– Ладно об этом,- помолчав, заговорил Токида.- Все-таки кто, а? Слил газетчикам… про Цумуру?
– Сам-то он вряд ли. Кстати, как он?
– Слышал, отлеживается дома, приходит в себя.
Цумура жил в одном доме с Ацуко и Токидой. За входом следила камера, и посторонних не пускали. Но даже если бы его случайно увидел кто-нибудь со стороны, выглядел Цумура вполне сносно.
– Цумура – способный врач, поэтому… все это странно.
– А травма у него осталась?
– Он же человек. Травмы психики есть у каждого. Что-то здесь все-таки не то. Кстати, хотела обсудить с тобой и это. Как считаешь, можно обнаружить следы травмы в его рефлекторе?
– Это просто. Достаточно просмотреть и изучить запись подключения Цумуры к сну больного.
– Да, точно. А можно наоборот – пока на нем коллектор, незаметно отправить в его сознание визуальное изображение этой травмы под видом сна шизофреника? .
– Легко. Если найти в сне пациента подходящие яркие кадры и написать программу для последовательной подсознательной проекции в коллектор, которым пользуется Цумура.
– Что ни возьми – все легко! – воскликнула Ацуко.- Для тебя все это просто, только я хочу спросить, может ли это сделать кто-нибудь, кроме тебя. Из сотрудников?
– Достаточно раздобыть изображение. Если вопрос лишь в составлении программы, пожалуй, справится мой Химуро. Давай я спрошу, не обращался ли к нему кто с такой просьбой.
Токида направился к двери, и Ацуко растерялась:
– Постой. Я собираюсь выяснить это тайком.
– А, нуда. Тогда… это, я сам проверю. У меня доступ ко всем его проектам.
– Будь добр.
– Одного не понимаю – зачем было экспериментировать на Цумуре? Кому-то выгодно?
– Выходит, да. Кому дурная слава об институте может сыграть на руку.
– И кто же этот человек?
– Это я и собираюсь выяснить.
– Что ж, интересно. На этот раз поиск наяву?
– Какой ты все-таки наивный,- засмеялась Ацуко.
– Может, тебе взять "Дедал" вместе с коллектором? Он почти готов.
"Дедал" – это "горгона", только уже без проводов. Оказывается, Токида его уже сделал – но времени на тесты у него, похоже, не было. Ацуко чуть не лишилась дара речи.
– Но когда ты…- все-таки вымолвила она через некоторое время.- Что ты собираешься с ним делать дальше? Зачем он?
– Хочешь знать, чего можно добиться с этим приборчиком? Можно устроить неприятности, как с Цумурой, а можно и лечить им.
– А такое… гм… лечение не слишком ли опасно?
– Знаешь же, мне эта мечта с детства покоя не дает. Вот бы научиться переходить в сны друг друга.
У Ацуко даже голова закружилась от открывшихся возможностей:
– Погоди, ты сказал – приборчик? Он что – маленький?
– То-то и оно.- Токида повеселел, поняв, что ему удалось удивить Ацуко.- Он как калькулятор. Главное – понять принцип, и тогда можно уменьшать его размеры до бесконечности. На днях я копался в Сети, взламывал чужие компы. Искал новинки и набрел на сервер биолаборатории какого-то института. Ну и поживился одним образцом, который сделал какой-то специалист по бионике. Я догадывался, что нечто подобное возможно, и сконструировал элементарный излучатель. С тем прототипом он способен обрабатывать что угодно. Теперь при желании можно любую вещь минимизировать хоть до бесконечности.
– Так ты говоришь о биочипах? Которые сами способны конструировать белок, так? И насколько они меньше нынешних силиконовых?
– Сто ангстремов, а по объему памяти – в десять миллионов раз больше.
Ацуко пристально посмотрела на Токиду.
– Ты просто гений! Представляешь, какая получится бомба, если это опубликовать?
Токида опять смутился и отвернулся к окну.
– Постарайся пока никому не рассказывать. Я рад, что ты удивилась, конечно, а выслушивать, что об этом думают другие, мне бы не хотелось. Ты же знаешь, некоторые так хотят, чтобы их достижение признали, что лишь об этом и твердят. Большего от них не дождешься – они себя исчерпали.
Ацуко снова прижалась к Токиде:
– Слова истинного гения.
Грудью она ощущала, что все тело Токиды напряглось. Похоже, он собирался сказать ей нечто важное.
– Что с тобой? – спросила Ацуко.
– Помнишь, еще помощницей… ты проникала в мой сон? Мне казалось, я способен взять тебя силой. Ведь это же сон…
Ацуко рассмеялась:
– Было такое. Но ты ведь только думал об этом.
– Знаешь, с той поры я часто вижу этот сон.
– И что – каждый раз меня насилуешь?
– Понимаю, что сон, но все равно ничего не выходит. Постой, как называется такое сопротивление? "Душевное равновесие во сне"?
– Нет, "душевное равновесие" – это когда считаешь, что раз сон, можно и насиловать. Сдерживающую силу я называю по-своему – "заповедями сна" или "рассудком грез".
– В смысле, ты хочешь сказать: "Потому что ты мне нравишься"?
