Роман-парабола
Роман "Сімъ побѣдиши" - про власть тиранов и власть слова. Повествование ведется в двух временных срезах: XVI столетии и в наше время. В центре текста три главные пары персонажей-двойников: царь Иван Ужасный (Грозный) и диктатор Иван Мороз; митрополит, который возвел царя на трон - и профессор-историк, который помог своему бывшему студенту выиграть президентские выборы; первопечатник Иван Федорович (Федоров) и тележурналист Иван Федоренкин. А еще - Катерина Ягелонка, племянница короля Сигизмунда, которая не покорилась московскому царю и стала королевой Швеции, и - студентка Катерина...
"Все исчезает - ничего не меняется" - основной лейтмотив романа. А побеждает в результате не сила, а любовь. И - слово.
Содержание:
0. 1
І. 1
1. 4
II. 7
2. 10
ІІІ. 11
3. 14
ІV. 15
4. 16
V. 18
5. 19
VІ. 21
6. 24
VII. 25
7. 26
VIII. 27
8. 29
Примечания 30
Все исчезает - ничего не меняется
0.
Август 2010 года.
"Если б страх спасал от смерти - зайцы жили б вечно", - подумал он и вызвал лифт.
Серебристые двери раскрылись беззвучно. "Цивилизация", - помотал головой Николай Заяц и нажал на нижнюю кнопку. Спустился в долгий тоннель подземного перехода, скатился, держась одной рукой за перила, по пандусу к стеклянным дверям, перед которыми "цивилизация" и закончилась: как их открыть? Наклонился, оттолкнул, но инвалидная коляска отъехала назад. Это заметила моложавая брюнетка в коротком черном платье с вертикальными волнами стразов на спине, придержав пружинистые двери. Но проем был мал, и колесо несколько раз цеплялось за металлический стояк. Наконец он выкатился и улыбнулся девушке.
- Спасибо, красавица. Дай бог тебе здоровья.
Та улыбнулась, углубив на щеках симпатичные ямочки:
- Вам тоже...
И зацокала блестящими каблуками к турникетам. А он только теперь понял, что не знает, как и где платить за жетон или карточку. Все, казалось, продумал, а вот это...
- Пожалуйста, проезжайте, - контролер отбросила цепочку. - Не бойтесь, в другой раз купите... Молодые люди! - остановила она долговязых парней. - Помогите дедуле на эскалаторе... Додумались же наверху льготы отменить...
Заяц остановился у края платформы, поближе к громадному зеркалу - чтобы попасть в первый вагон. Дохнуло прохладой и железнодорожной смазкой, после чего из тьмы настороженно блеснули фары электрички.
Между бетоном с желтой полосой и поездом - с полпяди пространства, одолеть которое помог усатый человек с затемненными очками в форме машиниста метрополитена.
- Осторожно, двери закрываются! Следующая остановка - станция "Ноябрьская", переход на Заречную линию, - прозвучало дикторское сообщение.
Поезд тронулся и начал набирать разгон. Усач подошел к дверям - не тем, на которых белела надпись "Не прислоняться!", а почти невидимым, в кабину машиниста, закрытым изнутри, вынул из кармана фиолетового пиджака специальный накидной ключ, крутанул несколько раз и, взглянув на инвалидную коляску, незаметно нажал на никелированную ручку. Дверь тихо закрылась за ним.
- Служба безопасности метрополитена! - выкрикнул усач оторопелому машинисту. - Поступила информация, что на линии - пьяный. Проверка. Пожалуйста, дыхните вот сюда, - вытянул из внутреннего кармана баллончик, наклонился над машинистом и неожиданно пшикнул в лицо. Машинист было вскочил, но мгновенно ополз, а усач открыл форточку, отодвинул безжизненное тело и толкнул рычаг скорости от себя - поезд замедлил движение.
В это же время Заяц достал из кожаного дипломата, привязанного к инвалидной коляске, включенный ноутбук, по электронной почте отослал небольшой текст и спрятал назад.
Поезд скрипнул колесами и остановился. Потухли лампы освещения и экономно вспыхнули запасные, по две на вагон. За стеклами окон затихла шероховатая стена тоннеля.
