* * *
На следующее утро все в школе говорили о Брюсе Друитте. В предыдущий вечер он попал в серьезную автокатастрофу, врезавшись в боковое ограждение моста в северной, части города. Говорили, что машина слетела с моста вниз на берег, и чуть не свалилась в реку. Брюса отправили в больницу. Ему повезло - он всего лишь сломал ногу. Когда я увидел Анну, то понял, что она сильно потрясена. Раньше Брюс меня не особо волновал, но я не желал ему ничего подобного, по крайней мере, на том этапе.
- Что он там делал? - спросил я.
- Понятия не имею, - ответила она. - Кто-то сказал, что он напился, но я не знаю, что он делал у моста. Он почти никогда не приезжает сюда по ночам.
- С ним все будет в порядке. Так говорят - что с ним все будет в порядке.
- Так говорят.
Я обратил внимание на синяк у нее на левой щеке. Она наложила грим, но синяк все равно был заметен.
- Что там произошло?
Она непроизвольно подняла руку, чтобы прикрыть синяк.
- Меня ударили, - сказала она. - Кто?
- Это неважно. Я с этим разобралась. Я же сказала тебе, что со всем разберусь.
- Тебя ударил Брюс?
- Почему ты так говоришь?
- Я видел тебя вместе с ним - вчера, после занятий.
- Меня ударил не Брюс, - сказала Анна. - Он после этого подвез меня домой. Он мне помог. Больше ты не будешь получать таких записок.
- Кто это был?
- Не беспокойся по этому поводу.
- А у них есть синяки, которые они пытаются скрыть сегодня утром?
- Я никого не била, - сказала Анна. - Но они все поняли. Не беспокойся: я в состоянии о себе позаботиться.
Она меня обняла и отправилась поправлять макияж перед занятиями.
Дом Каинов
Забавно, что незнакомцы каждый день проходят мимо вас, а вы видите только плоскую тень, туманные очертания, - и не обращаете внимания ни на какие детали.
Они движутся в серой толпе, всегда выглядят одинаково и действуют одинаково, это просто карикатуры на их истинную сущность. Однако после того как вы с кем-то знакомитесь, вы вникаете в специфические черты, даже самые мелкие, замечаете сложность личности, привычек и особую манеру ходьбы и ведения разговора, мельчайшие изменения во внешности и одежде.
Так получилось у меня с Анной. Когда-то я думал об Анне, как о характерной представительнице определенной группы - одной из одинаковых "упырей". Но теперь я стал замечать мельчайшие изменения и то, что делало ее уникальной. Раньше я думал, что она каждый день надевает одну и ту же черную юбку, одну и ту же черную футболку, один и тот же черный пуловер. Я думал, что она носит одни и те же черные ботинки, но на самом деле у нее было три пары одной фирмы, "Док Мартен", с шестью парами дырочек для шнурков, восьмью и десятью. ("А почему нет с четырнадцатью?" - спросил я у нее позднее). У нее также имелась пара туфель фирмы "Гибсон", но она практически никогда не обувала туфли.
Я заметил, что иногда ее волосы обрамляли лицо и загибались под подбородок, в другие дни они, наоборот, были убраны с лица. Я раздумывал, происходит ли это естественно, или же она каждое утро, проснувшись, решает, как их уложить.
Даже ее глаза постоянно менялись. Они бывали ясными, ярко-голубыми, а затем внезапно темнели и становились почти серыми. Временами в ее глазах горел огонь, и я мог почти поклясться, что вижу, как они меняются - маленькие, белые облачка проходят по ее зрачкам, а затем, в следующую секунду, глаза напоминают льдинки. Временами она неотрывно смотрела на меня или на какую-то точку далеко за моей спиной - или в никуда.
