- Ошибаетесь! - Отец поднял палец над трибуной, задев микрофон, отчего тот грохнул, - как раз стекло-то - битое на мелкие осколки оконное стекло - и является единственной из разрешённых у нас детских забав! Стекло опасно: им можно порезаться! Боль, кровь, шок. Ребёнок с малых лет приобретает колоссальный опыт по выживанию, отмеченный мощными эмоциональными всплесками. Ребёнка никто не учит, как обращаться с битым стеклом: ребёнок всё постигает сам.
В дальнейшем, уже, обучаясь грамоте в классах, дети станут со стеклом на "ты": тетрадки им заменят большие осколки, на которых тончайшим алмазным маркером будут они выцарапывать знаки алфавита будущего - и заодно тренировать зрение.
И не только зрение: к этому моменту они уже приобретут ценнейшие навыки неуязвимости от острых предметов. Кроме того, они не будут бояться крови, бояться боли: они будут презирать боль. В школе они натренируют глаз, разбирая паутинные каракули на стекле - и набьют руку, пытаясь уместить курс правописания на узком как кинжал осколке.
Именно из таких детей вырастают люди творческие, поражающие своё поколение своей непохожестью… бунт гения - вот название этим пророкам!
Речь отца была прервана бурными продолжительными аплодисментами.
Было и такое
Заходят как-то Руслан Баттерфляй с Вадимом Брещиком к отцу (это Клавдия была жива еще), а тот сидит у компьютера и набивает что-то в "ворде". Рядом кружка пивная, да полоски солёной женской кожи на тарелочке.
- Давно не видно тебя, Карло. Чего сидишь как затворник? Айда на дискотеку - шахтёров пиздить.
Отец почесался:
- Не время сейчас, ребята… я тут реферат как раз доканчиваю… а давайте, может быть, завтра?
- Ссышь - так и скажи, - понимающе улыбнулся Брещик, - а мы, между прочим, и идти-то никуда не хотели… на хуй нам эти шахтёры… ещё сами огребли б от них.
- Во-во, - кивнул Руслан, разминая папиросу, - один Щорс чего стоит.
- Там три Щорса: Стёпа, Гопалан и Виктор, и все троё - отчаянные бойцы, - уточнил Брещик.
- Уже не трое. Уже двое. - веско произнёс Отец.
- Чё?
- Через плечо. Гопалана зарезали на днях в Павшино. Он там на автостоянке выебнулся на кого-то… надавал по башке. А из гаража там местные вышли… и, короче, он отбивался ножом… двоих порезал, одного серьёзно, кстати… а потом ему Витос Кончидзе руки отбил арматурой, и нож выпал. А кто-то из местных ребят нож взял и пырнул отпизженного 9 раз в почки.
- А ты откуда все эти подробности знаешь? - удивился Брещик.
- А я про это как раз реферат доканчиваю. - Отец повернулся к компьютеру и застучал клавиатурой.
Торжественная речь отца № 2
- Друзья мои! Вот и ожила после летаргического сна труба нашего родного крематория. И пусть это пока лишь дым от деревянной куклы - клянусь Люцифером - в нём уже есть привкус палёной человечины. Это многообещающий привкус. Друзья, в нашей школе не будет наказаний. Вернее, возмездие воспоследует, но только одно. За малейшую провинность полагается выбор: длинная соломинка - жизнь, короткая соломинка - печка.
- Эт вы нам всех детей так сожжёте! - возмущённо крикнула из толпы пьяная женщина.
- Ошибаетесь, уважаемая! - торжественно потряс кулаками Отец, - в том-то и суть нашего метода: он заставляет ребёнка уже с малых лет тщательно взвешивать каждый свой шаг, следить за речью, просчитывать ходы противников. Никто ведь не хочет в печку. А провинность - это случайность. Но закономерная случайность. У нас есть свой свод законов, и он защищён моим авторским правом. Проступком - согласно нашим законам, - является любое действие, совершённое ребёнком в противоречие поставленной себе цели. Цель каждый ставит себе в начале учебного года. Сегодня как раз такой день, и сегодня к вечеру каждый из детей будет уже знать свою цель на предстоящий учебный год.
- А как мы её узнаем? - спросил стоявший близко к трибуне мальчуган в обдроченных шортах.
- Сейчас вам раздадут Первый Школьный Завтрак (ПШЗ)! - развернулся к детям Отец, - он целиком состоит из грибов. Это необычные грибы: это сушеные грибы, которые хранились в мёде. Это очень вкусно, дети. Я сам однажды съел три банки…
<Среди взрослых зашумели>
…и потом мы все пройдём в траурный зал, сядем среди венков и подумаем: какую же цель поставить себе на этот год. Желающим раздадут бумагу, карандаши и фломастеры. Оружие иметь при себе запрещается. Да, кстати… уважаемые дамы и господа! Вы тоже можете к нам присоединиться: грибов у нас очень много!
Охуелое
Хватит, хватит… к чёрту цепи,
Что ковал я столько лет
Сам себе. Лже-солнце слепит.
Стиснут пальцы пистолет,
И суровый мудрый голос
Запоёт среди дверей:
Нет у зебры чёрных пóлос -
Нет и белых - бей смелей!
Спусковой крючок послушен,
Нарезной прохладен ствол.
Лягут, лягут наши души
На хирурга липкий стол.
И, вскромсав пилой грудину,
Скажет врач, устало бзднув:
- Мне б ещё хоть половину,
Хоть крупиночку одну б!..
Несовместимо с жизнью
Отец не знал, что Вадим Брещик промышлял торговлей растворителем. Это был товар отребья: токсикоманов, объебошенных на всю голову подростков.
Каково же было его удивление обнаружить пропитанную растворителем тряпочку под колпаком Буратино.
У отца опустились руки. Что теперь начнётся… Но нельзя, нельзя паниковать.
Он быстро взял мобильный, нашёл нужный номер.
Брещик услышал звонок, но он в этот момент находился в совмещенном санузле своей подруги Дарьи Злыч, где, обняв унитаз, надрывно блевал, а Дарья выдристывала ему на голову струи тёмной словно дёготь диареи.
- Не смей подходить к телефону! - приказала Дарья, хлестнув Брещика по спине трубкой от клизмы.
Вода из трубки обрызгала зеркало.
Отец терпеливо ждал, прижав мобилу плечом и листая массивный альбом "Шедевры русской живописи".
Альбом этот подарила ему в своё время Юлия.
- Ты что там, нюхаешь растворитель, сволочь? - спросил Отец у длинного гудка.
Брещик в это мгновение сделал попытку дотянуться языком до промежности Дарьи.
- Кто разрешал?! - Дарья резко выпрямила ноги и вдруг, заскользив босой ступнёй в мыльном пятне на полу, взвизгнула и всей своей тяжестью обрушилась Вадиму на голову.
Удар грохнул.
Подвывая от боли, Дарья скорчилась на забрызганном поносом кафеле.
Только про прошествии не менее чем 10-ти минут, она, трудно скособочившись и развернувшись в сторону Брещика, с немым всепоглощающим ужасом поняла, что тот мёртв. Как показало вскрытие, при падении Дарья смертельно травмировала Брещика, сломав бедолаге основание черепа.
Первые цели
Серёжа Татищев сидел у массивного похоронного венка и, прикрыв глаза, водил лицом по искусственным веткам. По щекам пробегала приятная щекотка, возбуждавшая мальчика.
- Серёг, ты как, уже определился насчет своей цели? - подошёл к нему флегматичный Боря Гузибет.
- Ещё нет, - пропел в ответ Серёжа, ловя губами лепесток фальшивой розы. - а ты?
- А я - уже. - торжественно заявил Боря, усаживаясь рядом и доставая пакет, - клеем не желаешь разнюхаться?
- Нет, merci beaucoup, - мотнул головой Серёжа, - а что за цель ты себе поставил?
- Цель - весьма конкретная: убить тебя.
- Шутишь?
- Ни капли. Можешь пойти сам посмотреть: там на табло уже первые цели высветили.
- А разве это разрешается? - покорно одуплился Серёжа.
- А почему нет? Ведь если я тебя убью, это не будет являться действием, совершённым ребёнком в противоречие поставленной себе цели.
- А если сделаешь что-либо, что поможет мне выжить - рискуешь оказаться в печке! вот так-то… ну, давай, попробуй. - Сергей встал во весь рост, спустил трусы и вывалил чудовищные гениталии мутанта.
- Не так быстро, малой… до весны время много.
- Что же: я уравняю шансы. Где эта бумажка? - Серёжа порылся в венках, достал фломастер, альбом и опросную карточку, - что ты, кстати, говорил там насчёт клея?
- Насчёт какого клея?
- Так и запишем: моя цель на предстоящий год - убийство Бориса Гузибета.
- Расписаться не забудь, - толкнул его под руку Боря - легко разогнулся и, пританцовывая, исчез в траурном зале.
Отцы и дети
- Я хотел бы поговорить с тобой об опасных привычках, - Отец усаживал воображаемого Буратино за стол напротив себя, наливал виски в тяжёлый тёмного хрусталя стакан.
Впереди была пустота, но отцу ничего не стоило мысленно воскресить деревянного человека, тем более, что диалоги подобные этому вели они с ним едва ли не в 666-ой раз: разве что обстановка была иной, или за окном время суток.
- Опасные привычки могут привести к преждевременной кончине: потому они и опасные. И в том-то коварство привычки, что даже курить бросить - можно, а вот ковыряться в носу - уже нет. Это я на тебя намекаю, дорогой мой. Когда-нибудь наковыряешь у себя из ноздрей серы, да фосфора: чиркнешь козявкой как спичкой - и сгоришь к ебеням. И курить ты тоже не бросил. Вчера в туалете пахло. Ты пытался набрызгать там одеколоном, но я всё равно учуял. И не говори мне, что это мои дети. Мои дети к дури не прикасаются. Они и курить-то не умеют. Мои дети - спортсмены, они увлечённые ребята. А ты - наркоман, извращенец, и ко всему деревянный: на хера ты мне, такой, спрашивается, сдался? К тому же похотлив, как сучка: всю семью мне развратил, паскуда. Ты нас всех во блуд ввёл, понимаешь ли?! - вскочив, Отец метнул стакан в стену, но он не разбился, ударив в нижний угол нарисованной печи и гулко покатившись по полу.