Ничто в мире не может сравниться со стужей, которая пронизывает вас отвратительным зимним днем в Чикаго. Страшная боль. Что-то подобное испытываешь от погружения в ледяную воду или от ожога… Но для этих людей боль – пустяк. Они срывали с себя одежду, бегали по площади и танцевали, совершенно игнорируя холод и трансляцию игры. Потом, вечером, по радио сказали, что на площади собрались трансвеститы, никчемные бродяги, приехавшие из других городов. Эти люди зарабатывают на жизнь продажей промышленного эфира в склянках, а по ночам истязают собственных собак, чтобы снять ужасное психическое напряжение, вызванное их положением отбросов общества.
Исход был ясен к середине игры. "Медведи" вели со счетом 23:3, и разрыв продолжал быстро увеличиваться. К концу матча половина толпы разошлась, а те, кто остался, напились вдрызг.
Когда мы уходили с площади, к нам присоединился парень по имени Уиллис, чье лицо показалось мне смутно знакомым. Парень утверждал, что он друг Майка Дитки. Я сразу почувствовал, что он чем-то сильно озабочен. Так и оказалось на самом деле. Он рассказал, что жена бросила его и поселилась в пентхаусе на Лейк-Шор-драйв с тремя "Медведями" – два наглых скота входили в основной состав, один был в резерве команды.
Большую часть сезона она была у них вроде талисмана команды, а потом они грубо выкинули ее и запретили появляться в лагере "Медведей" в Новом Орлеанс.Она не сделала ничего плохого, только сблизилась с молодым линейным защитником из резервного состава. Он обещал жениться на ней, как только его положение прояснится.
– Эта сука сводит меня с ума, – сказал Уиллис. – Я постоянно вижу, как она шляется по каким-то непотребным притонам на Дивижн-стрит, одетая в свитер Кевина Батлера – шестого номера. Она носит этот свитер как платье, а я вижу отвратительные сны.
Его руки дрожали, а глаза были похожи на недозрелые помидоры.
– У меня дурное предчувствие, мне кажется, что она совершит какой-нибудь отчаянный поступок, – продолжал он. – Мне необходим чей-то совет. Что бы вы сделали в такой ситуации?
Я засунул руки поглубже в карманы своего вечернего пиджака "Палм-бич", поеживаясь от холода и страха. Его история была слишком серьезной, чтобы в нее вникать, а я опаздывал на ужин с Веттером в "Памп-Рум".
Уиллис повторил свой вопрос, и я видел, что он ждет ответа.
– Позвони моему другу, епископу Туту, – сказал я. – Он всегда давал мне ценные советы.
27 января 1986 года
Последний поезд из Чикаго
Он подошел ко мне в холле вокзала Юнион-стейшн и представился как друг Джона Мэддена. Судя по физиономии, приятель Мэддена был большим любителем виски.
– Я собирался здесь встретиться с Джоном, – сказал он. – Наш поезд на Западное побережье отправляется в два тридцать. – Он с тревогой посмотрел на свои ручные часы. – Может быть, Джон решил ждать меня в поезде, – сказал он. – Думаете, он уже в вагоне?
– Будем надеяться, – ответил я. – Проклятый поезд отходит через двенадцать минут. Буду считать, что мне крупно повезло, если на него успею.
Я толкал большую тележку с багажом и не имел представления, какой из множества тоннелей ведет к платформе калифорнийского "Западного ветра". А Мария куда-то испарилась со всей нашей наличностью и билетами.
Приятель Мэддена все еще трусил рядом со мной.
– Я увидел, что на вас куртка "райдеров", – сказал он. – Поэтому я решил, что вы могли видеть Джонни.
– Пока нет, – сказал я. – И это не "райдеровская" куртка. Это память о полете "Аполлона-11".
Он наклонился поближе, чтобы рассмотреть нашивку на плече моей серебристой куртки, похожей на одежду астронавтов.
– Орлы приземлились, – вслух прочитал он. – Да, сэр! Черт возьми, я помню этот полет. Вы – тот парень, который ходил по Луне?
Я кивнул. Марии нигде не было видно, а наш поезд отправлялся через девять минут, причем неизвестно с какой платформы. В любом случае, на платформу меня бы не пустили, потому что у меня не было ни билета, ни денег.
Я посмотрел на любителя виски с новым интересом.
– Я познакомился с Джоном в Окленде, – сказал я. – С какой платформы мы отправляемся?
– С двадцать второй, – ответил он. – Мы опаздываем. Давайте я помогу вам с сумками.
Он ухватился за переднюю перекладину моей тележки с багажом, которая была размером в две ванны, и поволок ее через толпу на предельной скорости с криком "Дорогу! Дорогу Джону Мэддену!"
Я застенчиво следовал за ним в кильватере, решив, что он почти наверняка пробьется к двадцать второй платформе, а уж тогда мы точно сядем в поезд.
