Глава десятая. Беловежская пуща
Гонцы и купцы приносили плохие вести с заходних земель о новых войнах и народных волнениях. Важные события разворачивались и надвигались и в восходних землях. Поэтому в пятнадцатый день месяца травеня* лета 6575 от С.М. (1066 от Р.Х.) в Белой Веже был затеян сход князей из окру̀жных земель.
Важный гость у князя Любомира - Изяслав Ярославович князь Киевский. Рюрикович. Преемник Ярослава Мудрого. Зрелый он муж - сорока двух лет от роду, против Любомира тридцатилетнего гораздо опытнее. Ждут ещё панов ляховитских - подданных короля польского Болеслава Смелого и даже сам Болеслав обещался подъехать.
Вкрадчиво и мягко говорил Изяслав Любомиру:
- Хорошее княжество у тебя, Любомир. Нет, не завидую, не пойми плохо! Учу себе, запоминаю, значит: Белая Вежа, Белый Исток, Деречин, Добучин, Кобрин, Дрогичин, Бельск, Бранск, Берестье, Белая Подлеска - так? Знаю, что мой отец твоему отцу помогал обустраивать заходние рубежи. Много помню… И река есть Белая. А ты любишь "белое".
- Да, предками завещанное. Белояры - и всё стараемся подобрать белое: и землю белую, и друзей, и дела стараемся вершить белые. Жалею только, что невелика у меня родня поблизости. Ни с кем ещё не успел породниться. Детки маленькие - Витку восемь лет, Долинке всего пять.
- А я к тебе за тем и приехал, князь Любомир, чтобы с добрым человеком подружиться и породниться. О беде твоей, конечно, наслышан. Светлое место на небе твоим отцу и брату!.. Ты, Любомир Годинович, известного почитаемого рода потомок. Наслышан я из уст других и сам видел не раз, что ты слову своему верен, честью своей дорожишь. Наши отцы всегда по-доброму между собой ладили. С тобой бы дружить - хорошее дело.
Хочу тебя спросить, не держишь ли зла на нас Рюриковичей, а пуще на Ярославичей, на меня, на братьев моих?
- За что бы мне зло на тебя держать, Изяслав Ярославович?
- Ну как же, приехали предки мои из-за моря, оседлали русские земли от севера до юга. Сами - чуть ли не иноземцы. Твой род великий, правивший веками, от величия отстранили. Я слыхал немало таких слов и даже книжки такие читал, где нас хают. Как считаешь, князь?
Любомир помолчал, обдумывая слова:
- Нет ничего навеки неизменного. Что Белоярам было предназначено, то, они и прожили и совершили. Ведомо, что кроме Буса*, не назвал народ другого Побуда* из нашего рода. Думаю, что ваш черёд пришёл показать величие Русской земли. А мне, если Бог даст помочь вам в этом, будет отрадно.
- Великие слова! - после небольшого молчания, внимательно вперившись взглядом в Любомира, сказал Изяслав. - Я рад, что их услышал от тебя, князь.
- А о каком Боге ты сейчас говоришь? - вдруг весело, со смехом поднял голову Изяслав. - Я наслышан, что Христа не жалуешь? Да не печалься, Любомир Годинович! - и перешёл почти на шёпот, наклонившись к Любомиру, - я и сам старых богов почитаю, только не напоказ. Но, видишь, какая штука, нельзя объединить разные роды с разными верами на общее дело - у всех свой нрав, свой обычай: один в лес, другой по дрова, а третий - праздновать. Все переспорятся, перелаются, кто важнее, что первее, князя не слушают за своими спорами! Любое общее дело могут погубить. Как тут государство управить? А ты посмотри, что на Заходе делается - одна вера захватывает всех, упорно, шаг за шагом. Если мы здесь такое же своё не учредим - нас поглотят также! Новое оружие появилось на свете, что и не помыслилось раньше. Духовное оружие! Читал я немецких монахов хроники - прямо так и пишут: "духовное оружие".
- Как может быть? Духовное стоит над оружием, покоряет без кровопролития.
- Вот именно "покоряет"! А потом приходит наш князь либо их граф и налагает руку на "духовно покорённых"! Потому - вера тоже вид оружия.
- Необычное для меня говоришь, князь. Я привык к вере предков. Как её променять на любую другую - не понимаю.
- Да не променивай, дорогой мой князь, не променивай! Верность - и есть вера и честь. А прими, прими ещё и эту, важную необходимость. Что под одно знамя все мы должны становиться… А? - улыбается Изяслав.
- Я подумаю, князь. Важные слова надо обдумать.
- Конечно, князь, подумай, кто тебя торопит. Но и медлить не годится.
После прогулки, за столом Изяслав рассуждал о Всеславе Чародее.
- Всеслав разорил Великий Новгород в прошлом году. Колокол с храма Софии* даже снял и у себя в Полоцке в храме повесил. А зачем? Хочет показать, что у него пра̀ва больше. А ведь тоже нам брат! Мы трое Ярославичей живём мирно, дружно, сообща. А он выбиться хочет над нами. Прямое насмехательство - Новгород наш подданный побил! Да, что там - сына моего Мстислава князя Новгородского побил.
