* * *
А в это время грузовик интендантской службы возвращался к складам. В кабине шофера сидел человек в форме военного врача - капитана и нехотя отвечал на вопросы болтливого шофера. Это был Траян.
- Отвези меня в госпиталь, - сказал он, когда они въехали в маленький аккуратный городок.
- Это мне не по пути, господин капитан, - попытался отговориться шофер, но, встретив холодный, враждебный взгляд "капитана", повернул машину, и она запрыгала по разбитой дороге к госпиталю.
Некоторое время назад, разыскивая полк, Траян пробыл в этом городке целый день, особо интересуясь руководящим составом госпиталя. К его счастью, там не оказалось помощника командира, и теперь Траян прибыл сюда, чтобы занять "свою" должность.
Машина остановилась на широком дворе возле белого двухэтажного здания, бывшей школы.
- Вот и госпиталь, господин капитан, - оперся грудью на руль шофер и указал глазами на дверь.
Траян медленно вышел из кабины, кивнул головой и тихо сказал:
- До свидания. Спасибо вам.
- Рад стараться, господин капитан! - ответил шофер, и машина рванула с места.
Важный и чванливый в чужой форме, горя желанием посмотреть где-нибудь на себя в зеркало, чтобы знать, как он выглядит, Траян вошел через главный вход в госпиталь.
- Где тут у вас начальник? - спросил он пожилого мужчину в белом халате, которого встретил в больнице.
- В операционной, господин капитан. Сегодня утром доставили раненых. - Мужчина отдал ему честь, готовый выполнить любой приказ капитана.
- А помощник командира? - на всякий случай спросил Траян: вдруг за эти три-четыре дня уже назначили человека на вакантное место?
- У нас нет помощника командира, был один врач, но его откомандировали куда-то, не помню точно куда.
- Хорошо, - облегченно вздохнул Траян, - отведи меня к начальнику.
Оставшись один в канцелярии, Траян подошел к зеркалу. Он впервые видел себя в офицерской форме и понравился сам себе, только по непонятной причине хотелось смеяться.
- Эх, голова, голова, сколько уже горя хлебнул! Но, может, теперь будет все хорошо.
Налюбовавшись, он сел на диван, достал из кармана "предписание" и бросил на него беглый взгляд. Успокоился, решив, что все в порядке. Подделка подписи стоила ему немалых усилий, но теперь только очень опытный глаз мог заметить ее.
Он уже начал скучать, когда в дверях канцелярии показался тот самый санитар, который привел его сюда.
- Господин капитан, майор Асенов, начальник госпиталя, скоро будет здесь.
- Хорошо. Благодарю вас, - кивнул ему Траян и повторил про себя фамилию начальника. Он собирался прижать его к стене, но пока не знал, как это сделать.
Через минуту в комнату неуклюже вошел мужчина средних лет. У него были усталые от бессонницы глаза, лысая голова и медлительные движения.
Траян встал с видом человека, который послан едва ли не для того, чтобы следить, как этот врач оперирует и лечит больных и раненых. Отдав честь и представившись, он подал майору свое "предписание".
Майор Асенов, начальник госпиталя, хирург с многолетним опытом работы, до сих пор, как и большинство его коллег, стоял в стороне от политики. И хотя уже столько месяцев прошло со времени народного восстания, он все еще не мог принять с открытым сердцем некоторые факты и вещи, происходящие вокруг.
Он бросил быстрый взгляд на "предписание" и устало сказал:
- Из штаба армии мне обещали помощника командира, но врача. Ведь наша работа особая… - Он хотел еще что-то сказать, но решил, что лучше помолчать.
- Я ваш коллега, господин майор. Учился в Загребе, мне осталось всего несколько семестров до окончания. Полтора года был врачом большого партизанского отряда.
- Ну тогда хорошо.
- Дядя говорит, что, когда закончим войну, будем думать о своих личных делах. Он сюда не приезжал?
- Кто? - в недоумении спросил Асенов, не поняв, о каком дяде идет речь.
- Генерал, помощник главнокомандующего, - ответил Траян, внимательно наблюдая, какой эффект произведут его слова на майора.
- Нет, не приезжал, - сразу же оживился Асенов, и в его голове промелькнула обида: "Значит, не доверяют мне, если племянника самого генерала ко мне посылают". Вздохнув, он тихо добавил: - Надеюсь, господин капитан, что у нас с вами дела пойдут хорошо. Знаете, иногда мне причиняют много неприятностей различные шантажисты, люди, которые злоупотребляют своим положением и связями. Кое-кто считает, что мы отправляем людей в части еще не совсем вылеченными.
- С такими типами я буду сам расправляться, господин майор, - угрожающе завертел головой Траян. - Есть сигналы и из других госпиталей. Когда меня инструктировали товарищи по партии, они обратили мое внимание и на это…
Глава четвертая
Во второй половине февраля подул теплый ветер и смел снег с полей. Только в низинах еще лежали грязные белые пятна. Ночи были по-прежнему холодными, и даже в ветреные дни грязные пятна снега почти не уменьшались.
