- ... мы заранее уведомим об этом имперское правительство. Даю вам слово венгерского дворянина, что, помимо членов коронного совета, вы первый узнали об этом решении. И вы называете это вероломством? Мы думаем, что будет лучше, если мы воздержимся от взаимных упреков... В вероломстве я мог бы упрекнуть немцев! - Хорти вдруг стиснул кулаки и задрожал: - Да, да, немцев!
- Я вас не понимаю, ваше высокопревосходительство!
Лицо Хорти налилось кровью:
- Не понимаете? Разве не ваши люди похитили сегодня моего сына?
- Вашего сына? Поверьте, я ничего об этом не знал.
- Вот как! Вы не знали?
- Да, не знал. Но я хочу быть честным до конца, ваше высокопревосходительство. Если это действительно случилось, то эту акцию могло предпринять только командование СС. Если ваш сын поддерживал контакты с нашим общим врагом, о чем, к сожалению, также циркулировали определенные слухи, то я вполне допускаю такие меры безопасности. Вы опытный и мудрый государственный деятель, ваше высокопревосходительство, и согласитесь: судьба отдельной личности не может быть важнее безопасности государства и его вооруженных сил. Тем более, если это касается безопасности и вооруженных сил Германии.
- Но это же мой сын! Мой!
- Я искренне сочувствую вам, ваше высокопревосходительство. И я обещаю по возвращении в посольство навести необходимые справки. Если в моих силах помочь вам - можете на меня рассчитывать. Правда, мы стараемся не вмешиваться в дела СС, но начальник войск СС в Венгрии генерал Винкельман - мой друг...
- Благодарю вас, господин посол, - Хорти чуть больше, чем положено по протоколу, склонил голову. -Я буду ждать от вас добрых вестей...
- Но я прошу вас, ваше высокопревосходительство, выполнить и мою просьбу.
Хорти насторожился:
- Какую именно?
- Перед тем как обнародовать принятое вами решение, дать аудиенцию личному представителю фюрера и канцлера
Германии старшему послу доктору Рану. Он привез вам личное послание главы германского государства.
- Хорошо, я приму господина Рана. В час дня.
"Что нужно сделать? - спросил себя Весенмайер, садясь в машину. - Первое - разыскать Салаши и предупредить: пусть готовит своих головорезов. Второе: немедленно связаться с Берлином".
Черный посольский "мерседес" скрипнул тормозами у одного из подъездов королевского дворца в двенадцать часов пятьдесят четыре минуты. В двенадцать пятьдесят семь доктор Ран был в приемной регента. Ровно в час туда же - опять из зала заседаний коронного совета - вошел Хорти.
- Фюрер и канцлер великой Германии, - начал Ран после официальных протокольных приветствий, садясь в предложенное адмиралом кресло, - просил меня снова заверить ваше высокопревосходительство в самом высоком уважении. Фюрер, как вы увидите из его личного послания, которое я имею честь вам вручить, выражает уверенность в том, что Венгрия останется верным и стойким союзником Германии до нашей окончательной победы над большевиками и англосаксами. Вклад вашей страны в спасение Европы от большевизма история оценит по достоинству. Германия как друг и союзник, несмотря на тяжелое военное положение вашей страны, никогда не оставит Венгрию в беде, не отдаст ее на растерзание русским варварам... Наши доблестные войска скоро получат новое страшное оружие возмездия, и исход войны будет решен в пользу Германии. Горе тогда нашим бывшим союзникам, покинувшим нас в трудный час истории! Посол Весенмайер проинформировал меня о сегодняшней вашей беседе с ним и о решении коронного совета. Но я надеюсь, и - уверяю вас, таково же мнение фюрера, что, поскольку это решение еще не обнародовано, мы сумеем найти возможность...
- Оно уже обнародовано, господин посол, - почти искренне вздохнул Хорти. -Его только что передали по радио.
- Очень жаль!
- Мне тоже очень жаль, экселенц... Если бы вы приехали днем раньше!
Сдерживая бешенство, д-р Ран стиснул золоченые подлокотники кресла:
- Днем раньше? Посол Весенмайер три дня добивается у вас аудиенции для меня, ваше высокопревосходительство! Три дня!
- Не может этого быть! Мне никто не докладывал о вас. Если бы я знал... Я сегодня же разберусь в этом и накажу виновных в такой проволочке...
- Не утруждайтесь - теперь изменить, видимо, уже ничего нельзя. - Ран встал. - Но я позволю себе заметить, ваше высокопревосходительство, что это... это ваше решение - самое досадное и самое печальное событие в истории отношений между рейхом и вашим правительством. Оно несомненно повлечет за собой тяжелые и далеко идущие последствия - разумеется, в первую очередь - для Венгрии. Ваше решение просить перемирия у русских - это предательский удар ножом в спину Германии!
Переданная но радио прокламация Хорти была составлена в туманных, двусмысленных выражениях, которые можно было трактовать по-разному и в прямо противоположном смысле.
