Вот изменник показал вам всем недавно пример, как не надо делать. Слабостью и дуростью можно погубить отборный отряд. Жадность, горделивость и неверие - это тоже такие виды слабости и дурости.
Вы помните: Мы - дружина! Все заедино! Каждый друг за друга горой!
… А наш князь, я уверен, жив. Его ещё предстоит выручать.
А сейчас будем делать вот что…
Когда примерно за полночь лагерь неприятеля уже утихомирился, глубоко в немецком лагере вдруг послышалось сопение, стон, сдавленный крик, потом ещё, потом ещё. Дозорные дали сигнал тревоги, лагерь пришёл в движение. Через полчаса магистру Олафу доложили, что вырезана целая сотня кнехтов, стоявшая ближе к обозу, и обозная охрана. А провизия полита какой-то дрянью, которая воняет, хуже мертвечины, скорее всего, её есть больше нельзя. Следы русов затерялись в ночной пуще. От этих людей магистру приходилось так перекривиться, что казалось - уже паралич. Ему оставалось предположить, что такую незаметную вылазку беловежцам удалось предпринять либо из-за скрытого подземного выхода наружу, либо из-за действующей у него в тылу большой и очень опасной шайки. Пришлось утроить дозорных.
На утро недоспавшие и недоевшие немцы пошли на штурм. В отличие от викингов эти себя больше берегли - прикрывались щитами, обстреливали крепостные стены тучей стрел, хоронясь за большими деревянными стенами на огромных колёсах забрасывали крепостной ров землёй и ветками, организуя себе несколько широких подходов к стенам.
Когда немцы побежали по лестницам наверх, оказалось, что у беловежцев припасены на стенах брёвна, которые скатывались по хребтам и головам, ломая и вывихивая головы, руки, спины. А кроме кипящей смолы есть ещё и греческий огонь, который очень хорошо горел не только на катапультах, а и на кнехтах и на рыцарях. Стальная машина обороны снова сработала отлично. Немцы с проклятиями и потерями откатились обратно. Люди Белой Вежи радостно орали им вслед: "Наелись нашего хлеба?! Иди ещё тебя угощу! Здохни, гад попа̀лены!!! Нехай уся шкура с тябе спаузе! Рыло шпрэхаускае! Глянь туды - абезножелы карачытца… Застрели его, каб не мучыуса!"*
Изумлённый не по-хорошему магистр Олаф приказал бомбить центральную башню. Оттуда беловежцы метали камни дальше, чем могли метнуть немцы, всё время были в выигрыше. Издалека уже привезли камней, подбирали камни, пущенные беловежцами, и методично старались бить в одно и тоже место - посередине Белой Вежи, посередине башни. От ударов камней о камни летели смертоносные быстрые и острые осколки, пробивавшие даже иногда щит, за которым прятался какой нибудь боец, а иногда просто проламывавшие кому-то череп, грудь или рвавшие живот, руку или ногу. Иногда камни перелетали мимо башни, творя что-нибудь жуткое на её задах. Редко, но некоторые камни ложились ровно на верхнюю площадку вежи, то снесло человека, то ломало крепостные зубцы и камнемётные орудия.
Беловежцы отбивались, как могли. Бранибор в начале осады дважды улучал момент и внезапно вылетал со своей сотней верхами, утворяя в лагере неприятеля жестокие потери и быстро прячась обратно в крепость. Потом немцы навалили перед обоими мостами через ров брёвен, и, внезапность больше не удалась.
Через два дня непрерывного камнеметания в башне пробили дыру. На третий день вежа была разрушена, как оборонительное сооружение. Остался каменный идол - верхняя площадка небольшим куском ровной поверхности держалась на великанском осколке стены и нависала над пропастью и горой из обломков. Один наблюдатель из беловежцев всё равно сидел наверху, благо, что залезть туда для бойцов крепости не составляло большого труда.
Бранибор видел, как таяли силы защитников Белой Вежи, понимал, что снова приближается неизбежный, теперь уже решающий штурм, и, что, видимо, крепость не удержать. Надо было спасти княжну с детьми. Надо было отправить к матери Элипранда. И селян, укрывшихся в крепости, и частью тоже пострадавших во время вражеских атак, тоже надо было как-то сберечь.
Единственный понятный выход - для малого отряда вырваться из осаждённой крепости под прикрытием всех оставшихся сил. А с остальными что делать?
Бранибор приказал Вершиславу собрать остатки его охранной полусотни. Набралось двенадцать человек, вместе с Вершиславом. Восновном из его лучшего десятка. Здесь был Горобей и Брыва, Кудеяр и Прытко, Зграбень, Пловда, Кичун, Скайняр, Пересвет, Смолян и уцелевший до сих пор молодой боец Граник. К ним же приставили Святояра, Элипранда, Меркула, эугѐнера Поликарпа, который попросился за все труды отпустить его домой и княгиню Пресветлу с детьми.
Построив отряд вместе с конями, Бранибор осмотрел всех ещё раз. Все наряжены и вооружены по силам и по смыслу. Кони отдохнувшие, копыта обмотаны тряпками. Княгиня, одетая в кожаные доспехи стала похожа на молоденького гридня, собранная стоит, старается. Это хорошо. Княжата привязаны к сёдлам, чтобы не выпали. Молчат, терпят, не плачут и не жалуются. Очень хорошо. Остановился около Элипранда.
