Онезорг успел ухватиться пальцами за хвостик стержня, не давая ударнику уйти внутрь и разбить капсюль-детонатор. Пот холодной росой выступил у него на лбу. Немец повернулся к Демину, но от волнения не мог выговорить ни слова - ни по-русски, ни по-немецки.
Какое-то шестое чувство заставило Демина посмотреть в его сторону. Мгновенно поняв, что произошло, капитан кинулся к Онезоргу, крича на бегу:
- Держи! Крепче держи!.. Сейчас!
В руке у Демина уже была предохранительная чека. Прижав для верности побелевшие пальцы Онезорга своими, Демин вставил чеку в отверстие ударника и хлопнул немца по плечу:
- Порядок!.. Ну, ты молоток, не растерялся!
А Онезорг еще несколько секунд не мог разжать закостеневших пальцев. Потом, виновато улыбнувшись, сунул взрыватель в сумку. Подбежала Неля:
- Что случилось?
- Стой, дальше не ходи! - предупредил Демин. - У него взрыватель в руке чуть не взорвался. Чека выпала… Как он сумел ударник удержать, просто не понимаю.
- Оторвало бы руку? - с ужасом спросила Неля.
- В лучшем случае.
…К тому времени, когда работа была окончена, солнце уже садилось. Колхозницы под руководством Онезорга сносили мины в одну кучу на краю поля. Женщины клали эти покоробленные фанерные ящички опасливо, аккуратно, а Онезорг швырял их небрежно, как булыжник. Помогала таскать мины и Неля. А Демин стоял, привалившись к подводе, и украдкой потирал разболевшуюся спину.
- Онезорг! Иди-ка сюда!
Онезорг и Неля удивленно переглянулись: первый раз за все время капитан назвал немца не "фрицем", а по фамилии. А то, что произошло дальше, было еще удивительней. Демин достал пачку папирос, протянул немцу:
- Посиди, перекури.
Онезорг вылез из оврага и направился к опушке леса. От опушки к оврагу тянулся тонкий проводок. Демин и председатель колхоза ждали немца за деревьями. У ног Демина стояла индуктивная подрывная машинка - это от нее шел проводок.
- Какая силища пропадает! - сетовал председатель. - Лучше бы взорвали, где я говорил, и получился бы котлован под силосную яму. Или бы запруду взрывом устроили. Или хоть рыбы наглушили бы для общего прокормления… Нельзя, говоришь?
- Нельзя. Инструкция не позволяет. - И Демин повернулся к подошедшему Онезоргу: - Порядок?
Немец кивнул, и капитан крутанул ручку машинки. Раздался тяжелый взрыв, над оврагом поднялась и снова осела земля.
- Истребили, - констатировал председатель. - Теперь на повестке дня ужин. Два петуха окончили жизнь в вашу честь! Сварены с лапшой. Плотвичек вам нажарили. Самогонка - вы такой не видели! Прямо шампанское! И еще - сейчас я тебя, капитан, удивлю - зеленые огурчики!
Демин действительно удивился:
- Огурцы-то откуда?
- Теплица! Одна теплица на весь район, и, конечно, у меня!
- Ну, спасибо. Ужин - это дело хорошее.
- Это вам спасибо! - закричал председатель. - Такое спасибо, что даже не знаю, чем вас наградить!
- О чем ты говоришь? - отмахнулся Демин. - Я тебя об одном прошу: старуху эту не обижай. Найди ей жилье, дай работу полегче.
Председатель перестал улыбаться. Он смотрел на Демина, как будто тот с луны свалился.
- Да нету у меня легкой работы! Погляди кругом: видишь, какие у меня работники? А я их заставляю, и они делают. Жилы рвут, а делают! - Он закашлялся, а отдышавшись, договорил: - Землянку помогу вырыть, а работает пускай, как все.
- Так нет же у нее сил! - набычился Демин. - В Германии остались!
- А у меня есть?
- Ну, ты тип! - разозлился Демин. - К тебе по-человечески, а в тебе, я вижу, человеческого ни грамма не осталось!
- Чем ты меня попрекаешь? Я, как заяц, в поле сплю! Ем на бегу! На сто кусков разрываюсь! Тебе хорошо, твоих солдат армия накормит, напоит - ты только командуй. А моих кто накормит, если не я? Не будет Нюрке Капитоновой никакой привилегии!
Нюрка Капитонова, в своем нелепом клетчатом пиджаке, снова сидела возле сгоревшего дома и тихонько плакала. Так, наверно, и проплакала весь день.
С грохотом подкатила подвода. На ней сидела деминская команда - все голодные и злые.
- Бабка, вставай! Поехали! - приказал Демин.
Старуха ошалела от радости:
- Ой, правда? Возьмете меня, не бросите?
Ей помогли вскарабкаться на подводу, и лошади тронулись. Подбежал запыхавшийся председатель, закричал вслед подводе:
- А ужин?.. Огурчики?
- Пошел ты со своими огурчиками! - крикнул в ответ Демин. - Куркуль! Живоглот!..
