Глава восьмая. Элипранд приехал
Застолье во дворе у Родомысла продолжалось своим чередом. А тут и песняры пришли. Вершко поднялся на встречу. Усадили за столы, напоили вкусным сбитнем. А песняры, не рассиживаясь, достали инструменты, стали в ряд. Янко и говорит:
- Почтенные старшие и все добрые люди! Мы пришли к вам нарочно подарить песню. Вершислав сделал нам доброе дело, выручил из беды, и мы решили в долгу не остаться.
Торхельд бойко загудел на волынке. Дивак встрепенул бубенчики и колокольчики. Смиргун вступил на гуслях радостно и бодро. Переливами зазвучала невиданная скрыпка Николы. И хор стройных голосов жизнерадостно заиграл всеми красками на местном наречии:
Рэ-эчица, рэчица, ты валною грай-грай!
Рэ-эчица, рэчица, хучей паспявай!Як пайшоў на ворога Брэн: адзин на сотни -
Заблудиўся вокала, зачапиўся мотней.
Як дарогу Брен найшоў, выйшоў на пагорак
Бачыть: вельми харашо - на ворози ворог!Рэ-эчица, рэчица, ты валною грай-грай!
Рэ-эчица, рэчица, хучей паспявай!
Бранибор отвёл голову немного в правый бок, отклонился прямой спиной назад, упёрся прямыми руками в колени, и всем видом выражал: "Это что такое?!". Женщины тихонько хихикали, кроме Доброгневы. Та косилась на мужа Бранибора - как бы не обидели любимого супруга, детинушку хоть и богатырскую, а всё равно - ранимую! Дед ухмылялся в бороду. Дети и Святояр раззявили рты, причём Святояр, похоже, больше всех. Вершко с друзьями переглядывались, довольно хитро посмеиваясь.
Брэн схапиўся за капьё, як скаженны мчытся.
А тые спалохались - "мусит Перуница!!!"
Як пабегли вороги, Брэн мячом махае -
Як снапы па дзесять штук махам пабивае!Рэ-эчица, рэчица, ты валною грай-грай!
Рэ-эчица, рэчица, хучей паспявай!А тые апомнились - "дзе же Перуница?! -
Там адзин, адзин зусим над нами глумится!"
Павярнулися назад - мячы, копья, стрэлы,
Але Брэну ўсё не дренна - морэ па калена!Рэ-эчица, рэчица, ты пра Брена грай-грай!
Рэ-эчица, рэчица, давай падпевай!Брэн паскокаў ў други край - каб часам не забили,
А за им тры тысячы, моцна завапили!
Брэн ускочыў ў рэку, з конем утекають.
А тые ж па берагу - Брэна паджыдають.
Бранибор поглядел на отца. Остальные, уже который припев дружно и весело пели вместе с песнярами. Святояр скакал задорно, просто от молодости. Вершко тоже старался - какой случай подцепить немножко такого серьёзного старшего брата.
Рэ-эчица, рэчица, ты валною грай-грай!
Рэ-эчица, рэчица, Брена выручай-ай!Ў други день памнили тые - мусит утапиўся.
Але Брен пад беражком за корэнь учепиўся!
Выплыу Брэн на трэйти день, голы, прычытае,
Але ж ён с тых пор рэку як Мать почытае.Рэ-эчица, рэчица, ты валною грай-грай!
Рэ-эчица, рэчица, хучей паспявай!Родная Дерэчица, ты пра Брэна грай-грай!
Родная Дерэчица, чарку наливай!
Под конец песни полное застолье взрослых встали из-за столов и пели, пританцовывая. Бранибор немного смущённо улыбался. Родители подошли к Бранибору. Дед поцеловал Бранибора в темя, а матушка прижала богатыря к сердцу. Родня и гости шумно делились впечатлениями - надо же, про деда песня или про Бранибора?
А у деда и ещё не все гости! Во время исполнения песни "Речица" во двор зашли два путника - молодой и старый. Они постояли в сторонке, не мешая пению, слушали и смотрели на всё происходившее. Были одеты по-дорожному, но в западной манере: плащи короткие с капюшонами. На ногах деревянные башмаки с кожаным удобным верхом. В руках котомки, за двором остались привязанные к плетню кони с большими седельными сумками. Молодому человеку на вид было лет шестнадцать-семнадцать, он выглядел крепким и спокойным и имел светлое лицо, обрамлённое золотистыми волосами, собранными на затылке в пучок. Старший, довольно ветхий на вид мужчина, видимо, страдал кашлем - всё время прикладывал ко рту платок, зябко сутулился, несмотря на отличную весеннюю, уже летнюю погоду. Волосы его с обильной проседью были немного растрёпаны, а взгляд растерян.
Дед Буривой, привычный до появления у себя самых разных, в том числе больных людей, не обратил на них особого внимания до самого окончания песни Янки с друзьями. Когда же обернулся к ним, его лицо сначала замерло, затем дед нахмурился и, идя навстречу, спросил:
- Хто вы?
Старший прочистил горло и хотел что-то сказать, вместо этого протянул вперёд к деду руки.
- Чи гэто ты, Меркул?! - спросил дед, узнавая гостя.
- Это я, Борри! Не обнимай меня сильно, я болею - простыл в дороге и никак не приду в себя. Прости, это вместо приветствия, друг мой!
