3
Интервалы между шеренгами были больше обычного. Каждый нес санки, и полозья торчали над касками, словно рога.
Широкая спина Чугункова раскачивалась перед Жорой, как телега на ухабах. И скатка очень походила на хомут. Это сравнение лезло в голову, и шофер злился - такая же скатка, может, только меньше потертая, ехала и на нем. Но правды ради не следовало забывать, что именно на скатке лежали санки и полозья не резали плечи.
Чугунков шел твердо и размашисто. Малорослый, щуплый Слива едва поспевал за ним, мельтеша короткими, как обрубки, ногами. Отставать было нельзя. Дорога в гору карабкалась узкая. Глина, песчаник. И рота двигалась по двое, растянувшись, точно оброненная пряжа.
Молчали. Даже Слива не трепал языком.
Лицо архивариуса было мокрым от пота. Он глядел вниз, где камни шевелились под ногами. Иногда скатывались с дороги и шуршали в цепком кустарнике, как змеи.
Гора разворачивалась, отступала назад. Но впереди вырастала новая. А за ней в расплывчатой дымке темнели другие вершины, лобастые и суровые.
Жора обожал дороги. Ему редко приходилось одолевать их пешком, но, сидя за баранкой руля, он смотрел в ветровое стекло, словно на экран, не задумываясь над тем, что видит, и не запоминая разных отдельных красот. Он воспринимал все сразу, как подарок. И получал большое удовольствие.
Житейские случаи, связанные с дорогой, Жора помнил. Охотно рассказывал:
- Еду однажды. Вижу, на шоссе, чистом, как стол, ящик лежит. Чуть треснутый. Подошел, посмотрел: полный ящик сливочного масла. У какого-то раззявы из кузова выскочил… На пропой души прилично было бы. Только я масло в милицию отвез. Думал, в газете пропечатают. Никак нет. На три рубля братишки оштрафовали: стоп-сигнал на моей машине оказался не в порядке.
Или:
- Посадил я в кабину женщину. Проголосовала на дороге. Средних лет. Вроде как не деревенская, в полосатое платье одетая… Однако все твердит, что она - корова Ласточка. Я поначалу понял, что она корову Ласточку разыскивает. Да и говорю: дескать, ты бы лучше пешочком, корова не автомобиль, чего ей на дороге делать?.. А она как посмотрит на меня, как замычит. С перепугу я чуть баранку не выпустил… Оказалось, чокнутая, из сумасшедшего дома сбежала. К следователю меня вызывали, как и что спрашивали.
Когда свернули за гору, спрятались от солнца, идти стало легче.
Слива вполголоса запел:
Саша, ты помнишь наши встречи
В приморском парке на берегу?..
А кто не помнит? Девчонка - это тебе не геометрия. По геометрии у Жоры всегда было "плохо". Из-за нее он, можно сказать, школу бросил. С восьмого класса шоферить пошел. Осенью любовь случилась. Кажется, с первого взгляда, а может, и не с первого… Получил он аванс, в клуб пришел выпивши, конечно. Танцевать Жора не умел, а веселье с ребятами какое? Папиросы да треп. Дождался конца танцев. Девчонки выходят. Смешком брякнул:
- Девочки, возьмите нас в провожатые. Без нас заблудитесь.
Одна не растерялась:
- Спасибо за заботу, только дорога к нам грязная.
- Ничего. Мы на резиновом ходу.
- Раз так, нам не жалко.
Лицом миленькая, но обыкновенная. А со спины как увидел! Да что и говорить… Тоненькая, словно тростинка, а бедра, как буква "ф". Нет, Жора - человек не тонкой конструкции. Другой бы полюбил за душу, за глаза, за улыбку, черт возьми, а вот Жора такой, простой.
- Сразу видать, сын сапожника. - И смеется.
Жаль, буква "ф" подвела. Заметил инженер с бумаго-целлюлозного комбината. И хотя неизвестно, чьим сыном он был, но тоже пришел в восторг. Однако не стал поджидать девчонку возле клуба, а прямо сказал ей: "Будь моей женой".
В овраге, что зиял по правой стороне дороги, темнел немецкий самолет, и крылья лежали, словно две большие лапы. Видимо, "мессер" не первый день покоился в кустах, потому что листья, опадающие с ближних деревьев, успели основательно притрусить его, и он казался выкроенным из старушечьего ситца.
Рота опять пошла лесом. Дорога здесь была немного шире. И взводы перестроились в колонну по три.
Встретились связисты. Они торопливо тянули кабель между деревьями.
Чугунков сказал:
- Чую кухню.
