На улице было свежо. Полная луна стояла на западе низко над горизонтом, перечеркнутая ветками росшего около крыльца куста сирени. Пахло морозом, гарью и бензином. С той стороны, где утром должны были погибнуть два батальона прикрытия, слышалась редкая пулеметная стрельба.
Адъютант распахнул перед Россом дверцу открытого "штейера".
- Пять минут назад по маршруту вышел танк. Два бронетранспортера пойдут сзади, - доложил он. - Можно ехать?
Росс молча кивнул.
Машина тронулась, объезжая стоявшие возле штаба грузовики, выехала в конец улицы, резко свернула здесь налево и пошла по шоссе прямо на багрово-расплывчатый, чуть сплющенный лунный диск. Позади, то исчезая в серебристо-мутной мгле, то вновь появляясь, шли оба бронетранспортера с зенитными установками и крупнокалиберными пулеметами. Танк из охраны командира дивизии ушел вперед и грохотал сейчас метрах в двухстах от генеральской машины.
Росс молча полулежал на заднем сиденье. Возможно, что в эти минуты он думал о превратностях судьбы, которая сначала так высоко вознесла славу немецкого оружия, а теперь подвела его к полному краху. Когда началось наступление у Балатона, Росс воспрянул духом. Но после того как русские пошли вперед, ломая и круша не только наспех созданную оборонительную линию в межозерном дефиле, но и хорошо укрепленную оборону на участке Секешфехервар - западнее Бичке - Эстергом, командиром 44-й пехотной дивизии овладела полнейшая апатия. И если раньше в своей службе он видел какой-то определенный смысл, ее необходимость для фатерлянда, то теперь всеми его действиями и побуждениями руководило только одно: спастись, выжить до конца войны, а если сдаться, то только американцам или англичанам,
Проехали какую-то деревушку с разбитым костелом на центральной площади. У выезда из нее, на обочине дороги, стояли две обозные повозки. Лошадей не было.
"Бежит великая немецкая армия, бежит! "-горестно покачал головой Росс.
- Где мы находимся? - поднимая меховой воротник шинели, спросил он у адъютанта.
- Проехали Шарсентмихали, - доложил тот, - Выходим на шоссе. Скоро Шаркеси.
И действительно, машина выехала на шоссе" Слева от дороги глухой черной стеной стоял лес.
На востоке, откуда по-прежнему доносился гул артиллерии, небо около самого горизонта побелело. И как раз в тот момент, когда генерал хотел взглянуть на часы, впереди трижды подряд ухнуло.
- Стой! - крикнул он водителю.
"Штейер" круто отвалил к правой стороне дороги и остановился. Мотор смолк. Далеко впереди опять послышались орудийные выстрелы.
- Кто там у нас кроме охраны? - прислушиваясь спросил у адъютанта Росс,
- Один пехотный полк па машинах, часть артиллерийского дивизиона...
- Едут, - сказал вдруг шофер.
- Где? Кто? - генерал на всякий случай вытащил из кобуры свой парабеллум.
- Наш бронетранспортер, - распахнув дверцу, адъютант спрыгнул на дорогу.
- Наши бронетранспортеры идут сзади.
- Видимо, из пехотного полка, генерал.
Это был действительно бронетранспортер. Поровнявшись со "штейером", он остановился.
- Русские танки! - доложил вылезший из него фельдфебель. - Впереди русские танки! "Тигр" из вашей охраны подбит... Пехотный полк в панике... Отходит на север.
- Идиоты! - мрачно выругался Росс. - Откуда здесь могут быть русские танки! Это свои со страху перестреляли друг друга... По-вашему, в наш тыл прорвались русские?
- Они стояли в засаде, господин генерал. Я в-видел собственными глазами "Т-34"... Я в-видел звезды на башнях!
- Далеко?
- Два с половиной километра.
Засунув пистолет обратно в кобуру, Росс повернулся к адъютанту:
- Карту! И посветите.
- С-свет? - прошептал фельдфебель с бронетранспортера. - Нас увидят...
- Когда приедете в район сосредоточения, не забудьте, фельдфебель, сменить белье, - презрительно взглянул на него генерал. Он долго рассматривал карту, потом вернул ее обратно адъютанту. - Разворачивайтесь. Один бронетранспортер направьте навстречу штабу. Я изменяю маршрут. Возвращаемся в Шарсентмихали, пересечем железную дорогу и...
За их спинами послышался лязг железа и ровное монотонное урчание. Росс быстро обернулся. Хорошо видимый в сиренево-синих предрассветных сумерках, не более чем в ста метрах от них, на шоссе неторопливо выползал танк. Его орудие медленно и спокойно разворачивалось в их сторону.
- Русские!...
- Старостенко! - позвал Виктор. - Дай-ка парочку хороших очередей. Только повыше. Это, видать, штабники. Попробуем живьем.
