- Белокурые волосы этой женщины, хоть и не типично итальянские, вполне возможны в северных районах страны, у нас в Тоскане или под Миланом, но я ставлю под сомнение ее груди, типично скандинавские, маленькие, крепкие, здоровые, с бледными сосками, а не отвислые, покрытие прожилками итальянские груди, словно бы наполненные молоком, с темными, почти фиолетовыми сосками.
- Сосков не видно, - сказал обеспокоенный Таку.
- Любой мужчина, достойный так называться, догадается, какие у нее соски, - резко произнес полковник.
Следующие кадры демонстрировали ненависть на лицах немцев, глядящих в громадных крупных планах на деревню в огне.
- Хорошие типы?
- Весьма достоверные.
Внезапно Валь ди Сарат подскочил, отбросив на экран тень. Громадный крупный план помигивающего человека заполнял все пространство.
- Это он! - выкрикнул Валь ди Сарат. - Винтершильд!
- Пошли, - сказал его дядя, поднимаясь с усилием.
- Кто он такой? - спросил Таку.
- Военный преступник. Мы его разыскиваем!
- Военный преступник? - заорал Таку своему ассистенту. - Какая реклама! Вот так история!
- Тихо! - рявкнул Убальдини и негромко продолжал: - Ты уверен?
- Полностью, - с легким раздражением ответил его племянник.
- Ну и отлично, только не пускайся бегать по улицам. Можешь все испортить. Будем считать, что фильм окончился. Выходим как ни в чем не бывало.
- Ты намерен окружить деревню?
- Нет.
- Почему?
- Чувствую, что уже слишком поздно.
- Военный преступник - это тот, что помигивает? - взволнованно спросил Таку.
- Да.
- Эрхардт мне сказал, что он был вынужден уехать из-за какой-то семейной трагедии.
- Я так и подумал, - улыбнулся полковник. - Пошли. Они вышли на тускнеющий свет солнца, и Убальдини неторопливо зашагал к кафе. Эрхардт все еще сидел за своим столиком, дремал, прикрыв лицо газетой. Убальдини спокойно сел рядом с ним и молча указал племяннику на соседний стул. Таку сел за столик позади, глаза его горели боевым огнем.
- Сообщения от Фромма пока что нет? - спросил полковник.
Эрхардт убрал с лица газету и поднял сонный взгляд.
- Я задремал, - сказал он с улыбкой и огляделся по сторонам. Почувствовал себя окруженным и перестал улыбаться.
- Что вы сказали? - спросил он.
- Я хотел узнать, получили вы уже сообщение от Фромма?
- От Фромма? Кто это?
- Вы называете его Фромм. В наших досье он значится как Лютце.
Эрхардт нахмурился.
- Что с ним?
- Он вам еще не сообщил телеграммой об освобождении Шуберта? Надо полагать, потому вы и торчите так долго в кафе, делая вид, будто дремлете. Почтовое отделение рядом. То и дело заходите туда, спрашиваете, не пришла ли телеграмма.
- Не понимаю, о чем вы.
- Да? Это нетрудно выяснить. Надеюсь, мой дорогой племянник соблаговолит зайти туда, поинтересоваться, сколько раз вы появлялись там после обеда.
- Что должно быть в этой телеграмме? - спросил Эрхардт.
- Слова "Музыки не будет" или "Музыка будет", относящиеся, вне всякого сомнения, к Шуберту. Право же, ваша немецкая хитрость производит самое удручающее впечатление.
- Так вы подслушиваете наши телефонные разговоры, - возмутился Эрхардт.
Поднявшийся было Валь ди Сарат сел снова.
- Вы удивляете меня, - промурлыкал полковник.
Во время войны вы вовсю занимались подслушиванием, а когда созданная вами система используется против вас, видите в ней не то же самое простое устройство, а нечто в высшей степени безнравственное.
- Чего вы хотите?
- Хочу угостить вас выпивкой. Чинцано?
- Нет, благодарю.
- Мистер Таку?
- Нет.
- Мой дорогой племянник?
- Нет.
Дядя вел себя самым жестоким, самым издевательским образом.
- А я, с вашего позволения, выпью. Signoria! Un Cinsano, per favore, con un pezzo di limone! - И улыбнулся. - О чем я говорил? Ах да, о Шуберте. Я заключил с вами сделку, Эрхардт.
Ради вашего же блага надеюсь, что вы не забыли ее условий.
- Не забыл.
- Может, напомните их мне?
- Вы знаете их не хуже меня.