Подвода катилась по знакомой лесной дороге, но в обратном направлении. Ехали в мрачном молчании. Демин уже раскаивался в том, что назло председателю взял с собой старуху. А она потихоньку копошилась в своем необъятном кармане. И вдруг капитан почувствовал, что ему потихоньку суют что-то в руку. Это был пупырчатый белозеленый огурец. Другой огурчик, поменьше, старуха так же тихо вложила в ладонь Неле, а третий, самый маленький, стала грызть сама. А Онезоргу ничего не дала.
Чемоданы и миноискатели были аккуратно сложены на тротуаре. Неля, старуха и Онезорг ожидали Демина возле двухэтажного здания, украшенного новенькими табличками: "Горком", "Горисполком".
- Нюра, а как вас по батюшке? - спрашивала Неля. - А то как-то неловко.
Старуха хихикнула:
- Да меня по батюшке и не величают.
Все больше по матушке! Вообще-то я Анна Константиновна.
Тем временем Демин беседовал с председателем горсовета.
- Опоздали, товарищ капитан. Опоздали, - говорил тот.
- То есть как? - у Демина голос даже изменился: он знал, какой будет ответ.
- Взрыв произошел неделю назад. Полностью выведен из строя хлебозавод. Хлеб возим черт-те откуда… Но это не самое плохое. Семь человек погибло.
Демин молчал, не зная, что сказать. Председатель горсовета написал что-то на бумажке, отдал капитану:
- Идите в Дом колхозника, отдыхайте. А утром дам машину, поедете дальше.
Глаза у предгорсовета были красными от усталости, треснувшее стекло очков заклеено узенькой полоской пластыря.
Комнату, отведенную деминской команде, украшали плакаты военного времени и довоенные фотографии быков-рекордистов. Онезорг и Демин ходили из угла в угол, встречаясь друг с другом и снова расходясь. Лицо у немца было несчастное, губы дергались.
Неля сидела на одной из четырех одинаковых коек и зябко ежилась/хотя вечер был теплый. Потом вдруг спросила:
- Почему она взорвалась? Ведь Рудольф говорил: взорвется осенью.
- Мало ли почему? - угрюмо ответил Демин. Он перестал ходить, сел рядом с девушкой. - Кто-нибудь обнаружил, пытался разминировать "без ума… А может, сама преждевременно сработала. Химический взрыватель точно не рассчитаешь. Температура влияет и другие факторы… Да что сейчас гадать? Этих семерых не воскресишь.
Онезорг, не переставая ходить, заговорил по-немецки быстро и взволнованно. Неля еле успевала переводить:
- Ужасно, ужасно… Ведь когда мы ставили эти мины, я утешал себя тем, что служу своему народу, своей стране. Теперь легко быть умным: мы узнали вещи, о которых раньше и не догадывались. Но тогда, тогда - что мы тогда слышали, кроме нашей пропаганды? Если десять лет подряд все газеты, радио, учителя в школе, армейское начальство, даже твои родные, все долбят одно и то же - человек может поверить во что угодно!
- Что ж ты, не знал про Бухенвальд, про Аусшвиц? - жестко спросил Демин. - Про душегубки не знал, про то, что людей травят газом и жгут в печах?
- Я не знал, - отвечал Онезорг по-русски. - Ты можешь мне не верить, но я не знал.
- Конечно, не верю, - недобро усмехнулся Демин.
А Неля вздохнула и отошла к окну:
- А я вот верю.
И снова наступило молчание. Только Онезорг продолжал вышагивать взад-вперед, как часовой.
- Виктор, смотрите, это к нам? - обернулась от окошка Неля.
Демин подошел, поглядел.
Действительно, прямо напротив их окна, посреди мостовой стояли три женщины, переговариваясь о чем-то.
- Да, нет, вряд ли, - решил капитан. - А где наша старуха? Может, это она начудила?
- Более чем вероятно, - согласилась Неля. - Она, знаете, куда пошла? На базар.
Между тем к трем женщинам на мостовой присоединились еще три и с ними инвалид на костылях. Они показывали пальцами на деминское окно.
- Ну, точно, бабкины дела! - мрачно сказал Демин. - Только этого не хватало.
А кучка людей на улице все увеличивалась и превратилась наконец в толпу. Состояла она в основном из женщин, но там были и инвалиды - кто с палочкой, кто с перевязанной рукой. На второй этаж к Демину доносился враждебный гул. Потом кто-то крикнул:
- Эй, капитан, выходи!
И Неля вдруг поняла, зачем собрались эти люди.
- Виктор, не ходите! Не надо!
Но Демин уже надел фуражку, одернул гимнастерку и двинулся к двери. На ходу он сказал:
- Неля, ты тоже спустись. Закроешь за мной.
Они спустились по лестнице. Капитан отодвинул щеколду и шагнул на улицу. А Неля снова заперла дверь и осталась, чтобы, когда понадобится, впустить Демина обратно.
Демин стоял на крыльце, окруженный взбудораженной толпой. Женщин и инвалидов было уже человек тридцать.
- Где немец? Немца давай сюда! - крикнули из толпы.
Капитан был человек опытный и знал, как обращаться с вышедшей из-под контроля человеческой массой. Прежде всего надо было снизить накал страстей. Поэтому он неторопливо достал пачку "Дуката", ловко выщелкнул наружу папиросу, примял, как полагается, мундштук и только тогда спросил:
- Какого немца?
Он похлопал себя по карманам, улыбнулся: