К счастью, основная масса мятежников прошла южнее, ближе к морю, и в Марфины владения заходили только отдельные отряды, поэтому земледельцы не слишком пострадали от грабежей, а господский дом избежал разорения. Кассия теперь редко ездила верхом и потому отдала сестре свою лошадь, показав и место, где она занималась скачкой с препятствиями. Евфрасия была в восторге и почти ежедневно стала наведываться туда, в седле она держалась даже лучше сестры. Спустя три недели по приезде в имение, девушка с утра отправилась на обычную прогулку верхом и, выехав на знакомую дорогу, пустила Афину рысью. Вскоре она уже была на любимой лужайке и, легко перескочив через поваленные деревья, направила лошадь к холму. И у всадницы, и у лошади было прекрасное настроение, Афина птицей взлетела к вершине холма и тут почти нос к носу столкнулась с удивительно красивым конем гнедой масти. Его седок, осадив стремительное животное, издал тихий возглас изумления. Евфрасия от неожиданности приоткрыла губы и несколько мгновений молча смотрела на молодого человека, возникшего будто из-под земли. Во взгляде девушки не было испуга – только любопытство.
– Ты кто? – наконец, спросила она.
"Сама непосредственность!" – подумал тот, улыбнулся и сказал в ответ:
– А ты кто?
– Я первая спросила!
– Да, логично. Я Акила, если тебе это о чем-то говорит.
– Совершенно ни о чем, с чего бы это? – удивилась девушка и ехидно добавила: – Ты что, думаешь, о тебе должен знать весь мир?
Евфрасия не знала о том, что сын их соседа два года назад сватался к ее сестре и получил отказ.
– О, нет! – улыбнулся Акила. – Я не настолько тщеславен.
– Но всё же тщеславен? – чуть насмешливо спросила девушка. – И насколько же?
– Настолько, чтобы сознавать, например, что я умен, образован и хорошо езжу верхом, – в тон ей ответил молодой человек.
"И к тому же красивый", – подумала Евфрасия, искоса глядя на него. Но вслух она сказала совсем другое:
– А вот мы сейчас проверим, как хорошо ты ездишь! Давай наперегонки – отсюда вон туда и через канаву, а потом через деревья! Сумеешь? Я – запросто! – и, не дожидаясь ответа, она развернула лошадь.
У Акилы перехватило дыхание, когда он увидел, как она помчалась вниз по склону. Спустя мгновение он уже летел следом, и через канаву они перемахнули одновременно, но за третьим поваленным деревом Евфрасия оказалась чуть-чуть раньше. Оба слегка перевели дух, и Акила воскликнул:
– Ты просто амазонка! И у тебя великолепная лошадь!
– Афина! – разрумянившаяся девушка ласково потрепала животное по холке. – По правде говоря, это лошадь моей сестры, но она отдала ее мне, сама она теперь почти не ездит…
– Почему же? Не любит?
– Нет, любит, но… Точнее, раньше очень любила, а теперь она в монастырь уйти готовится, так думает, верно, что монахи такими вещами увлекаться не должны… Но вообще, она больше всего любит книги. Она очень умная… просто ужас, какая умная! Я вот тоже учусь, да только такой умной, как она, мне не быть!
– А это нужно – быть такой умной, как она?
– Не знаю… Может, и не нужно… Зато я лучше нее играю на кифаре! Ах, я так люблю играть! А сестра хорошо поет, стихиры даже сама пишет… Но вот чего бы я действительно хотела, так это быть такой же красивой, как она! Она такая красивая, она даже… – тут Евфрасия остановилась, вспомнив, что Кассия просила никому никогда не говорить о ее участии в выборе невесты для императора. – Ну, в общем, это описать невозможно! И ведь надо же – в монастырь решила идти! Так жалко! – девушка чуть-чуть пригорюнилась. – Не понимаю я ее, честно сказать…
– Что ж, – Акила смотрел в сторону, чтобы ненароком не выдать горечи, зашевелившейся в его сердце, – вероятно, ее можно понять: если она такая красивая, как ты говоришь, то и Жениха выбрала "прекрасного более всех сынов человеческих"…
– Как святая Екатерина, – пробормотала Евфрасия. – А я бы всё равно на ее месте ни за что не пошла в монастырь! Эти черные одежды, посты, службы бесконечные, поклоны, без позволения ничего нельзя сделать, никуда пойти… Брр! Я вот люблю поесть!
– Не похоже что-то! – молодой человек окинул взглядом ее стройную фигуру.
Девушка вспыхнула.
– Нет, правда люблю! Ну, не объедаться, конечно, но чтоб вкусно было… Мясо люблю… Нет, монастырь не для меня! Я хочу замуж и родить много детей!
Она умолкла и впервые за весь разговор очень смутилась. "Ведь это, может, грех, что я тут с ним… так разговариваю… свободно!.. И про такие вещи! Ой!.. Что он обо мне подумал? Наверное, решил, что я такая неприличная!" Она совсем зарделась и быстро сказала, не глядя на Акилу:
– Прости, господин, я что-то заговорилась, а мне надо домой, – она стала поворачивать лошадь.
– Уже? – спросил Акила растерянно. – Постой, госпожа… скажи хотя бы, как тебя звать?
Она взглянула на него и опустила ресницы.
– Евфрасия.