В конце концов, он ехал к побережью вместе с Большим Джоном! У нас не будет проблем у входа на платформу, с билетами или без… Наш поезд отходит через семь минут; времени на проверку рекомендаций от Джона Мэддена не останется.
– Джонни будет в клубном вагоне, – сказал любитель виски. – Мы занимаем целый вагон в конце поезда, но потом
Джонни всегда уходит в бар. Я достаточно с ним поездил.
Это хорошо, подумал я. Тут на нас налетел вокзальный служащий, одетый в красную форму, посмотрел на нас безумным взором и закричал:
– Отойдите от багажа, это вещи Джона Мэддена! Ну-ка,
покажите ваши билеты.
Я многозначительно улыбнулся своему спутнику.
– Мы – с Джоном, – сказал я. – Билеты у него. А это часть его багажа с Суперкубка.
Парень из "Амтрака" ухмыльнулся.
– Не морочьте мне голову, – отрезал он. – У вас, ребята, есть билеты или как?
Сейчас я смутно помню дальнейшие детали. Ситуация менялась молниеносно. Мой новый приятель дико огляделся, потом неожиданно сложился пополам и прижал обе руки к животу.
– Позвоните Джонни! – простонал он. – У меня опять приступ!
Тут появилась Мария, маша стопкой билетов, и работник "Амтрака" неохотно пропустил нас на перрон. Внезапно материализовался настоящий Джон Мэдден и взял тележку со своим багажом под собственный контроль.
– Поторопимся, – скомандовал он. – Ну-ка, народ, надо пошевеливаться. Этот поезд отходит точно по расписанию.
Мы заспешили вдоль платформы, что-то смущенно бормоча, и добрались до большой двери своего спального вагона – последнего в составе – за тридцать секунд до отправления. Я услышал свисток со стороны головы поезда и шипение воздуха в клапанах. "Западный ветер" тронулся.
Множество рук подняли наш багаж в вагон, и через несколько секунд мы уже неслись через заброшенный район, этот мертвый пустырь, оставшийся от промзоны, когда-то крупнейшей к западу от Уолл-стрит. Когда выезжаешь из Чикаго по железной дороге, получаешь полное представление о социоэкономических событиях недавней американской истории: миля за милей тянутся мертвые заводы и склады, огромные заброшенные кирпичные корпуса с заколоченными окнами и вывесками вроде "Симак мясо" и "Корпорация Адаме – прессованный металл".
Мы начали располагаться в нашем спальном вагоне-де-люкс № 3530: регулировать сидения, подголовники и столик для пищущей машинки, расположенный рядом с большим окном. Внезапно я почувствовал, что мы с Марией не одни. На полу стоял убогий старый чемодан, который был мне незнаком, а в купе появился еще один человек.
Это был приятель Мэддена. Он проскользнул в купе и закрыл за собой дверь.
– Боже правый, парень! – сказал он, садясь на край сидения. – Ну, ты точно серьезный путешественник. Я думал, у меня ни за что не получится поднять все эти вещи в вагон!
– Где Джонни? – спросил я.
– Не беспокойся, – сказал он, закуривая мой "Данхилл". – Я его найду. Разреши мне посидеть здесь пару минут или, по крайней мере, пока не проверят билеты.
Я дал ему затрещину, и внезапно он совершенно пал духом.
– Пожалуйста, – забормотал он, – не выдавайте меня! Завтра я должен быть в Калифорнии, иначе отменят мое досрочное освобождение из тюрьмы.
Он упал на сидение и зарыдал.
– Простите, что я врал вам, – простонал он. – Но мне надо было убраться из города. За мною гнались, и, кроме того, вы выглядели как фанат "райдеров" – ну, я и подумал, что вы меня поддержите.
Я скорбно покачал головой и достал из своей кожаной походной сумки маленькую пластиковую карточку, которую я давным-давно, еще во времена Никсона, прихватил на слете Национальной ассоциации прокуроров в Лас-Вегасе. На карточке стояло: "ТОМПСОН ХАНТЕР – ЛОС-АНДЖЕЛЕС, КАЛИФОРНИЯ". Под именем была маленькая полицейская эмблема с серебряными весами посередине.
Любитель виски увидел карточку и пришел в бешенство.
– Ты – лживый ублюдок! – завопил он. – Я знал, что с
тобой что-то не так! Ты – коп! Ты никогда не был другом
Джона Мэддена. Друг Джона не подвел бы меня!
Он вскочил с сидения и схватил мою бутылку "Чиваса".
Последовала короткая схватка, потом проводник. Франк Томпсон, принес веревку. У меня не было выбора. Когда мы выкинули любителя виски из поезда в Напервилле, он все еще проклинал меня за предательство того, что называл "духом "райдеров"".
В каком-то смысле он был прав; смутное чувство вины продолжало беспокоить меня, пока "Западный ветер" мчался в направлении Гейлсбурга, Монмаут и реки Миссисипи, которую мы должны были пересечь по расписанию, на закате солнца.
3 февраля 1986 года