- Мне слов не хватает. Страх? - Снова качает головой. - Нет, не то. - Внимательно изучает мое запястье, мои пальцы, чашку, что дрожит в моей руке. - Вот когда люди в самолете, и водитель говорит, скоро мы разобьемся, есть такое слово для того, как люди ведут себя тогда - ну, вопли и прочая беспорядочная деятельность?
- Паника.
Миссис Накамура склоняет голову набок.
- Похоже на "пикника"? Я киваю.
- Да, пожалуй, так и есть. Несколько минут сидим молча.
- А когда идет дождь, - продолжает миссис Накамура, - американцы пахнут, как…
Не может заставить себя выговорить.
- Как что?.. - тихо подсказываю я.
- Как мокрые собаки! - С губ ее слетает короткий смешок - точно кошка чихнула.
Миссис Флиман, миссис Минато, миссис Анака, дипломированная медсестра, наконец подошли и сосредоточенно выкладывают на голые доски наглядные пособия. Эту идею я почерпнула из книги, приобретенной в книжном: "Установки и практика обучения английскому языку".
"Наглядные пособия: один из способов ознакомления с новыми словами заключается в том, что в классную комнату приносят предметы, ими обозначаемые. Учитель или, возможно, обучаемый берет предмет в руки (или указывает на него) и произносит новое слово, после чего все повторяют слово за ним".
На последнем уроке я велела всем принести с собой какой-нибудь предмет, вещь, что в том или ином смысле олицетворяет их самих.
Начинает миссис Минако. Перед ней - переплетенная в кожу книга. Золоченая надпись готическим шрифтом: "Энн из Грин Гейблз". Она кладет миниатюрные ручки на обложку и, рассказывая, ласково ее поглаживает.
- Это - первая книга, какую я читать по-английски. Энн - прекрасная натура, такая сердечная, такая полная чистых чувств. Жизнь у нее трудная, но прекрасная тоже. Очень мило. Когда я первый раз ее читать, я девочка, а теперь читать моим дочам, а они читать своим дочам… дочерям. Когда в моей жизни проблемы, очень-очень грустные, я читать снова. Когда не знаю, что делать, я думать: "А как поступать Энн?" Она для меня как башня для кораблей.
- Башня для кораблей? - повторяю я, с неохотой прерывая рассказчицу.
- С большим огнем, - поясняет миссис Минато.
- Это называется маяк. Книга "Энн из Грин Гейблз" стала для вас маяком?
- Да. - По пухлой щеке миссис Минато сбегает одинокая слезинка. - Пожалуйста, посмотрите. - Она открывает книгу на богато украшенном титульном листе. Мы все наклоняемся ближе. Наискось через всю страницу - подпись фиолетовыми чернилами: Люси Мод Монтгомери.
- Где вы это раздобыли, миссис Минато?
- Дочь покупать для меня в Нью-Йорке. Ужасно много заплатить.
- А вы знаете, что Люси Мод Монтгомери и "Энн из Грин Гейблз" - мои соотечественницы? - спрашиваю я.
- Поэтому я приносить. Думаю, вы понимать.
- Люси Мод Монтгомери - уроженка ОПЭ.
- ОПЭ? - бурчит миссис Анака.
- Острова Принца Эдуарда. Это одна из канадских провинций.
- Остров, как Япония? - уточняет миссис Флиман.
- На моей родине Люси Мод Монтгомери считают великой святой. Каждой весной девушки со всей Канады собираются у ее могилы на острове, едят молодую картошку и молятся о детях и здоровом молоке.
- Когда-нибудь я поеду в ОПЭ и тоже поедать молодой картошки, - обещает миссис Минато. В последнее время у нее то и дело глаза на мокром месте. Миссис Анака, дипломированная медсестра, чьи украшенные кольцами руки, по всей видимости, столь же искусны, как и пальчики ног, с энтузиазмом принимается массировать ей плечи.
- Миссис Флиман, - приглашаю я. - Покажите, что принесли вы.
Миссис Флиман берет в руки журнал "Форчун", открывает на фотографии коротышки в роговых очках и в сером костюме на фоне сверкающего черного небоскреба.
- Это мой муж Томми. Очень хороший человек.
- Очень богатый человек, - фыркает себе под нос миссис Анака, глубже впиваясь в плечи миссис Миннако.
- Когда я его встретить, я - только бедная танцовщица, - миссис Анака шепчет что-то на ухо миссис Минато, - в Маниле. Он делать меня все, что я есть.
Я показываю на здание.
- Это в Токио?
Миссис Флиман качает головой.
- В Гонконге.
- Мистер Томми - филиппинец китайского происхождения, - поясняет миссис Накамура. - Он живать… живет в Гонконге.
- А вы живете в Японии? - обращаюсь я к миссис Флиман.
- Тут безопасно, - широко улыбается она.
- Он приезжает к вам в гости?
Миссис Флиман прикрывает рот ладошкой и хихикает.
- Томми ненавидеть Японию.
- Значит, вы к нему ездите?
- Иногда. Ну ладно.
- Миссис Анака?
Камилла Анака, дипломированная медсестра, приподнимает крышку вышитой шелковой коробочки, разворачивает серебристую ткань, достает узкий лакированный ящичек. Извлекает на свет и раскрывает бумажный веер с ручкой из слоновой кости. На пергаменте, натянутом между планками, ротогравюра - Иисус с арийской внешностью, с белокурыми волосами а-ля "Брек герлз" и светло-голубыми глазами.
- Это веер моей бабушки.
- Веер вашей бабушки?
Миссис Анака озадаченно поднимает глаза.
- Да, веер моей бабушки.
- Ваша бабушка была христианкой?
Миссис Анака кивает.
- Она из Нагасаки.
Все кивают в унисон, словно этим все объяснялось.
- Я тоже христианка, - добавляет миссис Анака.
- О? - Она что, ожидает награды?
- А вы христианка? - Миссис Анака - назойливая сучка.
- Нет.
- Иудейка? - предполагает миссис Флиман, дотрагиваясь до носа.
- Никто. Я - никто.
- Никто? - хором ахают дамы, расширив глаза.
- Никто. Миссис Накамура, а вы что принесли? Я отлично вижу: серый овальный камень. Миссис Накамура смотрит вниз, на камень, но прикасаться - не прикасается.
- Я находить… я нашла этот камень в ручье неподалеку от нашего загородного дома, на Кюсю. Он был такой же, как все прочие камни в ручье, только немного другой. Пролежит в ручье достаточно долго, станет совсем такой, как все. Поэтому я его вынимать.
- О, - шепчет миссис Минато.
- А вы, - резко поворачивается ко мне миссис Анака, - что принесли вы?
Я уже собираюсь отрезать: "Я - ваша учительница, ты, настырная корова, мне ничего не нужно приносить", - а вместо этого зачем-то лезу в рюкзак и достаю бумажник. Показываю им рябой моментальный снимок, купленный мною на блошином рынке в Эдмонтоне - портрет моложавой женщины с бледным лицом, огромными серыми глазами и в шляпе с вислыми полями.
- Это - моя покойная мама.
Остаток урока рассказываю им про милую, добрую маму, которой никогда не знала.