- … Приказал мне князь спасать его семью. А сам в Ломже остался пана Войцемежа обращать…
- В жабу?… Чего глядишь? В жабу надо было этого Войцемежа обратить. И каблуком раздавить, чтобы было моркое, склизкое место. Вообще туда не ездить! Сколько бы мы с Любомиром за это время уже немчуры побили. Месяц прошёл! Мы и так били, но насколько было бы веселее.
- Да, сам не знаю, как жив… - с трудом выговорил Вершко. - А оттуда никаких известий? Из Ломжи.
- … Только немцев вижу и слышу, а про князя ничего… Судислав - изменник!
- В каком смысле?
- В прямом! Вывел из крепости свою сотню по поддельному письму от князя и немцам сдал. Мало кто спасся.
- Как же так?!
- Вот так! Видишь, как мы тут "интересно" живём… Сам-то можешь принять начало… - Бранибор оглянулся на брата, оторвавшись от наблюдения за немцами. - Вижу. Молодец! Давай, собирай свою полсотню… кто остался, леченных-калеченных-увеченных, всех во двор. Принимай.
- Постой, брат! А какое писмо от князя? С печаткой что-ли?
- С печаткой, брат!
- Значит, Любомира в полон захватили…
- Тоже надеюсь, что не убили…
- … Печатку сняли, да к письму… А через кого же Судислав договорился о сдаче? Он тут при тебе был всё время?
- Я ничего не заметил…
- А Гордей где?
- А что Гордей? Вон на стене со своим десятком, к бою готовый.
- Да, что-то не сходиться…
- Что у тебя не сходиться?
- Я на Гордея думаю, что он предатель.
- Предатель?.. А чего он тогда в крепость вернулся?
- Вот то-то и не сходиться.
- Может, ты из-за Радуницы… о нём думаешь?.. Ну, сейчас пускай на стене постоит. С чего ты взял-то про него?
- Может он вернулся ворота открыть? Или счас со стены соскочит, врага пустит! Нету у меня доказательств, только предчувствие. Не верю ему… всем нутром не верю.
- Да?.. Не трож его пока… Каждая пара рук на стене дорога̀.
Глава девятнадцатая. Твердыня
Они обтекли крепость со всех сторон. Заперли все дороги и тропки.
С беловежских стен наблюдали приготовления к штурму. У Бранибора давно всё готово. Руки у многих поквитаться ждут, не то что в ладонях, аж до плечей чешутся.
По своей логике немцы выдвинули вперёд наёмников. Это были те самые викинги-свеи, человек восемьсот. То ли не всех видели, то ли ещё приплыли. В полосатых штанах, со свастиками и всякими мордами на щитах, галдящие, торсы голые по жаре, шлемы у многих рогатые, волосы выбиваются рыжие. У одного воина и вовсе всё тело обросшее рыжим мехом, аки вепрь. Ярл ихний - могучий, весь в татуировках, воинственный, значит. Воинство выкрикает имя бога своего Одина, понимает только силу, другой порядок презирает. Им было обещано, что награбленного отдадут им столько, сколько смогут унести на себе в руках. Недальновидные! Не могли подумать, что у них может не остаться рук.
Бранибор понимал, что викингами магистр Олаф всего лишь прощупает оборону крепости. Похоже, это его, магистра с синим крашенным конским хвостом на шеломе разглядел Бранибор в рядах горделивых рыцарей. На копьях у них ленточки, щиты размалёваны, на шеломах - всякая белиберда присобачена. Как дети… если бы не хуже! На многих белые наддёвы поверх металлической зброи. На наддёвах у каждого свои значки, у многих кресты самого разного вида. Опять крестоносцы… Крыжаки… Неимётся…
Отделились от немецкого войска послы. На конях подъехали на треть стрелища*. Кричат:
- Выходите из крепости! Вам худородным честь от нашего великого магистра! Кто пожелает, того он возьмёт на службу в своё войско! А упираться вам не за что!.. Нету больше вашего князя!!! - и из мешка вынимают и поднимают на копье… голову князя Любомира…
Затихло всё. Замерло дыхание на стенах. На копье на обозрение крепости возвышалась отрубленная голова со русыми Любомировыми кудрями, с полузакрытыми глазами, с кровавым низом шеи…
Ахнули на стене Беловежской… Опустились руки… Замерли сердца, ужасом сковало члены, в жилах кровь заледенела…
- ЭТО НЕ ОН!!! Непра-авда!!! Это друго-ой!!! - раздался истошный вопль со стены. Все обернулись, а это Вершко рванулся, как обезумелый, готов со стены сигануть. Друзья его схватили за одёжу, за плечи, за руки на помост валят, чтобы уберечь…
- Любомир в походе бороды не брил!!! Это не он… это другой… это другой… - хрипел Вершко, придавленный Брывой и Горобеем. И друзья все, тоже приходя в себя, сознавая, как правду, заорали вслед за ним, чтобы всем своим слышно было:
- Князь в походе бороды не брил!!! Это другой!!!
И вся Белая Вежа сначала дружина, а потом и всё войско заорали на разные голоса, как шквал непогоды оглушающе громко:
- Ах вы су…..!!! Ах вы…..!!!..….!!! Князя думали мы не узнаем своего??! Идзете на… усим кагалом* сваим!!!