А кто за Всеслава? Свеи за него. Наймитов готов вести на нас! Не можно оставити ему это. В будущем году по весне пойдём биться с ним. Да, и ему уже сказали. Не хочет по-доброму, считает себя старейшим, сильнейшим и разумнейшим. А ведь нет его старейшества, и на великое княжение у него не право, а только жадность.
А ты, Любомир Годинович, с ляхами пограничник. Вот я и предлагаю, как приедут паны ляховиты, договориться тебе с ними на мир нерушимый на несколько лет. А я помогу. Чтобы ляхи вдруг не пошли на помощь Всеславу через твои земли хоть мирно, хоть с войной. Конечно, паны - это не Болеслав Краковский, паны второстепенные, но будет шаг вперёд. С Болеславом мир - это моя забота.
- И у меня те же устремления, Изяслав Ярославович, мира хочу с ляхами добиться!
- Добрые слова! А с граничащими с тобой с полудня Волынской землёй и с Червеньской у нас пока братская любовь и взаимопонимание - нападения не будет.
- А мы с ятвягами со стороны полуночной ныне мирно живём, хотя и без договора…
- А говорят, у ятвягов жонки бородаты, правда ли? - смеётся Изяслав.
- Да чего бы, князь, люди, как люди.
- А это дьяки мои не взлюбили их за язычество, хают почём зря, всякую хе…ню понапридумывали. - во все зубы посмеивается Изяслав. - Могут так и про тебя начать небылицы сочинять. Всем языки не привяжешь…
Ещё через полдня Изяслав говорит:
- А у меня к тебе есть ещё дело, князь Любомир.
- Дело, так дело, князь Изяслав, давай обсудим.
- Раз ты признаёшь меня как старшего брата, я к тебе, как к молодшему брату, прибегаю с просьбой, надеясь на понимание твоё и братскую любовь.
- Что же ты хочешь?
- Нужна мне военная помощь. Против Всеслава.
- Ополчение?
- Дружину. Войско.
- Много?
- Всю просить не могу, но чем больше, тем спокойнее. И со всего Полесья, и отовсюду собираю, кто и чем может помочь.
- Когда же хочешь?
- Если с ляховитами договоримся о мире, то сразу. Кормить, содержать - всё за мой счёт. Если большое войско соберу, надеюсь, что Всеслав может и отступиться. Если победим, установиться мир и согласие на всём Полесье и Поречье, от северного моря и до южного. Благодать была бы. А в случае нападения на тебя, я с братьями будем тут же оборонять тебя со всею силой… В моём-то слове не сомневаешься?.. А я же тебе подарки привёз, пойдём покажу!
Приехала родня Горыныча из бодричевской земли. Муж крепкий немолодых лет - Краегод. Очень похожий на воеводу, брат двоюродный по материнской линии, привёз свою семью человек пятьдесят. С Горынычем обнимались, горевали о брошенном добре. Рассказал брат Горынычу, а тот князю передаёт:
- Князя бодричевского Готшалка-християнина порешили в Стариграде. Голову подняли на копьё. Жену его и девиц-християнок голыми прогнали по городу вон. Говорят: "Изувер, родную веру продал за епископские подачки, костёлов понаставил, своих по крови да по вере притеснял, лишь бы иноземцы были довольны".
Последнее, что Готшалк сделал и чем переполнил чашу терпения - велел на площади пороть родноверца, известного там Зимовида, за то, что тот плюнул монаху християнскому в морду и пинками выставил из своего дома. Монах этот к нему в дом зашёл водицы попросил, поди, не случайно, нарочно! А перед тем этот монах сыну того Зимовида не дал на християнской девице жениться, пока веру не поменяет. А тот не поменял, стал возмущаться. Его за это из сокольничьих княжьих турнули - потерял хорошую службу, а поставили туда християнина. Вобщем, когда уже Зимовида выпороли, народ не выдержал. Зять Готшалка стал во главе бунта. А голову Готшалку рубил некий Кинча, бравый воин. Всех християн погнали прочь, костёлы пожгли-поломали, монахов почти всех перевешали.
- Готшалк долго правил…
- Да, много християнам отдал. Вот и не выдержали.
- Нехорошо! - качнул головой Любомир.
- Ещё как нехорошо, мой светлый князь! И я говорю не надо нам этого християнства никому непонятного. Пусть всё будет по-прежнему, по-старому, по-доброму да по-привычному… Что брату моему Краегоду сказать, Любомир Годинович? Дозволь поселиться ему у нас с семейством. Он видишь хоть и не християнин, а у Готшалка был на хорошем счету, как бы заодно не стали домогаться, в тот же день семью собрал и на корабле ушёл.
- Пусть живёт. Вот в Деречине тихое место или где понравиться. Но пусть сначала ко мне придёт поговорить, может на службу такой человек пригодиться. Передай ему.
- Спасибо тебе, Любомир свет Годинович, передам непременно.