Они не услышали, как Слановский и Лило приблизились к ним.
- Вы что, спите? - шутливо спросил Лило.
- А мы уже решили, что вы о нас забыли, - с легким упреком ответил Пени.
- Дай ракету! - нервно приказал Слановский. - Вы что, не поняли, что на том берегу огромное скопление людей?..
Высоко взвившаяся ракета осветила мутную воду в реке. Слева и справа заговорили тяжелые и легкие пулеметы. Слановский внимательно всматривался в противоположный берег. Уже не оставалось никакого сомнения в том, что там движется какая-то плотная масса. Минометы засыпали берег огнем. Со свистом пролетали над рекой осколки. Пули срезали ветки с верб. Слановский приподнялся со своего места, огляделся, ища Лило, и спросил Марина:
- Куда он ушел?
- Фельдфебель вам сказал, только вы не слышали. Он пошел к своему взводу! - крикнул Марин.
Земля непрерывно содрогалась.
Кутула что было силы крикнул в самое ухо Маджару:
- Столько рыбы извели!
Маджар удивленно выпучил глаза, но не услышал ничего и только стал делать глотательные движения. Кутула хорошо понимал его состояние и, чтобы подбодрить товарища, еще громче закричал:
- Что, страшно?!
- Еще чего! - выбивая зубами дробь, ответил Маджар. - Что-то холодно.
- Не бойся, еще немного - и перестанут, тогда перекусим.
- Скорей бы перестали, а то у меня в ушах гудит.
Луканче, покусывая нижнюю губу, приблизился к Пени и толкнул его в плечо.
- Эй, скажи что-нибудь! - крикнул он, чтобы только не молчать.
- Если на этот раз выйдем сухими из воды, значит, в сорочке родились. Смотри, смотри, что делается: земля кипит!
- Не могу понять, - крикнул ему на ухо Луканче, - какие наши пушки, а какие гитлеровские!
Один снаряд разорвался перед самым бруствером. Их обсыпало землей и кореньями. Пени с трудом приподнялся, вытряхнул землю и грязь, что забились под воротник. По его каске все еще продолжали барабанить мелкие камушки.
- Ну что, жив? - толкнул он Луканче, который лежал рядом с ним, свернувшись клубочком.
- А ты?
- Со мной ничего не случится, только вот грязи за воротник набилось.
- Чуть было нас не разнесло. - Луканче снова уткнулся головой в землю, потому что следующий снаряд разорвался в десяти шагах позади них.
На противоположном берегу снова задвигались темные силуэты.
- Огонь! - кричал Слановский.
Винтовки, автоматы и пулеметы снова начали изрыгать огонь. Из первых семи лодок, которые, по расчетам Слановского, плыли в направлении его роты, четыре перевернулись. Пулеметный огонь с противоположного берега усилился. На реке появились новые лодки. Создалось впечатление, что огромный поток людей и техники неожиданно залил берег. И каким бы страшным ни был огонь, эта человеческая лавина, хотя и поредевшая местами, стремительно двигалась к берегу. Против 3-й роты высаживалось более трехсот гитлеровцев. Поредевший в результате потерь правый фланг 3-й роты дрогнул, солдаты подались назад под напором численно превосходящего противника.
Слановский потерял связь со штабом батальона. Телефонный кабель был перебит. На левом фланге 1-я рота отступила немного назад. Лило подполз к Слановскому.
- Господин подпоручик, первая и третья роты отступили. Нас окружают.
- Вижу, - взволнованно прошептал Слановский, - но нет приказа отступать. Ведите непрерывный огонь, уничтожайте все, что появляется на вашем участке.
- Как раз на моем участке они уже высадились на наш берег.
Слановский приподнялся. Между первым взводом и ротой вклинилась вражеская цепь. Пулеметы второго взвода били по ее флангу, темные фигуры падали, но на их место с берега поднимались все новые и новые.
Стволы пулеметов нагрелись от бешеной стрельбы.
Слановский передвигался где короткими перебежками, где ползком и кричал, насколько хватало сил:
- Отходить организованно, огня не прекращать! Бейте их!
Казалось, ночи не будет конца. Никто не мог бы отличить утреннюю зарю от огня боя. Отступать в боевом порядке под градом пуль даже значительно труднее, чем идти врукопашную против хорошо окопавшегося противника. При отступлении у солдата возникает ощущение, что его преследуют, что он уже разбит и должен искать спасения. Поэтому и перебежки его не короткие, а длинные, и зачастую огонь не так организован, чтобы прикрыть тех, кто отступает.
Гитлеровская цепь залегла в сотне шагов от изломанной позиции батальона. Стрельба не стихала.
- У нас большие потери, господин капитан, - доложил Лило. Он не верил в успех контратаки против превосходящих сил гитлеровцев.
- Если подойдет подкрепление, будем контратаковать. Где подпоручик Слановский? - спросил Тодоров, вытирая платком левую щеку, по которой стекала тонкая струйка крови.