Глаза становились неподвижными, словно она запирала их, они не двигались в стороны, а оставались абсолютно спокойными, радужная оболочка темнела, и глаза напоминали пустые и бесполезные бассейны со спущенной водой. Я стал обращать внимание на ее настроение, а также на цвет и выражение глаз. Я пытался выяснить, есть ли какая-то связь, какая-то подсказка, которой я мог бы воспользоваться, чтобы лучшее понять Анну. Если там и был какой-то шифр, то у меня не хватило времени, чтобы с ним разобраться.
Время шло, и я начал видеть странные вещи, вызывающие дискомфорт. Самая первая была безобидной. Все они могли быть безобидными. Я заметил у нее порез с левой стороны нижней губы. Когда я спросил об этом у Анны, она ответила, что не помнит, как его заработала. "Может, укусила себя во сне", - пояснила она. Затем, через несколько дней я обратил внимание на синяки на шее сзади и с обеих сторон, словно кто-то пытался ее душить. Она также не помнила, откуда они появились. "Может, их оставило ожерелье, которое я надевала", - сказала она тогда. Анна всегда отмахивалась от подобных вопросов и вела себя так, словно синяки и порезы ничего не значат, как и синяк под глазом на следующее утро после несчастного случая с Брюсом. Теперь, оглядываясь назад, я понимаю, что они многое значили.
* * *
Однако кое о чем я ее расспрашивал, и от этого она не могла так легко отмахнуться. Анна всегда носила одежду с длинными рукавами, независимо от погоды. Когда я в первый раз увидел ее голые руки, то обратил внимание на небольшие порезы на левом предплечье. Их насчитывалось от двадцати до тридцати, некоторые уже заживали и почти исчезли, другие покрылись корочкой, были и свежие - все еще красные и припухшие.
- Пытаюсь бросить курить, - сказала Анна. - Я наношу порез себе на руку каждый раз, когда хочу закурить. Пытаюсь ассоциировать боль с курением, - она посмотрела на свою руку. - Жаль, но думаю, что сработало это не так, как я хотела. Я начинаю ассоциировать удовольствие от курения с порезами. Теперь, вместо того, чтобы думать о том, какую боль принесет мне курение, я думаю, что нанесение порезов принесет мне удовольствие, как сигарета, - она рассмеялась. - Мне просто нужно быть умнее, чем мое подсознание.
Я также обнаружил, что у нее есть татуировка. По крайней мере, я думаю, что была. Но она не всегда там была. Возможно, это еще одна игра. Но что бы это ни оказалось, татуировка находилась с внутренней стороны бедра. Там изображалось колесо со спицами, но когда спицы выходили из колеса, они оказывали острыми пиками. На каждой спице имелась какая-то надпись, но я не смог их прочесть.
- Я тоже не знаю, что они означают, - заявила Анна. Я ей не поверил.
- Тогда зачем ты нанесла татуировку?
- Так принято у нас в семье. У моих родителей такая же. В том же месте. Это традиция.
В это я тоже не поверил. По крайней мере, не полностью.
- Что она означает? - спросил я.
- Это связано с тем, что мы все - колдуны, - сказала Анна и посмотрела на меня, изучая мое лицо и выражение глаз, чтобы выяснить, поверил я ей или нет. Затем она рассмеялась.
- Что-то из этого правда? - спросил я.
- У моих родителей есть татуировка, - сказала она. - На самом деле я не знаю, что она означает. Но я думаю, что это круто, не правда ли?
Я так думал.
Когда я в следующий раз увидел ее голое бедро, татуировки там не оказалось, и я начал сомневаться во всем, что Анна мне о ней рассказала. Если честно, то я видел ее пару раз при хорошем освещении, поэтому не исключено, что она так и оставалась на ноге, просто я ее в других случаях не заметил. Но кажется, что невозможно не заметить непостоянства татуировки. Может, она была смываемой, и Анна то наносила ее, то смывала, надеясь, что я что-то скажу. Я никогда ничего не говорил. Я просто ждал, когда это маленькое колесо с острыми спицами и странными письменами появится, а когда исчезнет.