- А куда мы их грузить будем, товарищ гвардии капитан? - спросил Петрухин.
- Что-нибудь придумаем... Старостенко!
- Есть парочку хороших!
Пулеметная очередь раскатисто стрекотнула в синеватой, холодеющей мгле. Виктор приоткрыл крышку люка и, когда Старостенко приложился к пулемету еще раз, теперь уже подольше, высунулся из башни, крикнул:
- Хенде хох!
На ближайшем к танку бронетранспортере загремел крупнокалиберный пулемет. Виктор, не захлопывая крышки люка, сел на свое место.
- Осколочным! - скомандовал он сержанту Беленькому. - Дипломатия результата по дала. По бронетранспортеру!..
Легонько оттеснив командира башни, Мазников сам подвел перекрестие прицела под широкое днище бронетранспортера и нажал спуск. "Тридцатьчетверку" тряхнуло, и на шоссе, там, где стоял бронетранспортер, вздыбился кустообразный столб огня, земли и дыма.
Виктор снова высунулся из башни и, сложив руки рупором, повторил:
- Хенде хох!
В ответ сухо треснул пистолетный выстрел. Пуля щелкнула в самый край башни, рядом с левой рукой Мазникова.
- Ну, л-ладно! - тихо сказал он, стиснув зубы.
В наушниках захрипел голос Петрухина:
- Да не торгуйтесь вы с ними, товарищ гвардии капитан!
- Осколочным! - жестко скомандовал Виктор. - Как говорится: если враг не сдается - его уничтожают!..
Все было закончено быстро. Три бронетранспортера - два сопровождавших генерала и тот, которому удалось вырваться из бани, устроенной головной колонне взводами Ленского и Снегиря, опрокинутые, лежали в придорожном кювете. Легковая машина дымилась, ее мотор был охвачен пламенем.
- Я сейчас, - сказал экипажу по ТПУ Мазников, решивший осмотреть бронетранспортеры и легковушку: в них могли быть какие-нибудь штабные документы.
Он, не торопясь, вылез из башни на надкрылок, спрыгнул вниз.
Почти уже совсем рассвело. Легкий ветер доносил с запада, оттуда, где "работали" экипажи Ленского и Снегиря, глухой грохот перестрелки.
Темная худощавая фигура в фуражке с высокой тульей поднялась вдруг из-за обломков легковой машины и, не целясь, выстрелила из пистолета. Виктор метнулся к бронетранспортеру. Раздалась короткая очередь танкового пулемета. Стрелял Старостенко. Фигура в фуражке, вероятно, ждавшая, когда Мазников выглянет из-за своего укрытия, дернув головой, тяжело свалилась на искореженный кузов машины.
Виктор подошел к убитому. На немце была генеральская шинель с витыми погонами и меховым воротником. В машине на заднем сиденье лежал толстый кожаный портфель желтого цвета. Виктор вытащил его, взял в левую руку. Правой, не выпуская ТТ, рывком перевернул немецкого генерала с живота на спину, достал из кармана его мундира документы. Потом осмотрел все три бронетранспортера. В них ничего не было. Обыскивать остальных убитых немцев он не стал.
Документы генерала он перелистал, уже сидя в башне. Насколько он мог разобраться, они принадлежали командиру 44-й немецкой пехотной дивизии генерал-лейтенанту Россу, "Дурак ты все-таки, генерал! - усмехнулся Виктор. - Надо было сдаваться. Паулюс сдался, Пфеффер в Будапеште тоже... Сидят теперь где-нибудь в лагере, живые и невредимые, и ждут конца войны".
- Старостенко! - сказал он радисту- пулеметчику. - Вызывай-ка Снегиря, а потом Ленского. Пусть доложат, как у них там.
Командиры взводов доложили, что немецкая колонна разгромлена. Удалось уйти только двум автомашинам вперед и одному бронетранспортеру в тылы. Потерь во взводах нет.
- Всем экипажам поменять места засад. Со мной связываться каждый час. Или в экстренном случае. - Мазников переключился на ТПУ: - Петрухин! Давай-ка обратно в посадочку, пока солнышко не взошло.
7
Командующий 6-й немецкой танковой армией СС никогда не думал, что придет время - и он будет расценивать свое поражение как победу. Но сейчас было именно так. Армия понесла потери, в сотни раз превышающие ее потери в Арденнах, отдала русским почти все пространство, захваченное за десять дней наступления, и все-таки, по мнению Дитриха, если учитывать создавшуюся обстановку, она одержала своего рода победу. Она избежала окружения и уничтожения. Такая опасность висела над ней все эти дни, и лишь отчаянное сопротивление немецких войск северо-западнее Секешфехервара, недостаточно энергичные действия русских в том районе и особенно запоздалый ввод в бой гвардейской танковой армии, которая, по странному совпадению, тоже была 6-й, - только все это, вместе взятое, позволило вывести из мешка остатки двух танковых корпусов с приданными частями.