На рассвете батальон отошел через ближайшее село и окопался севернее его.
Внизу у Дравы стелился мутный дым. В воздухе стоял запах пороха, крови и гари.
Объятые пламенем пожаров, пылали захваченные гитлеровцами села на берегу реки.
Артиллерия еще грохотала, но теперь ее огонь не был таким сосредоточенным.
Рота Слановского заняла позицию у самого кукурузного поля. Солдаты стали окапываться. Они делали это после каждого наступления или отступления. От бессонницы, напряжения и порохового дыма их лица почернели.
К полудню батальон окопался на новой позиции. Не успели солдаты отдохнуть, как из штаба полка поступил приказ начать контратаку.
За полчаса до атаки на позицию прибыл Чавдар. Он говорил громко и немного возбужденно:
- Товарищи, мужайтесь, радость гитлеровцев будет недолгой. Надо им дать так прикурить, чтобы они места себе потом не находили.
- Правильно, господин майор, - из окопа подал голос Пени, - ночью они словно из-под земли выходили, их раз в десять больше, чем нас.
- Ничего, и мы не одни. С нами Красная Армия. Слановский, вы последними отходили?
- Так точно, господин майор. Думаю, если бы первая и третья роты удержали свои позиции, мы бы отбросили немцев.
- Нет, это было исключено. Им удалось высадиться во многих местах. Но прорыв уже остановлен. Теперь обстановка ясна, и мы так перегруппируем наши силы, что от гитлеровцев только пух полетит, - обратился он к Пени, который лукаво улыбался.
- Так точно, господин майор. Я это на своей шкуре испытал: в последние дни у меня не зря чесалась спина.
- Погоди, есть еще время, - проревел Кутула, - опять ее почешут!
- Товарищи, так всегда в бою - до последнего вздоха, до последнего мига солдат должен верить в себя, в своего товарища, в своего командира. Вы знаете по себе: стоит показать противнику спину, повернуть назад - как остановиться будет трудно. А нам нельзя осрамиться. Война подходит к концу.
- Оно так! Мухи осенью, когда приходит им время подыхать, больнее всего кусаются, господин майор, - ухмылялся Пени. - У меня тут один новичок, со вчерашнего дня не слышал его голоса.
- Да брось ты, Пени, - глухо промямлил Маджар и тяжело вздохнул.
- Этот товарищ из нового пополнения? - заинтересовался Чавдар.
- Так точно, господин майор. Если бы мы его женили, теперь молодуха ему помогала бы. Но я ему обещал в Будапеште найти для него самую красивую цыганку.
- Если еще не привык, оставьте его в покое, - посоветовал им Чавдар.
- Они все шутят, господин майор. А я еще с Югославии в роте, - заморгал Маджар, и вымученная улыбка застыла на его губах.
В это время прибежал связной майора Пеева и доложил Чавдару, что его ждут на командном пункте полка.
Вскоре последовал приказ: после артиллерийской подготовки пехотным ротам начать контратаку гитлеровцев.
Канонада была бурная и дружная. Вверх взлетали гейзеры из земли и воды. Солдаты вылезали из окопов. Они делали перебежки, ложились, вставали, снова делали перебежки. Слановский находился где-то в середине цепи. Все чувства его были притуплены, и только одно желание толкало, как пружина, вперед - выжить, уцелеть и достичь окопов врага.
Еще не замолкли орудия, когда из-за разрушенных стен зловеще застрекотали гитлеровские пулеметы. В цепи упали первые убитые. Санитары с носилками бросились к зовущим на помощь раненым.
Как только артиллерия перенесла свой огонь в глубину, вражеский огонь приковал батальон к земле. Солдаты рыли холодную грязную землю, окапываясь под градом пуль. Слановский сжимал зубы, охваченный чувством беспомощности, злобы и стыда, но об отступлении не думал.
По цепи справа была передана команда, полученная из штаба батальона: ротам, продолжая вести огонь, отойти на старые позиции.
Артиллерийские снаряды снова подняли мутную завесу дыма, камней, земли, штукатурки и кирпичей. Солдаты, отстреливаясь, шаг за шагом отходили назад.
Спустя час цепь батальона вернулась на кукурузное поле. К Слановскому подполз Кутула, злой и взволнованный, с бледным лицом.
- Господин подпоручик, - проговорил он, - Ангелчо тяжело ранен, хочет вам что-то сказать.
- Где санитары, почему его не перевязывают? - сердито спросил Слановский.
- Он потерял много крови, подойдите к нему! - настаивал Кутула, а нижняя его губа, почерневшая от пороха, слабо подергивалась.
Слановский вскочил и, выпрямившись во весь рост, не различая лиц солдат, побежал.
Когда рота отошла на старые позиции, снаряд попал в окоп рядом с Ангелчо. Вокруг валялись обожженные гильзы. Лежала недострелянная пулеметная лента, наполовину зарытая в землю, а мокрая земля была напоена теплой человеческой кровью.