– Красивое имя! Ты, должно быть, младшая дочь госпожи Марфы?
– Да, – она удивленно вскинула глаза. – Откуда ты знаешь?
– Ну, я знаю, что там, в доме на холме, живет вдова с двумя дочерьми… Мы соседи. Я сын патрикия Феодота, наши земли граничат с вашими.
Он внимательно смотрел на девушку, но не заметил ни малейших признаков того, что она знает о его неудавшемся сватовстве к ее сестре, – и это почему-то обрадовало его.
– Вот здо́рово! – воскликнула Евфрасия, уже опять забыв о том, что "это, наверное, неприлично". – Что ж вы до сих пор не заходили к нам в гости? Моя мама обрадовалась бы! Она любит гостей! Правда, в Городе к нам ходят всё больше монахи… Но думаю, она и вам была бы рада! Мне кажется, что ей иногда бывает одиноко…
Она опять умолкла. "Почему я ему это рассказываю? Я его впервые вижу, а уже такое про маму!.."
– Но ведь без приглашения ходить в гости довольно странно.
– В таком случае, я приглашаю тебя, господин Акила! – сказала девушка немного торжественно. – Приезжай… завтра к полудню, например. У нас все будут рады! – она улыбалась так обезоруживающе, что ей невозможно было не верить.
Но он всё же не верил – зная то, чего не знала она. "И сестра будет рада?" – вертелся на языке вопрос, но Акила промолчал. "Если они не сказали ей, значит, не хотели, чтоб она знала. Не мешаться же в их семейные дела! Довольно того, что она предупредит их, а там – будь, что будет!" И он сказал:
– Хорошо, благодарю, госпожа Евфрасия. Я обязательно приеду.
Вернувшись с прогулки, девушка спрыгнула с лошади, почти не глядя бросила поводья подскочившему конюху и стрелой влетела в дом. Марфа с Кассией и приказчиком что-то обсуждали, стоя в гостиной у окна.
– А вот и я! – крикнула Евфрасия, входя.
Все обернулись к ней.
– Наездилась? – улыбнулась Марфа.
– Да, и знаете, кого я встретила? Акилу, сына нашего соседа! Он такой… забавный! Я его в гости пригласила, завтра к полудню! Обещал приехать! Ведь правда здорово? У нас здесь так редко бывают гости почему-то! Я сыграю ему на кифаре, а ты, Кассия что-нибудь споешь! Мама, прикажи приготовить обед повкуснее! Я сказала ему, что люблю хорошо поесть! – Евфрасия звонко рассмеялась.
Она выпалила всё это одним махом и, только замолчав, увидела, что мать смотрит растерянно, а сестра – вообще так странно, что девушка даже испугалась; только приказчик широко улыбался и кивал.
– Я что-то не так сделала? – спросила Евфрасия тихо.
– Ну, почему же? – Марфа уже успела взять себя в руки и улыбнулась. – Пригласила, и хорошо! Я знаю, что это очень хороший молодой человек… Конечно, мы угостим его, и ты сыграешь на кифаре!
Но Евфрасия смотрела на сестру.
– Кассия, ты что? Ты почему такая… Ты не рада?
– Нет, я рада…
Кассия постаралась улыбнуться, но у нее плохо получилось: мысль об Акиле вызвала у нее воспоминание обо всем, происшедшем два года назад, – столь живое, как будто в ее сердце повернули раскаленный кинжал.
– Может, по-твоему, я поступила неприлично, пригласив его к нам? – спросила Евфрасия с некоторым вызовом.
– Что ты! – Кассия улыбнулась уже совершенно искренно. – Какие глупости! Прости, просто сегодня… у меня очень болит голова…
На другой день около полудня Кассия глянула в окно и увидела, как во врата особняка въезжает всадник. "Конь, кажется, всё тот же… – подумала девушка. – А ведь с тех пор словно много жизней прошло!.." Подойдя к зеркалу, она поправила темный мафорий так, чтоб не было видно волос, и с тоской подумала, что ничто не поможет ей скрыть свою красоту… Иногда Кассия почти понимала ту девственницу из патериковой истории, которая, узнав, что безумно влюбившемуся в нее юноше больше всего нравятся ее глаза, выцарапала их расческой… Акила приехал потому, что его пригласила сестра… но ради чего?.. В любом случае надо сразу же дать ему понять, что намерения Кассии не изменились, чтоб он не вздумал начинать ничего такого… Но как это сделать, чтобы Евфрасия не заметила, не подумала что-нибудь не то?.. Нельзя было вообще не спускаться к гостю, чтобы не обидеть сестру, но при этом надо было делать вид, что они встречаются впервые, чтобы не пришлось рассказывать Евфрасии про историю со сватовством – вряд ли ей будет приятно узнать об этом!.. И неизвестно еще, как поведет себя гость…
"Чем дольше я остаюсь в миру, тем больше всё запутывается! – думала Кассия. – По счастью, к лету мы со Львом должны закончить занятия, и тогда…" И тогда! Что тогда – это был самый мучительный вопрос, ответа на который девушка тоже не знала.
Когда она вошла в гостиную, там уже были мать и сестра. Акила как раз склонился перед Марфой в почтительном поклоне.
– О, а вот и моя сестра! – весело сказала Евфрасия. – Ее зовут Кассия. Кассия, познакомься, это Акила!