Когда машина Мазникова, стреляя с коротких остановок, прошла под огнем километра три, в левый борт, в каток около самого места механика попал вражеский снаряд. Танк вздрогнул и остановился.
Виктор переключился на ТПУ:
- Что там, Свиридов?
- Похоже, левая гусеница лопнула, - послышался в наушниках бас "бога вождения", - Надо поглядеть. Разрешите?
- Давай.
Еще один снаряд разорвался рядом. Третий вскользь ударил по башне сбоку, рикошетом ушел в ночь. Наушники отозвались на этот удар пугающей пустотой.
Свиридов выбрался наружу через десантный люк в днище боевого отделения танка. В отверстие люка хлынул сырой холодный воздух.
- Дома небось двери закрывает, - пробурчал Каневский.
Виктор стал наводить орудие в заходящего с правого борта "тигра", но тот успел выстрелить раньше. Машину опять качнуло. Мазников поправил наводку и нажал педаль. Башня вздрогнула, лязгнул открытый Арзуманяном казенник орудия, тускло блеснула желтизной стреляная гильза.
- Товарищ капитан! - вдруг заорал по ТПУ вернувшийся в машину Свиридов. - Поправить можно. Только дайте минуту очухаться. Оглушил он меня, гад. Ухо ломит.
- Ты меня слышишь? - спросил Мазников.
- Одним ухом, - опять очень громко сказал Свиридов. - Командуйте.
Положение становилось незавидным. Машина не могла двигаться, рация не работала. А вокруг были немецкие танки. Что стало с ротой - узнать невозможно. Что со Снегирем? Что с Ленским?
Новый немецкий снаряд резанул по броне башни сзади. Яркая вспышка полыхнула в стеклах приборов наблюдения. Потянуло гарью.
- Кажется, мы горим, - сказал Виктор. - Поправим гусеницу - будем живы, не поправим... Кругом немцы, танк горит. Решайте, ребята.
- Поправим! - первым откликнулся Свиридов. - Надо поправить. Иначе хана!..
Все трое, кроме Арзуманяна, оставленного наблюдать и стрелять из пушки, выбрались через десантный люк наружу. Свиридов и Виктор подожгли пару дымовых шашек и начали менять звенья гусеницы, а Каневский, ковыряя мокрую тягучую землю малой саперной лопатой, пытался закидать и погасить пламя, полыхавшее позади башни над решеткой воздушного охлаждения.
Неожиданно выстрелил из пушки Арзуманян - по медленно вползавшему в круг света "тигру". "Напрасно, - поморщился Виктор. - Теперь немцы обратят внимание. Так могли подумать, что машина горит, а теперь обязательно обратят внимание",
Арзуманян выстрелил еще раз. Но опередить вражескую пулеметную очередь он не смог. Прострочив сырой воздух бегущей розовой трассой, она хлестнула по людям и по танку, и двое из экипажа, Каневский и Свиридов, вскрикнув, упали на снег.
Очередь прошила Каневского наискось, от плеча до бедра. Свиридов был только ранен, в обе ноги, и, когда Мазников подполз к нему, попытался встать. Но у него ничего не вышло, он упал лицом вниз, в грязный снег, смешанный с землей и прошлогодней стерней, и глухо, тяжело зарыдал.
- Слушай, Павел, - обхватил его за плечи Мазников. - Ну, погоди же ты! Сейчас перевяжем... Сейчас найду пакет... Погоди...
Стоя перед ним на коленях, он рылся в карманах комбинезона и не заметил, как из машины выскочил Арзуманян.
- Товарищ капитан! - позвал командир орудия. - Где вы, товарищ капитан?
- Давай сюда!
Пригибаясь, Арзуманян выбежал из-за горящей кормы танка.
- Пушку заклинило!.. А "тигров" еще штук двадцать. Справа пошли. Штук двадцать!..
- Черт с ними! Помоги вот... Свиридова перевязать,
- А Коля?
- Убит Коля...
Метрах в десяти от машины упал снаряд. Мазников прикрыл собой заметавшегося механика. Дым шашки согнало взрывной волной. Арзуманяна нигде поблизости не было. И только еще раз осмотревшись, Мазников увидел своего командира орудия. Скрючившись, тот неподвижно лежал рядом с радистом-пулемётчиком,
- Ашот!
Арзуманян не отозвался. Он даже не пошевелился.
- Что там? - усталым, стонущим голосом спросил Свиридов.
- Оба, Паша... Убиты.
Танк горел, и погасить его было нечем. Ходовая часть разбита, машина двигаться не может. Пушка заклинена, патронов к пулемёту нет, все расстреляны. Остались только ТТ с двумя обоймами у него, у Мазникова, и автомат с полным диском у Свиридова. Да по паре гранат-лимонок. Автоматы убитых - тоже в счет. Но все равно против "тигров" этим много не навоюешь. Против "тигров" не навоюешь, а пробиться к своим, пожалуй, можно. Если бы только мог ползти Свиридов!..
Механик-водитель лежал на земле, глядя в черное небо. Немецких танков вокруг уже не было, по "тридцатьчетверке" никто не стрелял. "Тигры" прошли на юго-восток. Удалось ли что-нибудь сделать Рудакову? Или все это было напрасно?
