толстыми и продолговатыми, как рыбы, листьями и ждали остальных.
- А большая библиотека в монастыре? - как сквозь дремоту спросил Заяц.
- Да, - коллега загадочно ожег его искрящимися зрачками. - Но византийского Евангелия от Иоанна там нет.
В последний день конференции Янкович пригласил Зайца к себе на ужин - в красивый белый дом под красно-рыжеватой крышей. Вместе с ним жил старик-отец, профессор истории. Невысокий, сухой, седые брови и ресницы, но под ними - живые каштановые глаза. Обрадовался гостю, похвалил, что поклонились Петру Цетиньскому. Говорил по-русски почти без акцента, только изредка вставляя сербские слова:
- С ним, святым Петром, и вашей страной - целая история. Когда подкрепитесь и захотите послушать старика, могу поведать... - и с четверть часа в тенистой прохладе звучал его лавровый голос: - Святой Петар Цетиньский, наш чудотворец и созидатель государства, учился в вашем Петрограде, а потом уже как архимандрит отправился к царице Екатерине просить помощи своему православному народу. А царица его не приняла... Затем его рукоположили в Карловцах в сан архиерея Черногорского, на что было получено разрешение австрийского императора. И снова подался Петар к своим братьям по духу и вере - с просьбой о поддержке, но князь Потемкин приказал его выгнать из Петрограда. Бедолагу бросили в полицейский экипаж и гнали день и ночь без отдыха к самой границе - как ростовщика, а не архиерея. Мол, какой архиерей без разрешения русийского Синода… Вот как! Словно не все общее под Божьим небом и не одинаковой силы... - Старик сморщил лоб и часто заморгал глазами, кашлянул, глотнул остывшего чая и продолжил: - А когда возвращался Петар, на Черногору напали турки, скадарский визир Махмут-паша Буш. Много людей истребили. Разграбили Цетиньский монастырь. И были голод и холод, и ели кору деревьев, и мололи на муку коренья и траву жученицу... И не было поддержки от русийского православного брата.
- Простите, а в каком это было году? - прервал Заяц.
- В 1785-м. В конце, словом, XVIII века. - Старик взглянул на напряженного сына и смягчил свой тон: - Вы же, я думаю, не будете обижаться на мою критику политики русийского царизма? Она же теперь по всей вашей истории разоблачается... - Взглянул внимательно, снова глотнул чаю. - Так вот, турки еще дважды за несколько лет нападали. И избранный митрополитом святой Петар у Бога покровительства просил. И победили Буша и его войско... - Старший Янкович помолчал и добавил как что-то наболевшее: - Не понимаю я европейскую и русийскую политику... Что есть наши Балканы? Это последний рубеж-бастион православия, славянства, если угодно. Земля, прижатая с юга неугомонным исламом, а с севера - утомленным католицизмом. Ослабеем мы - завтра воинствующий ислам войдет в надувену... тщеславную Европу! Покоримся мы - и кто из славянских народов поверит богатой и сильной Русии?
- Насколько я знаю, Россия и раньше не забывала о югославских народах. Царь Павел Первый даровал упомянутому митрополиту Петру орден Святого Александра Невского. И во времена войны с французами помощь была... - словно оправдываясь, уточнил Заяц.
- Да кто же оспаривает! "И раньше не забывала..." Не буду о недалеком - о споре Сталина и Тито. А тогда, при святом Петре, русийскую… русскую империю наполеоновский петао... петух клюнул! Вот и закрутились. А в то время Священный Синод Русской церкви признал митрополита Петра бездельником, учинившим "грехи тяжкие": при нем, мол, монастыри опустели да паства уменьшилась. Словно не войны тому виной... А еще - присланные из Русии книги он, мол, не читал и, спасая свой народ от голода, заложил какие-то монастырские богатства купцу из Боки.
- Добар дан! Я вижу, у нас гости! - У стола появилась - пришла с работы - стройная загорелая молодица. - Богдан! Папа!.. Ну что это за угощение… Подождите, я сейчас приготовлю...
Пока что-то аппетитно жарилось и шкворчало, младший Янкович изменил тему:
- Профессор Заяц интересуется штампованием книг... книгопечатанием. И вообще - историей инкунабул. В частности, византийским Евангелием от Иоанна.
- А, Евангелле по Йовану?! - оживился старик Янкович и, сведя выцветшие брови, спросил: - А вы слышали о братстве иоаннитов?
- Не довелось...
- Его создали в XVI веке под патронажем византийского патриарха афонские монахи. Их целью было сохранение и распространение Божьего книжного слова. В наше время похожую миссию исполняют Гедеоновы братья. Иоанниты долгое время и хранили упомянутое Евангелие.
- А потом с племянницей Палеолога привезли в Москву, откуда оно попало на территорию Югославии? - не сдержался Заяц.
Глаза старшего Янковича сузились. Он задумчиво сжал, даже прикусил тонкие губы: