- Военному историку невозможно не быть циничным, мой дорогой друг. Располагай я временем и не будь по природе очень ленив, то мог бы написать книгу толщиной с десяток энциклопедий об одних только оплошностях полководцев: Наполеона, Мальборо, Блюхера, Нея - все они допускали вопиющие, непростительные просчеты.
- Ты смог бы действовать лучше? Отфорд мягко улыбнулся.
- Нет, конечно, потому-то я военный историк, а не солдат. Хеджес, став совершенно серьезным, снова принялся за свое.
- Джон, ну так как же?
- Почему не обратишься к кому-то другому?
- Потому что ты очень занимательный писатель и вместе с тем проницательный ученый, когда уходишь в работу с головой.
- Перестань льстить.
- И не говори, что у тебя нет времени. Всякий раз, приходя сюда, я застаю тебя глядящим в окно с таким видом, будто винишь человечество в том, что не находишься на юге Франции.
Джон улыбнулся, узнав свой портрет.
- А чего еще ждать от хранителя оружия и доспехов в большом музее? Ему требуется только содержать в чистоте экспонаты. Всю работу за меня сделали греки, египтяне, римляне и прочие. Прежние поколения хранителей составили экспозицию, и теперь, при нынешних финансовых трудностях, я не имею ассигнований на покупку чего-то нового. Самое трудное в моей работе - не погружаться в сон.
- Значит, признаешь, что время для другой работы у тебя есть.
- Время есть, - ответил Отфорд, - но нет желания.
Раздался стук в дверь, и вошел мистер Поул. Старик, обязанностью которого было не позволять воинственным детям красть из музея ятаганы и алебарды. Одет он был в темно-синюю форму с двумя золотыми коронами на воротнике.
- Опять здесь эта женщина, сэр, - сказал он. Отфорд побледнел.
- Выпроводите ее.
- Не уходит ни в какую. И мистер Элвис, и сержант Оуки пытались ее спровадить, но она, мягко говоря, очень настойчива.
- Скажите ей, что я уехал.
- Она видела вашу машину, сэр.
- Откуда ей известно, что эта машина моя?
- Не знаю, сэр, но она говорит, что ваша, и отрицать этого я не могу. Она знает номер. Ка-ха-эр семьсот пятьдесят девять.
Хеджес засмеялся.
- Женщина? Может, мне шантажом заставить тебя переделать статью? Джин знает?
- Тут не до шуток, - негромко ответил Отфорд. - Последние два дня она покоя мне не дает, каждые четверть часа то звонит, то является лично.
- Кто такая?
- Понятия не имею. Какая-то миссис то ли Аллен, то ли Олбен.
- Миссис Олбен, - сказал мистер Поул. - Аларик Олбен.
- Поул, я выйду через заднюю дверь, - сказал Отфорд, - а вы попросите сержанта подогнать мою машину на Тредингтонмьюз.
- А как быть с женщиной, сэр? - спросил Поул. - Бедная дама, кажется, очень расстроена. Она сидит в этрусском зале. Пришлось принести ей стакан воды.
- Проявите инициативу, - невразумительно ответил Отфорд.
Хеджес пришел в недоумение.
- Джон, чего ты так боишься ее?
- По телефону она говорила совершенно истерично, даже бессмысленно.
Хеджес улыбнулся.
- Думал, такое случается только с кинозвездами и эстрадными певцами. Что она говорила, или это тайна?
- Полная тайна. Она скрывает суть дела. Я понял только, что оно имеет какое-то отношение к ее мужу.
- К мужу?
- Странное дело, - неожиданно сказал Поул, уставясь на автобиографию сэра Краудсона Гриббелла, которую Отфорд положил обратно на стол. - Она всякий раз приходит сюда с этой книгой.
- Уверены? - спросил Отфорд.
- Полностью.
- Не особенно подходящее чтение для истерички, - заметил Хеджес. - В каком она возрасте?
- По-моему, ей за пятьдесят, сэр.
- Возможно, одна из любовниц Гриббелла, - пробормотал невольно заинтригованный Отфорд.
- Как, вы сказали, ее фамилия? - спросил Хеджес.
- Олбен. Миссис Аларик Олбен, - ответил Поул.
В тишине Хеджес раскрыл книгу и повел пальцем по указателю фамилий. Неожиданно брови его удивленно приподнялись.
- Что там?
- Бригадный генерал, впоследствии полковник Аларик Олбен, страница триста сорок седьмая. Генерал, впоследствии полковник. Любопытно.
Хеджес открыл триста сорок седьмую страницу и откашлялся.
- "Двадцать девятого ноября, - стал читать он вслух, - когда моя дивизия занимала рубеж по реке Риццио уже больше месяца, произошел один из тех редких инцидентов, которые бросают тень на репутацию офицера и вынуждают его принимать решения, весьма огорчительные, однако необходимые для успеха кампании…".
- Напыщенный осел, - перебил Отфорд. - Прямо-таки слышу, как он это диктует.