- Как же ты у меня оказался, дружище?! Я уже не надеялся, что увидимся, прошло, наверное, лет двести! - Буривой всё равно крепко обнял Меркула.
- Ну, не двести, но лет сто точно! - Меркул засмеялся и закашлялся вместе. Молодой гость с удивлением смотрел на обоих.
- А гэто кто с тобой… дай я отгадаю! - дед смотрел, глазам не веря, на юношу в дорожном плаще.
- Ты отгадал, Борри, - читая по глазам Буривоя, сказал Меркул. - это их сын!
- Мать честная! Мальчик мой, дай я обниму и тебя! - Буривой заключил в крепкие объятия молодого человека, который, кажется, понимал, что к чему, но стеснялся. - Как же тебя зовут, скажи мне?
- Элипрандо.
- И сколько же тебе лет?
- Исполнилось шестнадцать.
- Будешь настоящий хоробр-богатырь*…
Дед вдохновлено, с блеском в глазах обернулся к толпе своих родных и друзей:
- Люди, побачьте, хто гэто до нас прыехау*! Надея, гэто Элипранд! Моей сестры Олёны сын! Из Милана приехал! Ты помнишь Бонифация? Это их с Олёной сын. И Меркул приехал! Дети мои, познакомьтесь, Элипранд - ваш брат двоюродный. Моей сестры, я вам рассказывал, и Бонифация Миланского удалого боярина сын. А это - Меркул, друг Бонифация и мой друг. Вот какие вы, молодцы, приехали! Пошли к столу, бо у нас свято - Трибожий день!
Новых гостей обступили с приветствиями, рукопожатиями и объятиями, родня заморская приехала - это всегда событие. Повели к столам кормить, поить, распрашивать.
- Как же поживаете вы в городе Милане? - Буривой накормил, напоил Меркула и Элипранда и стал спрашивать. - Как батюшка твой с матушкой, Элипранд, здоровы ли?
- Спасибо за угощение, дядя Буривой! Меня матушка отправила к Вам. Надо передать, что мой папа умер.
- Ой-ё-ёй! Дитя моё! Как же так, он меня моложе лет на пятнадцать!
- В прошлом году это случилось. Вдруг разболелась голова. А на утро не проснулся. - пояснил Меркул. - "Церебральный удар от избытка жара" сказал знакомый наш доктор.
- Какой удар? - переспросил внимательно слушавший рядом Святояр.
- О, простите, не помню, как по-вашему сказать! - замялся Меркул.
- Ну… цебер, голова… Мозговой удар, сынку… - пояснил наш дед-лекарь. - Да-да, "от избытка жара"… Переживал, значит, много. Хороший был человек. Близко к сердцу многое принимал. Да, я помню… Помню как он руки твоей мамы просил у меня. Отца-то у нас уже не было, а я был старший мужчина в семье. На колено встал, руки сложил к груди и говорит с чувством таким сильным: "Борри! - так же как ты (к Меркулу) меня называл - прошу тебя: выдай за меня свою сестру Оленюшку. Мне без неё жизни не будет никакой. Если ты мне откажешь - я умру прямо сейчас перед тобой!" И она тоже тут подбежала, на колени упала рядом: "Буревоюшка, братик, не губи нас, позволь пойти замуж за Бонифация!" - Да, вот мальчик какой славный получился… Прошло семнадцать лет. Давай помянем твоего отца, сегодня день подходящий.
В братину налили медовой браги и пили по кругу по два глотка все мужчины.
- Мама ни о чём не жалеет, и просила передать, что благодарна Вам за всё, дядя Буривой. Она велела передать Вам вот это. - Элипранд снял с пояса большой нож. Добротный нож без изысков с простой деревянной ручкой, что и на охоте и на войне может быть хорошим подспорьем. - Это нож отца, она не хочет, чтобы я его носил, не хочет, чтобы я тоже был военным.
Буривой взял в руки нож. Помолчал. Посмотрел на Меркула. Тот покивал головой.
- Много воевал твой отец?
- Да, много. Этим, в основном, и занимался.
- Трудно не воевать в нашем мире. И воевать не легче… Не годиться оставить без отдарка. Ну-ка, пошли за мной.
Дед увлёк гостей за собой в дом. Подвёл к щиту на стене. Меркул воскликнул:
- Узнаю твой щит! Давно в руки не берёшь?
- Давно, в основном теперь только пыль обтираю… Вот тебе Элипранд мой подарок, он твоей маме больше ножа понравиться. Тут нарисовано как вот эта река спасает вот этого - меня. Вы там с Оленюшкой живёте близко к морю, коло воды, а коло меня тут воды сейчас мало. Так пусть вода хранит вас в случае чего, как меня хранила. Сей щит на стену повесите, как охранный знак. А воевать не ходи. Братья, сёстры родные есть и тебя? Нет? Тем более.
Меркул зацокал языком:
- О, знатный подарок, Элипранд, бери! Большого воина щит, да ещё дяди родного - большая честь!
- Дядя Борри, а как же ты без своего щита?!
- А моя война теперь происходит в другом измерении, сынок! Она теперь больше не разрушительная, а созидательная.
- Как это?
- Подрастёшь - поймёшь, а пока запомни.
- А как же на стене…
- А на стене… У меня есть, что повесить на стене. Ну-ка, пособи, вон оттуда с печки потяни!.. Вот!
Дед принял в руки снятый с печи старый каплевидный щит.
- Этот - моего отца! Давай повесим…