– Эх, ты! – сказала она. – Эх, ты, любила я тебя, а ты… – она озорно и коротко посмеялась и посмотрела на меня глазами, которых я раньше у нее не видел. Мне показалось, что она с трудом сдержала кашель.
Годы шли и шли. Не могу сказать, что они мчались, но и девались куда-то тоже с завидной беспощадностью.
Не в моих правилах жалеть о чем-то. Но что-то тяжело заныло, когда попалась на глаза статья про умершего мастера и вставленные в статью полторы строфы стиха его сочинения. Там не было только концовки. Стихи кончались "каблуками", которые трещали от "чертовых порогов".
Мне страстно захотелось что-то присочинить свое. "Я же никуда не буду посылать!"
Сначала сочинился тот самый припев.
Потом померещилась заключительная строфа. Но я не сладил с ней. Мысль как-то расплывалась.
Прошло еще достаточно лет. Двое или трое ребят с тех курсов стали знаменитыми. Двое или трое – невероятно знаменитыми. Умер довольно нелепо друг-неудачник, бедный Пьеро, так не сумевший закончить роман о любви к Мальвине.
Валентина, мне сообщили, умерла от чего-то неизлечимого. Ефремов пережил ее на внушительное количество лет…
Я долго не хотел узнавать, от чего погибла Валя. Словно причину я должен был в какой-то степени сочинить сам. Как недостаюшие строфы стихотворения мастера.
Одни говорили про самое плохое, другие – про менее страшное, но тоже с тем же исходом, на который натыкается жизнь и без болезней. В этом смысле мы подравниваемся. В смысле – с Валентиной подравниваемся по мере моего продвижения к финалу. Я имею ввиду и стихи и этот вот фрагмент.
Уже за кордоном сочинил я финальный "куплет", последнюю строфу. Пусть и несколько топорная, она мне понравилась. Может, еще чуть подшлифую. Вот она:
Жить осталось мне совсем немного.
Бьется сердце и стучит в висках,
Словно это ты спешишь к порогу
На своих высоких каблуках…Валя, Валя, Валя, Валентина,
В черной юбке, в кружевных чулках.
Как же я посмел тебя покинуть,
Когда ты была в моих руках?
Не то опять.
Откровенно говоря, я, кажется, знаю, как сделать лучше. Чувствую, что знаю и что смогу.
Но если только я попаду "в точку", угадаю тот, не дописанный мастером текст, откроется дверь, и Валентина войдет, громко стуча каблуками – она обожала туфли на таких вот "гремучих" каблуках.
Остаток дней, таким образом, мне придется потратить на то, чтобы ни в коем случае не написать хорошо, "в точку"! А это так же трудно, как написать о любви "плохо".
В рассказе использованы фрагменты неоконченного стихотворения Михаила Львовского.
00:01 A.M.
Эпилог
Вы в раю.
Примечания
1
В китайской грамоте читается с твердым "н", склоняется, как с мягким – Линь.