Приближающаяся весна вызывала беспокойство Матейчо. И к тому же он получил письмо от Слановского. Тон письма был вполне ясен и категоричен. Слановский предупреждал, чтобы Матей перестал болтать и прекратил бесполезные попытки шантажировать его и клеветать, потому что в противном случае ему все это дорого обойдется. Матейчо стискивал зубы и про себя грозился и Траяну и Слановскому. Какие только планы мщения не рождались в его голове! Однако самое неприятное заключалось в том, что дело было не только в этих двоих, а в том, что Матей успел переругаться почти со всеми. У него не осталось друзей и приятелей, с кем он мог поделиться своим волнением и тревогами. Он чувствовал себя совсем одиноким. И все произошло исключительно по его собственной вине. Из-за этого ему и стало тесно в Камено-Поле. Надо было куда-то подаваться, но куда и к кому? Что он умел делать? Ни образования, ни профессии, ни гибкого природного ума, ни умения легко приспосабливаться к любой обстановке. Ему казалось, что за эти несколько месяцев, которые он находился в Камено-Поле, он упустил выгодные возможности устроиться на какую-то более спокойную, солидную и ответственную службу. Его стала мучить бессонница. Ночами он вертелся в кровати, прислушивался к шуму во дворе, и все ему казалось, что его подстерегает в засаде Шишманя. Накипевшую в душе ярость он обрушивал на жену:
- Это ты виновата, что я еще кисну здесь! Как репей, прилипла ко мне, не будь тебя, я бы уже в люди выбился!
Жена, сонная и тоже озлобленная, не оставалась в долгу:
- Я тебя не привязывала к себе, иди, куда хочешь, с твоим-то умом министром не станешь. Посмотрите-ка на него, я еще виновата, что он со всем селом на ножах! И чего только нос дерешь, дерьмо паршивое!..
Матейчо прерывал ее:
- Не заставляй меня браться за пистолет.
- А ну берись, чего еще ждешь? - продолжала она дразнить его. Она давно уже привыкла к угрозам мужа и, ругаясь так, пыталась вместе с тем вразумить его: - Опомнись, Матей! Брось ты свою дурацкую службу, работай в поле, приведи в порядок двор, чтобы люди тебя в пример ставили.
- О-хо-хо, чего захотела! - Матейчо злился на жену за то, что она даже представить себе не могла, какие планы волнуют его.
- А как же, кто же в поле работать-то будет?
- До чего ж ты глупа! Говорить с тобой - время терять. - Он переворачивался на другой бок, но его больно задетое честолюбие не выдерживало, и он снова поворачивался к ней: - Не для того я сидел в тюрьмах, чтобы бегать за вонючими коровами.
- Не потому ли ты их продал? Может, на мне пахать будешь? - сердилась жена.
- Все, все продам и переселюсь в город.
- Там мало своих голодранцев, только тебя там и не хватает!
- Кто только теперь не выбивается в люди?! Я-то знаю, как варит котелок у Караивани из Зли-Дола, на одних нарах с ним спали все лето. Он в десять раз тупее меня, а стал вот офицером, а я, дурак, бегаю как оглашенный день и ночь в этой глухомани. А для чего? Чтобы на меня лаяли собаки? Чтобы люди меня ругали?
- И я тебе о том же толкую, - продолжала его жена. - Брось ты эти деньги и службу эту и займись домом. Раньше все тебе здесь нравилось. А как вернулся из этой тюрьмы, пропади она пропадом, с тобой нельзя ни о чем говорить. Зачем тебе город, что ты там будешь делать-то? Другое дело, если бы ты был образованным, если бы профессия была, а так…
- Да замолчи ты! - прерывал ее Матейчо. - Нет ума и негде взять! Уж не думаешь ли ты, что те, которые пристроились в городах, умней меня? Ты всему виной, ты мне мешаешь, а не то я бы уже давно уехал отсюда, поминай как звали.
- Давай уезжай, все равно сюда вернешься, - отвечала она ему и снова начинала дремать.
После одной такой перепалки с женой он все-таки уехал в город. В поезде встретил знакомого по тюрьме, который ехал в армию. Матейчо подробно расспросил его, как он там устроился, нельзя ли и его, Матея, привлечь к работе в армии. С этого момента мысль о том, что он может стать военным, не покидала его. "Там хорошая зарплата, хорошая одежда, уважение… - думал Матейчо. - Разве сравнить милиционера с офицером? Быть даже начальником милиции в Камено-Поле - и то далеко до армии. В прошлом году в Камено-Поле было только три милиционера. Если не выйдет сейчас, если не устроюсь, потом буду локти кусать". Но его останавливало то, что всех военных посылали на фронт - в Венгрию. А на фронте могут и убить, и тогда чего будет стоить и форма, и зарплата, и все остальное? Только страх перед неизвестностью заставлял его осторожно и терпеливо выжидать.
На решение уйти из милиции его толкнула одна служебная неприятность.