Вскоре прибыли на тыловые позиции полка. Ржали лошади. Над котлами полевых кухонь бодро поднимался пар.
Подали команду:
- Приготовиться на ужин!
Сумеречное небо, скрытое деревьями, подсматривало мутными, словно заплаканными, глазами. И стволы тиса торчали, будто руки, воздетые кверху. Теней не было.
Повар манипулировал черпаком. Она вкусно пахла, эта перловая каша со свиной тушенкой. И входила в котелок весело.
Чугунков протянул два котелка. Повар вопросительно посмотрел на него, точно никогда не встречал нахалов, но Слива, невдалеке перематывавший портянку, крикнул:
- Это мне, шеф! Это мне!
И повару, который наверняка никогда не был шеф-поваром, очень понравилось такое обращение. Он не пожалел каши, положил в котелок, как говорится, от души.
Стучали ложки торопливо, словно дождевые капли, а некоторые бойцы уже успели покончить с кашей и пошли за чаем. Только котелки мыть было нечем. И чай получился странным - не похожим ни на суп, ни на чай.
Ночь обволакивала лес.
4
Ситуация создалась столь неожиданная, чреватая такими серьезными последствиями, что из штаба армии уже спешил специальный представитель с особыми полномочиями. Между тем шифровка требовала начинать операцию, не дожидаясь его прибытия. Дорога была каждая минута.
Полковник Гонцов, всматриваясь в темноту, стоял на бугре, над поляной - не очень ровной, которую сторожили грушевые деревья.
- Они не заблудились? - спросил он майора Журавлева.
- Идут, - ответил Журавлев. - Слышите?
- Ничего не слышу, - признался Гонцов.
- Скоро выйдут из-за горы… У меня временами слух обостряется очень сильно.
- Это не последствия контузии? Кстати, почему вы о ней не доложили?
Шаги теперь слышались явственно. И камень скрежетал, и позвякивали подковки.
- Пустяки, - сказал Журавлев.
- Нет, майор. На войне не бывает пустяков… Спасибо вашим девочкам-радисткам, от них и узнал, что вас засыпало в окопе.
- Я здоров.
- Но они говорили, что вы целый час не слышали. И плохо видели.
- Им показалось. Я вижу и слышу хорошо.
Гонцов промолчал. Ясно же - недовольный. Потом сказал:
- Надо их встретить. - Однако не двинулся с места.
И майор Журавлев воспринял это как приказание старшего начальника.
Фигура Журавлева растворилась в темноте сразу, словно ночь захлопнула за ним дверь. Потом послышались команды. Ротный доложил о прибытии.
Гонцов крикнул:
- Майор Журавлев, постройте людей в три шеренги!
Когда приказ был выполнен, полковник Гонцов пошел вдоль строя, останавливаясь возле каждого бойца и выхватывая его из темноты фонариком. Лица, освещенные пучком света, казались бо́льшими, чем на самом деле, словно поданные крупным планом.
Слива сощурился и расплылся в широкой улыбке. И полковник Гонцов улыбнулся и совсем просто сказал:
- Ребята! - Необычность обращения почувствовал каждый. Полковник мог говорить тихо, не повышая голоса: - Командование фронта идет вам навстречу и дает возможность всем сразу искупить свою вину перед Родиной. Дело, на которое мы вас посылаем, особо важное. Как ни странно, для его выполнения вам даже не потребуются карабины…
- Я что говорил, раненых вытаскивать, - прошептал Слива.
- …Получите ножи и пистолеты. - Полковник умолк, прислушался, потом глухо продолжал: - Уж кто виноват в этом, честно говоря, не знаю… Но на ничейной полосе, между полком майора Журавлева и немецкими позициями, остался неэвакуированным склад с боеприпасами. Но главная беда не в этом… Среди прочих бомб и снарядов на складе имеются мины к реактивным минометам "катюша". Эти мины - секрет нашей армии.
Ваша задача - до рассвета эвакуировать склад в безопасное место. Над лощиной туман. Если действовать осторожно, без шума, с полным напряжением воли, смекалисто, то немцы никогда не обнаружат вас. Как я уже сказал, пойдете без карабинов, без вещевых мешков, без скаток. Возьмете противогазы, саперные лопатки, фонарики, пистолеты и ножи. Ракеты и бомбы через ничейную полосу будете вывозить на санках. Знайте: вас подстраховывают все огневые средства полка… Вопросы есть?
Чугунков спросил:
- Бомбы какого веса?
- Разного. Там, где не справится один, будете работать по двое, по трое.