- А зачем щит отцовский к седлу приторочен?!
- Так подарок же! - заступился Святояр.
- Щит - он для чего? Правильно - защищать. На спину надо одеть, воины!
Когда перенарядили Элипранда, поменяли ему щит за спиной с маленького лёгкого на щит Буривоя, молодой человек оказался закрыт по самую макушку. И Бранибор продолжил.
- Первая главная задача твоя Вершислав - увезти княгиню нашу с детьми в безопасное место. Сначала в Деречин. Потом - посмотришь, но, не медля. Тут всё ясно, много раз обговорено, но всё равно - осторожно.
Вторая важная задача - молодого бойца Элипранда, нашего брата и гостя, единственного сына у матери, вернуть ей целым и каким? Правильно, невредимым. Действовать будете стремительно, смело и непреодолимо! Ясно? Мы в это время ударим по ним огнём в заходнем направлении, чтобы отвлечь от вас внимание. А вы будете уходить на восход солнца.
Отряд под началом старшины Вершислава обеспечивает прорыв и отход на безопасное расстояние. После чего действует по собственному назначению. Вершислав его знает…
Когда прорвётесь, а у вас никаких других исходов быть не может! Элипранда отправляете домой через Берестье. Его будут сопровождать Меркул, Поликарп и Святояр. Не возражать старшему! Ты больше всех за него и отвечаешь. За брата! Сопровождать до самого города Милана!
- Как до Милана?! Я хочу остаться!!!
- Вершислав, растолкуй младшему, что к чему, а то оплеухой его награжу. Ненароком могу голову снести… А она ему ещё пригодиться.
В Милане пробудешь полгода, посмотришь, как там Элипранд с матушкой Олёной поживают, поможешь, ума наберёшься. А после возвращайся, браток, домой, милости просим. Ждать тебя буду к следующей весне. Смотри, надолго не задерживайся. Это тебе мой приказ. Всё. Не поминайте лихом. В добрый час!
Все обнимались и прощались на всякий случай. Ведь случаи, как известно, бывают всякие…
Вершислав задержался перед Бранибором. Подошёл.
- Брат!
- Что тебе, Вершко?
- Брат… прости…
- Не кручинься, добрый молодец, останутся враги и на твою долю.
- Меня в лесу спасла мать тех детей, что вышли ночью из Древляны. Любавой зовут. Тому мальчику Тверду я показал берлогу у речки, чтобы он мог спастись. У мальчика верный глаз и твёрдая память…
- Понял тебя, брат!
- И я хочу тебе сказать… что бы ты…
- Я поберегусь, если получится, браток.
- Ты мне почти как отец… останься живым… пожалуйста…
Крепко обнялись, будто две горы сошлись, будто два орла ударились крыльями.
- Я постараюсь… и тебе удачи… сделай всё, как надо… Я тобою очень горжусь.
И Вершко, скрепя сердце, пошёл догонять свой сборный отряд особого назначения.
Бранибор смотрел им вслед. Не хмурился, не улыбался, а казалось ему, что наступило самое важное время в его жизни, а до сих пор он к нему только готовился. Вот он сам - сильный и умелый воин, вот его небольшая, но самая крепкая и умелая на свете дружина, вот его любимое место, его крепость Белая Вежа. За стенами - жестокий и многочисленный враг. "Что ещё нужно мужчине, чтобы с радостью и вдохновением выполнить своё предназначение на Земле? - защитить свой народ. Жить осталось, может быть, сутки, но зато как можно их прожить! С полным восторгом! Главное - стереть как можно больше врагов с лица моей Белой земли".
Когда подъехали к воротам, Элипранд сказал Святояру:
- Я очень рад, что ты поедешь со мной. - Внимательно посмотрели друг на друга.
Наступил предрассветный час. Ворота открыли быстро и без лишнего шума. В отворённые Берестейские ворота вылетел маленький конный отряд.
Бранибор махнул рукой. В лагерь крестоносного войска полетели огненные звёзды, перечёркивая и небо, и остатки призрачного покоя. На за̀ходе солнца занимался лесной пожар, которого старались до сих пор избежать, потому что кто в поле, может и отойти, а кто в стенах, будет задыхаться дымом этого пожара. И подумал краем сознания: "А что Гордей?.. бился вместе… если он и враг, то куда он теперь денется… из крепости…"
А отряд Вершислава летел на восход на Деречинскую дорогу. В поднявшемся среди немцев переполохе легко ломали сопротивление немногих дозорных. Пролетели. В щите за спиной Элипранда появилась выбоина от стрелы. У змеи под глазом. В конце отряда Вершко заметил "лишнего" бойца, который скакал с ними и тоже помогал отбиваться от немчуры, придержал коня. А "лишним" оказался оставшийся из сотни Судислава, увязавшийся за ними всё тот же десятник Гордей.
- А ты чего здесь?! - напрягся Вершко в сторону Гордея.
- Бранибор отправил гонцом в Киев! - надменно ответил тот.
- Мне он ничего не говорил.
- Не всё и тебе знать надо!
- Ты чего, Гордей, на дыбки лезешь?!