Четыре дня назад, 11 октября, генерал-полковник Габор Фараго, с санкции регента и правительства Венгрии, подписал в Москве соглашение о перемирии на следующих условиях: Венгрия отводит свои войска в границы 1937 года, венгерская армия поворачивает оружие против немецко-фашистских войск, союзные державы посылают в Венгрию контрольную комиссию, возглавляемую представителем Советского Союза.
Обо всем этом в прокламации не было ни слова. В ней говорилось лишь о тяжелом военном положении Венгрии и о прекращении военных действий. Народ и армия ничего не понимали. Что будет дальше? Каковы дальнейшие намерения правительства?
Начальник генерального штаба венгерской армии генерал-полковник Янош Вёрёш, подчиняясь вынужденному решению правительства, на основе декларации регента приказал незамедлительно отправить командующим армиями условную шифровку: перемирие заключено, сложить оружие перед русскими войсками. Несколько часов шифровка кочевала по кабинетам генштаба, пока добралась до дежурного по центральному информационному бюро старшего лейтенанта Чантоша. Но Чантош тоже не спешил - он понес шифровку заместителю Вёрёша генерал-полковнику Дёже Ласло - личному другу "вождя нации" Ференца Салаши, главаря партии нилашистов.
- Что? - взвился в своем кресле Ласло.- Сложить оружие перед русскими? Предать родину и союзника? Капитан Палффи, пишите.
- Слушаю, ваше превосходительство,- приготовив блокнот, адъютант склонился к столу.
"В прокламации регента нет речи о перемирии, то есть - о капитуляции. Речь идет только о переговорах - именно так следует понимать объявление по радио. Борьбу нужно продолжать. Тех, кто не подчинится этому приказу,- расстреливать. Генерал-полковник Вёрёш".
- Вёрёш? - переспросил адъютант.
- Да, Вёрёш,- подтвердил Ласло.- Разве я не имею права отдавать приказы от имени начальника генерального штаба? Копию приказа - немедленно на радиостанцию.
Вернувшись из резиденции регента и доложив д-ру Рану, что Хорти ждет его, Эдмунд Весенмайер поручил советнику посольства Фейнэ разыскать Ференца Салаши, а сам кинулся к телефону прямой связи с Берлином и попросил к аппарату начальника штаба сухопутных войск Гудериана.
Когда генерал взял трубку, Эдмунд Весенмайер, стараясь сдерживать волнение, доложил:
- Хорти объявил о перемирии с русскими!
- Дорогой господин посол,- очень мягко и очень спокойно ответил Гудериан.- Мы уже знаем об этом. Обстановка, разумеется, осложнилась, но не настолько, чтобы поднимать панику. Проблема будет решена силой. В Венгрии у нас много друзей, и они нам помогут. Фюрер уже приказал приступить к операции "Panzerfaust".
План этой военной, полицейской и политической операции на тот случай, если Венгрия захочет выйти из войны, был разработан по указанию Гитлера еще в марте, сразу после его переговоров с Хорти в Клоссгейме. Его исполнение было возложено в основном на войска СС. Предусматривалось силой добиться отречения Хорти, передачи власти главарю партии венгерских фашистов Ференцу Салаши, полное подчинение венгерских войск германскому командованию. Ответственным за исход "Panzerfaust" назначался командир 21-й танковой дивизии СС генерал-лейтенант войск СС фон Бах.
Весенмайер по проводу военной связи немедленно вызвал к телефону фон Баха.
- Да,- сказал тот,- решение фюрера мне известно. Я уже получил приказ ставки. Операция началась. Все идет по плану.
Поднятые по тревоге войска СС и некоторые армейские части блокировали королевский дворец, парламент, правительственные учреждения, телеграф, центральную телефонную станцию, радиостудию, военные казармы. Венгерские солдаты, дезориентированные фальсифицированным приказом генерал-полковника Дёже Ласло, практически не оказали им никакого сопротивления. Начальником столичного гарнизона и командиром будапештского корпуса самолично провозгласил себя закоренелый нилашист генерал-майор Хинди, арестовавший бывшего начальника гарнизона антинемецки настроенного генерал-лейтенанта Аггтелеки. Вооруженные нилашисты, носясь по городу в легковых машинах и открытых грузовиках, начали расклеивать на стенах зданий и разбрасывать по улицам Будапешта заранее отпечатанные листовки:
"Солдаты! Регент Хорти и премьер-министр Лакатош сложили оружие. Они предали вас, бросили ваши семьи на расправу Советам... По воле народа, ради спасения семей и родины Ференц Салаши взял власть в свои руки. Он решил продолжать борьбу рука об руку с немецкими союзниками... Будем продолжать войну до победного конца! По воле народа наш верховный повелитель Ференц Салаши приказывает: тот, кто сложит оружие или отдаст распоряжение об этом, будет изрублен!"