- Уважаемые пассажиры, просим не беспокоиться... - прозвучал в динамиках мягкий голос усача. - На линии сбой электронапряжения. Через несколько минут продолжим движение. Руководство метрополитена приносит свои извинения. - А затем тот же голос зазвучал в рации главного диспетчерского пульта: - Внимание! Состав № 8 первой линии захвачен террористами и, заминированный, находится между станциями "Вокзальная" и "Ноябрьская". Все требования нашей группы - на электронной почте администрации президента. Предупреждаем: с двух сторон электросостава выставлены сенсорные видеокамеры. При первом выявлении каких-либо движений спецслужб поезд с пассажирами будет взорван! Это не шутка! Конец связи...
І.
Июнь 1429 года от Рождества Христова.
Когда монах оставил пещеру, взошло солнце.
Всю ночь он молился, а над миром грохотала гроза. Молнии вспарывали небесные хляби и падали в морскую бездну. И тогда ревел гром, стонали земля и горы, страшное эхо катилось с высот - словно разом взрывались тысячи иерихонских труб или насмерть бились за пространство дохристианские Зевс и Ярило.
И опрокидывалось небо, и растекалось водой по горным кручам, и нельзя было понять, где низ и где верх, где тропа человеческая, а где богова, где воображение и где жизнь.
Затем все утихло. И было слышно, как слова сливались с шуршанием ручейков, по которым небо стекало в недалекое море.
А когда взошло солнце, монах-отшельник оставил пещеру.
Тут, на Афоне, он жил с солнцем и ветром, сытился земными дарами, крепился святым духом. И просил бога навсегда оставить его тут - однако недавний сон заставил прервать скит и спуститься в земные хлопоты...
Дорога отобрала все старческие силы, но он не чувствовал этого. Не ощущал ни сбитых ног, ни задубелой от грязи тоги, ни обжигающей жажды. Шел и шел, шаркая посохом, плелся и полз, когда открывался горный склон. Радовался дневному свету, а краткие ночи проводил в сонном мороке. И брел дальше - пока не увидел перед собой монастырские ворота.
Сил поднять железное кольцо и постучать уже не осталось. "Спасибо тебе, боже", - выговорил или подумал монах - и упал на жухлую траву.
Первыми его заметили рыбаки, которые привезли из Салоников муку и воск. Они занесли старика за монастырские стены, положили в тень кипариса и сообщили игумену Нилу. Когда тот пришел, монах уже очнулся и радостно смотрел на церковный крест.
- Брат Филофей?.. Приветствую тебя, боголюбивый друг! После нелегкой дороги окажи любезность - будь гостем в моей келье. - Игумен оглянулся на молодого келейника, чтобы тот помог, но старый монах неожиданно упал к их ногам.
- Евлогите! - прошептал он традиционное афонское приветствие, перекрестился и стал просить прощения, но слова утопали в пересохшей глотке.
- О Кириос , - смутился игумен.
Он послал келейника за водой и попробовал поднять старца Филофея, но тот опять лег на землю и одержимо зашептал:
- Жгут тело мое грехи непогасные, каменьями их руки и ноги мои отягощены, и нет мне прощения за то, что выпросил я у Бога скит высокий - и оставил его…
Слезы текли по худым щекам, по старческим морщинам и кровавым царапинам. В седую бороду вплелось несколько сухих листьев айвы и оливы: пещера Филофея была в Каруле, наисуровейшем афонском месте.
Игумен Нил присел к старцу и провел ладонью по его хитону, точнее - по тому, что осталось от него после долгого отшельничества. Филофей, предшественник Нила на игуменстве, двенадцать лет тому подался в скит - и явился словно из воспоминаний.
Прибежал келейник. Хоть Филофей и не пил уже трое суток, но воде не обрадовался - сделал три небольших глотка и отдал корец. И, став на колени, заговорил звучнее:
- Как учил отец Иоанн, Синайский игумен - оставив людской мир, не прикасайся более к нему, ибо страстям удобно сызнова возвращаться. Молитесь, братья мои во Христе, дабы те страсти меня опять не полонили…
Игумену и келейнику удалось поднять монаха и отвести в трапезную. Но и от скромной монастырской еды тот отказался:
- Не могу я сытить тело, не утолив сперва душу молитвою, а глаза - созерцанием святых икон. Оставьте, братья любые, меня в молитве, а потом я поведаю вам о причине прихода.
Филофей так и не вошел в церковь - встал на колени перед каменными ступенями и сам окаменел на весь день. Уста трепетно шептали слова к Всевышнему, а глаза, по-прежнему глубокие и молодые, искрились слезным очарованием и смотрели куда-то вперед - через церковные стены, через время и пространство...