- "Вечером двадцать восьмого числа я вернулся на легком самолете после продолжительных переговоров с генералом Марком Кларком, он спрашивал, смогу ли я во взаимодействии с польской дивизией на моем правом фланге предпринять наступление на весьма узком фронте, целью его было перейти вброд реку Риццио, захватить стык дорог в Сан-Мелькоре ди Стетто и тем самым прорвать фронт противника в жизненно важном пункте. Польский генерал изъявил готовность, но я воспротивился, считая, что наши войска в состоянии только удерживать рубеж, пока мы не сосредоточим там достаточно сил для обеспечения успеха. Разведка установила, что на северном берегу реки находятся подразделения двух немецких дивизий, триста восемьдесят первой и отборной гренадерской "Великий курфюрст", я решительно возражал против неоправданных людских потерь, к которым непременно бы привело безрассудное, неподготовленное наступление на численно превосходящего противника. Американский генерал держался любезно, но упорно добивался от меня поддержки своего плана, опрометчивый и даже хвастливый польский командир, устроивший бессмысленную браваду, осложнял мое положение. Я пообещал генералу Кларку дать ответ через двадцать четыре часа и вернулся в свой штаб в деревушке Валендаццо. Атмосфера при моем уходе была не особенно приятной, но сдержанной. Прибыв в Валендаццо, я тут же пригласил на ужин своих бригадных командиров. Там еще присутствовали Фредди Арчер-Браун, мой адъютант, и Том Хоули, начальник разведки. Бригадный генерал Фаулис полностью поддержал мой план, единственное возражение исходило от бригадного генерала Олбена, человека безупречной личной храбрости, но слегка неуравновешенного и вспыльчивого. За ужином бригадный генерал Олбен повел себя очень вызывающе и заявил, что я не в своем уме. Из штаба он ушел глубоко возмущенным, а наутро исключительно по собственной инициативе начал на своем участке наступление без артиллерийской поддержки, и хотя двум ротам удалось овладеть небольшим плацдармом на другом берегу реки, потери были огромными и я был вынужден вернуть бригаду обратно. Бригадный генерал Олбен был отдан под трибунал и разжалован в полковники. Столь мягкий приговор оказался возможен только благодаря его репутации безупречно храброго человека". Наступила пауза. Отфорд нахмурился.
- Теперь не захотелось тебе увидеться с ней, Шерлок? - спросил Хеджес.
- Гриббелл, вероятно, прав, - ответил Отфорд.
- Совершенно не похоже на тебя.
- Поул, пригласите сюда эту даму. Поул вышел и вскоре вернулся.
- Она ушла.
В телефонном справочнике никакого Аларика Олбена не оказалось, поэтому вечером Отфорд не отправился прямо домой, а поехал в клуб на Сент-Джеймс стрит. Убеждал себя, что едет немного выпить, но на самом деле в нем взыграл авантюрный дух. В клуб этот его приняли уже давно, но бывал он в нем редко, потому что царящая там атмосфера сильно напоминала ему частную школу. Члены клуба, главным образом состарившиеся военные с небольшой группой состарившихся преждевременно, так и не избавились от иерархических представлений своей регламентированной жизни. Они с неприязненным выражением лиц сидели в глубоких креслах, силясь определить свое истинное положение в этом мирке по степени подобострастия или надменности на лицах других.
Отфорд вошел, оставил в гардеробе шляпу и принялся бродить по просторным комнатам, словно ища кого-то. Слышался шум приглушенных разговоров, будто в церкви. Ступни его утопали в ковре. Подходить к бару Отфорд не стал, там сидело трое отъявленных зануд, поджидавших жертву, словно проститутки в дешевом ресторане. В конце концов он увидел в читальном зале одиноко сидевшего с посвященным скачкам журналом Леопарда Бейтли. Генерал-майор действительной службы по прозвищу Леопард был славным малым. Человеком с буйным для военного воображением и крупным состоянием, позволяющим держаться самых вызывающих взглядов и смотреть на службу, как на хобби. Своим довольно громким прозвищем он был обязан не выдающимся подвигам, а кожному заболеванию, которым страдал с юности.
- Добрый вечер, сэр.
Леопард поднял взгляд и улыбнулся.
- Отфорд, нам не часто выпадает удовольствие видеть вас здесь.
- Можно составить вам компанию?
- Разумеется. Я просто-напросто убиваю время, и у меня это плохо получается.
За шотландским виски с содовой Отфорд спросил, знал ли он бригадного генерала Олбена. Леонард нахмурился.
- Аларика Олбена? Да. Прискорбная история. Однако этого следовало ожидать.
- Он был плохим солдатом?
- Нет-нет, даже слишком хорошим. Лучшим, чем следует, надеюсь, вы меня понимаете. Со мной несколько раз едва не случилось то же, что с ним. А потом… Не знаю, много ли Олбен пил, мы не были так близко знакомы, но он всегда казался пьяным. У него были не особенно четкая речь, мутные глаза и дьявольская вспыльчивость. Видимо, он не мог мириться с глупостью, а если не можешь мириться с глупостью в армии, то начинаешь нить, в конце концов выходишь из себя в неподходящую минуту и оказываешься озлобленным, нелюдимым штатским.
- Думаете, вам грозит та же участь?