Ацуко обняла Токиду еще крепче. Ее руки утонули в мягкой складке его живота.
– Да. Поэтому так и скажи прямо: ты мне нравишься,- произнесла она.
– Нет, не могу. Стоит мне собраться с духом, как вспоминаю "Красавицу и чудовище". Сегодня я уже об этом говорил.
– Мы оба все это и так понимаем. Но если придется говорить, придется мне, да? Ты, наверное, помнишь, что у меня не укладывается в голове, почему толстяки вроде тебя не хотят следить за своим весом. Да и лицом ты не вышел. Мы друг другу не подходим, вопиюще. Но ты мне нравишься, и с этим ничего не поделать. Надеюсь, ты меня понимаешь.
Косаку Токида слушал Ацуко, сдерживая всхлипы. Затем медленно повернулся.
– Понимаю, но никогда об этом не говорил.
Ацуко привстала на цыпочки и взяла его лицо в ладони. Косаку робко обнял ее за талию. Они поцеловались. Толстые слюнявые губы Токиды, такие детские и гладкие, нежно дрогнули.
Отвернувшись к окну, он виновато сказал:
– Ты поцеловала, потому что темно.
9
Выскользнув из банкетного зала, Тацуо Носэ зашел в туалет и, умывшись холодной водой, несколько пришел в себя. Но отражение в зеркале все равно осталось бледным.
Вместе с коммерческим директором Скэнобу Носэ составил компанию своему президенту, приглашенному на прием подрядчиков запчастей: у них вступил в должность новый директор. Праздновали в престижной центральной гостинице и, вопреки ожиданиям, устроили банкет по высшему разряду. Собрались все конкуренты. Со многими они давно не виделись, с кем-то необходимо было поговорить. Все это отвлекало и задерживало президента, поэтому и Скэнобу, и Носэ не могли уйти при всем желании. И, как назло, Носэ стало худо. Промелькнула мысль: "Еще не хватало свалиться с приступом в таком месте – на глазах у оравы соперников". Его бросило в холодный пот. Стоит промедлить – и приступ застигнет его. Предчувствуя это, Носэ быстро вышел из банкетного зала.
После того как Паприка проанализировала его сон, приступы не повторялись. Но одним сеансом синдром страха не побороть, и Носэ не давало покоя, что новый приступ может случиться в любую минуту – даже здесь и сейчас. Таблетки, которые дала ему Паприка, уже закончились.
Носэ решил не возвращаться в банкетный зал, сообщил на столе регистрации, что уходит, и получил пакет с памятным подарком. Затем присел на кожаный диван, откуда хорошо просматривался выход из зала. А пока ждал президента и Скэнобу, выкурил сигарету. В просторном фойе ему стало лучше. Вскоре вышел президент:
– А где Скэнобу?
– Я видел, как он попался на глаза директору "Аояма сэйки", и тот принялся перед ним за что-то оправдываться.
Президент сел в кресло напротив. Он сменил на этом посту основателя компании, был на пятнадцать лет старше Носэ, но выглядел прекрасно, очень моложаво.
– А что говорил этот, как его… управляющий делами "Тэйсан"?
– Господин Сэгава?
– Да-да. Сэгава.- Президент улыбнулся.- Он ведь здесь?
– Да, приехал.
Судя по улыбке, президент знал, что Сэгава – главный противник экомобиля.
И вот этот Сэгава, толстяк с короткой шеей, вышел из банкетного зала, беседуя со Скэнобу. Скэнобу взял памятный подарок, а Сэгава отказался. Носэ слышал, что Сэгава обычно уходит с банкетов последним.
Заметив Носэ, Скэнобу встревожился. Президент сидел к нему спиной и не видел такой реакции своего коммерческого директора. Сэгава, не заметив президента, подошел к Носэ, ухмыляясь, будто собирался съязвить.
– Что-то, дружище Носэ, тебя в последнее время не видно, где обычно,- "на ковре" у господина Корээда. Он говорит, соскучился по тебе.
Корээда был высокопоставленным чиновником Министерства торговли и промышленности. Президент обернулся, и Сэгава отпрянул:
– Господин президент, уже уходите?
Затем Сэгава направится в туалет. Проводив его взглядом, президент опять едва заметно улыбнулся.
– Извини, что заставил ждать,- усевшись в кресло, обратился Скэнобу к Носэ. На лысине у него выступил пот.- Вижу, ты на короткой ноге с этим Сэгавой?
Носэ ухмыльнулся, а сам подумал: "Будто ты только что с ним не разговаривал". Скэнобу переживал, что попался на глаза президенту, когда беседовал с торговым конкурентом. Такой он человек – все время беспокоится по разным пустякам. Президент тоже ухмыльнулся.
Решили выпить по бокалу и разойтись, а для этого перебраться в укромный бар на подземном этаже гостиницы. Бар оказался закрытым клубом, но у Скэнобу была членская карточка.
Расположившись в глубине, они какое-то время беседовали. В зале больше никого не было. Говорили о сбыте экологически безвредного автомобиля. Почуяв, откуда дует ветер, Скэнобу теперь стал рьяным сторонником детища Носэ.