- Слушай, Паша, - Виктор присел рядом с механиком, - Сколько мы примерно прошли от Генриха?
- Километра четыре,
- Ты ползти можешь?
- Попробую.
- Тогда давай пробовать, пока не рассвело. Сейчас документы у ребят заберу, и двинем.
Они поползли прочь от полыхающей, охваченной огнем машины. Но уже через сотню метров Свиридов остановился:
- Черт! Н-ноги... Не могу.
Впереди смутно виднелась копна соломы, и Виктор сказал:
- Ну хоть до копны вон... Держись за меня.
Эти тридцать пять - сорок шагов они ползли очень долго и мучительно. Механик скрипел зубами, старался сдерживаться, не стонать.
- Слушай, Паша, - начал Виктор, когда они доползли наконец до копны и сели передохнуть. - Давай сделаем так...
- Как?
"Бог вождения" дышал тяжело, закрыв глаза. Огненные отблески светом и тенью играли на его широких запавших скулах.
Пламя уже слизало номер на башне их машины и шесть алых звездочек на грязно-белом стволе орудия, длинными дымными космами поднималось над кормой.
- Как сделаем? - не открывая глаз, еще раз спросил Свиридов.
- Я сейчас пойду, погляжу, как тут обстановка...
- Только совсем не уходите, товарищ гвардии капитан!
Виктор взял его за подбородок, повернул к себе:
- Ты что, спятил?
- Похоже, - чуть помолчав, ответил механик. - Видать, с переляку... И вас ни за что обидел. Идите. А я автомат на всякий пожарный... Живьем не дамся.
- Ты что дрожишь-то? - спросил Виктор, чувствуя, что тело Свиридова словно бьет в лихорадке.
- Замерз. Комбинезон да гимнастерка - вся одёжа...
- Нечем тебя накрыть-то.
- Сойдет. Не окоченею.
Вытащив из кобуры пистолет, Мазников опустил предохранитель и пошел в сторону от копны прямо во тьму ночи. Он шел наугад, пока не наткнулся на два длинных здания с многочисленными пристройками и двухэтажный дом с развороченной снарядом крышей. Когда-то эти строения были окружены забором. Теперь от него почти ничего не осталось. "А вдруг тут уже немцы? " Но в хуторке стояла ночная кладбищенская тишина. Только один раз, видно, от ветра, скрипнула на ржавых петлях ставня.
"Пожалуй, надо переждать до рассвета здесь. Может, свои подойдут. И вообще утром легче выяснить обстановку".
Виктор прошел во двор к первому из двух длинных сараев. Широкие, как ворота, двери были сорваны с петель. Он вошел внутрь, долго и внимательно прислушивался, прежде чем рискнул включить электрический фонарик, болтавшийся у него на пуговице комбинезона. Неяркий желтый луч осветил пустые бочки, грабли, косы, несколько прислоненных к стене борон, небольшую кучку затоптанного, истертого почти в пыль сена. Крутая приставная лестница вела на чердак. Что ж, до утра можно было переждать и здесь.
Когда он возвращался за Свиридовым, начал падать снег. Все вокруг медленно покрывалось тонкой серой пеленой, на которой отпечатывался каждый шаг. "И надо же! "
Свиридов, полулежа на соломе, ловил губами падающие снежинки.
- Нашел, Паша, местечко. До рассвета придется там побыть. - Виктор опустился на четвереньки к нему спиной. - Давай залезай.
Пошатываясь, он понес "бога вождения" к хуторку. У самой калитки оглянулся. Позади неровной петляющей цепочкой чернели на сером снегу его следы.
7
Рано утром десятого марта генерал Велер, который уже успел получить от Гитлера несколько личных выговоров за недостаточно энергичные действия в районе озера Балатон, приказал Дитриху ввести в бой новые резервы - 3-ю танковую дивизию, и любой ценой пробиться к Дунаю. Авиация группы армий "Юг" использовала каждую минуту летного времени и ожесточенно бомбила и штурмовала позиции советских войск, особенно севернее Шерегельеша, где у немцев был наименьший успех и куда в это утро ринулись танки резервной дивизии. Одновременно начались немецкие атаки и на других основных направлениях наступления с явным расчетом сковать советские дивизии, лишить их свободы маневра. Плотность немецких танков и штурмовых орудий достигла огромной цифры - более пятидесяти единиц на километр фронта. Артиллерия противника вела огонь почти непрерывно, яростные удары танковых групп при поддержке значительных сил пехоты следовали один за другим и у острия танкового клина, прорвавшегося на юго-восток вдоль канала Шарвиз, и на северных окраинах железнодорожной станции Аба - Шаркерестур, и северо-западнее Шарашда, и особенно на правом фланге советских частей, между озером Веленце и не сходившим со страниц боевых донесений Шерегельешем.
Пошел пятый день Балатонского сражения. Дитрих был недоволен ходом событий. Он приказал всю ночь не давать русским покоя. Ни одной минуты передышки! Ни одного часа отдыха! Если русских не могли свалить немецкие танки, пусть их свалит усталость!