После недолгих приготовлений, враг решил атаковать. Первый удар. А солнышко на вершине! Пекёт! Атака викингов была стремительной и дикой по натиску. Они бросились с лестницами на стены. В ров перед крепостью кидались с разбега и лезли наверх под градом стрел со стен, срывая ногти. Кого в таком деле волнуют ногти?! Как только вики с бранью и воем побежали вверх по лестницам, по стене пронесся повторяемый криком десятников приказ Бранибора: "Смола-а, камни-и, багрры-ы!" Перекинули котлы, вылили на головы виков кипящую смолу, посыпали камни, и длинными баграми в десятках умелых и дружных рук, с зычным: "Раз-два взяли!!" - опрокидывали лестницы с бегущими по ним врагами.
Викингов не останавливала боль и неудачи, они вскакивали с земли с поломанными руками, обожжёнными лицами и вытекшими глазами, со шкварчащими от смолы спинами и снова остервенело лезли на стену ещё быстрее. Мечи держали зубами, проткнутые насквозь продолжали сражаться. Некоторым удавалось вскочить на стену. Этих тут же поднимали на копья и кидали вниз на головы собратьев.
Любое войско может дрогнуть под бешенным натиском, кроме двух случаев: когда степень бешенства ещё выше и когда кроме бешенства ещё противостоит твёрдая выучка и железная дисциплина. Последнее всё в высшей степени было у войска Бранибора. Как кузнец не обращает внимания на жар, искры и шипение металла, а только крепче хват клещей, увереннее удар молота, так беловежцы на свирепость викингов только твёрже стояли на ногах, крепче сжимали оружие, зорче следили за врагом, внимательнее слушали приказы и молотили, молотили, молотили. И перемолотили.
Останки викингов сваренные смолой, с перебитыми, вывернутыми телами, валялись под стенами в лужах смолы и крови, некоторые расползались, стеная и проклиная, резали себе, безнадёжно раненным, вены и друг другу горла и животы.
Бранибор сурово смотрел вниз:
- Конец викингам! Не только меч нужен, а мастерство и лучшее оружие! Не только ярость, а дальновидность!
С другой стороны поля боя на уничтожение викингов смотрел магистр Олаф.
- Недурно. - процедил он. - Тупоголовым - туда и дорога. Приготовить огонь!
Для людей Бранибора жара̀ от солнца и схватки была невероятной, воины спускались до криниц и выливали на себя вёдра воды, зброя шипела! Многие давно поснимали раскалённую броню, хоть и не самое лучшее время быть без защиты.
Немцы выкатили катапульты. Вскоре на стены полетели горящие горшки со смолой, обмотанные паклей. Сейчас работали ополченцы и простые мужики селяне. Бегом таскали воду из криниц. Тут же заливали пожары водой, прятались под навесами стен. Появились не только раненные, но и обожжённые, стало недоставать воды. В ход пошёл песок. Сыпались также и стрелы - лучники подошли на выстрел, их горящие стрелы также распространяли огонь. Почти сразу в ответ стали бить камнемёты из крепости, тоже горшками с огнём, но со своим самодельным "греческим", по немецким катапультам. Наш-то огонь пожарче горит! Метание беловежцам управляли с высокой срединной башни. Точность попадания с обеих сторон была не слишком высока, но у немцев не было запасено столько воды. Их катапульты из-за перегоревших ремней вышли из строя. Вершислав со своими сидел на самой Белой Веже. Долго метились наконец прямо с неё стали кидать камни в скопище рыцарей, где виднелся синий конский хвост на шлеме. В сам хвост не попали, но рыцарей и коней попортили немало, пока те сообразили, на какое расстояние надо отойти.
Вызвать пожары в крепости немцам всё же удалось. Погорели дома и конюшни. Люди остались без крыши над головой, а коней перегнали в простые загоны. Стены сохранили.
Наконец немцы тоже перегрелись. Отошли, спрятались в лес. Передых… Решили ждать, спать до раннего утра, чтобы воевать и геройствовать, как им, рыцарям хотелось, можно было с удовольствием.
- Не дадим врагу отдыхать! Не на веселье приехали, будут смертушку прнимать за учинённый разор нашей земли! - толковал Бранибор начальникам отрядов. - Первого слушать ныне меня!
Тут даже возникал как бы смущённый ропот:
- Да ты и не сомневайся, Бранибор, кого теперь ещё и слушать, как не тебя!
- Будем бить врага, чтобы ему стало тошно на нашей земле, чтобы во все тяжкие бежал отсель восвояси!
- А не маловато ли нас, чтобы так бить? - спрашивал опытный сотник, приведший помощь из Берестья. - Всё-таки, нас даже и с ополчением всего чуть больше восьми сотен, а их пять тыщь ещё осталось, и там рыцарей много, человек семьсот. Подмога бы нам ещё не помешала…
- Не сравнивай, Козьма, одно только число. Выучкой надо победить, умом и хитростью, когда числа не хватает. Нет другой силы кроме нас, чтобы разбить врага. И нет нам третьего пути, или победить или погибнуть! А погибнуть может и дурак. И отступать нам некуда - мы в сердце нашей земли. Наш правило одно: где мы - там и наша победа!