- Так, - негромко произнес полковник и подался вперед. - Я пообещал отпустить Шуберта, когда отдадите мне Винтершильда. Почему вы решили, что я освобожу Шуберта до этого? Потому что раньше я неизменно бывал покладистым? Или всерьез решили, что способны меня запугать?
- Свои условия сделки я выполнял, как мог, - ответил Эрхардт. - Приехал сюда с целью найти Винтершильда, но он бежал. И где он теперь, не имею понятия.
- Эрхардт, Эрхардт, даете промашку, - соболезнующе сказал полковник. - Раз мы слышали часть вашего разговора с Фроммом, наивно полагать, что не слышали его весь. Винтершильд ждет отправки в Ливан. Возможно, уже отправился. Я это знал, потому не рассчитывал обнаружить Винтершильда здесь и не хотел заговаривать с вами об этом раньше, портить вам аппетит перед обедом. Шуберта я сегодня в любом случае освобожу. Он совершенно безвреден и не блещет умишком. Рядовой, настоящая его фамилия Палковски. Итак, где Винтершильд?
- Говорю вам, не знаю.
- Уже вылетел в Ливан?
- Не знаю.
Вошли два деревенских карабинера, откозыряли и сели за соседний столик. Вид у Эрхардта стал еще более обеспокоенным. Полковник улыбнулся и вопросительно глянул через плечо. Старший из карабинеров слегка кивнул.
- Если вылетел, вы жестоко поплатитесь за обман. Наступила пауза. В деревню внеслись на мотоциклах двое карабинеров и остановились напротив кафе, не слезая с седел.
- Итак?
- В сотый раз говорю вам: не знаю.
Полковник улыбнулся снова, в высшей степени обаятельно.
- Поскольку я проник в ваши секреты, - негромко заговорил он, - будет вполне справедливо посвятить вас в мои. Местные полицейские наблюдали за нами. Я распорядился, чтобы они присоединились ко мне, когда сяду за ваш столик. Те двое на мотоциклах по другую сторону улицы из соседней деревни. Крытый грузовик с подкреплением отсюда не виден. Для чего они здесь? Раз они уже прибыли, скажу. Если не скажете, где Винтершильд, я арестую в обмен на Шуберта ваших немцев, всех пятнадцать, как и обещал. Ну?
- Вы этого не сделаете!
- Почему же? Они сейчас все в одном месте. Сделать это проще простого.
На лбу Эрхардта выступил пот.
- Ну, ладно, - сказал он. - Человек, которого вы разыскиваете, во Флоренции… В отеле "Бельсоджорно".
- Под какой фамилией? Мендельсон?
- Доктор Коэн.
- Я слегка ошибся. Переоценил вашу любовь к музыке. Валь ди Сарат возбужденно подскочил.
- Еду. Полковник улыбнулся.
- Я бы поехал с тобой, но терпеть не могу быстрой езды. Последую в своем лимузине. Встретимся там.
Когда Валь ди Сарат со всех ног выбежал из кафе, Эрхардт раздраженно произнес:
- Надеюсь, вы удовлетворены.
- Не совсем, - ответил полковник. - Не люблю, когда меня обманывают. Карабинеры останутся в деревне, пока преступник не будет арестован. По крайней мере, в течение двух часов этого не произойдет. Однако человек я добрый…
Его прервала девушка из почтового отделения, принесшая Эрхардту телеграмму.
- Вскройте ее, - сказал Убальдини. - Увидите, какой я добрый.
"Музыка будет. Лопес", - гласила телеграмма.
- Видите? - улыбнулся полковник. - Хотя Винтершильд все еще на свободе, я выпустил Шуберта. Телеграмма пришла еще до обеда, но я распорядился не доставлять ее, пока не просижу здесь пяти минут. - И рассмеялся замешательству Эрхардта. Потом посерьезнел снова. - Однако, надеюсь, вы не считаете меня таким дураком, который сделает вам подарок и не потребует кое-чего взамен?
- Чего же?
- Вас, - ответил полковник, словно бы опуская нож гильотины.
Эрхардт поднялся.
- Меня?
- В обмен на Шуберта, полковник эс-эс Дигельхрадт, и вы будете в заключении, покуда Фромм не найдет кого-то равного звания, пригодного в обмен на вас. Отныне кто-то из ваших будет постоянно находиться в тюрьме, чтобы вы не забывали о существовании итальянского правительства и законов страны. Фромм уже в курсе дела. Зиг хайль, мой друг.
Когда карабинеры увели Эрхардта, Таку свистнул.
- Черт возьми, вот так история! Какая замечательная сцена для фильма!
Полковник скромно улыбнулся.
- Вы устроили нам развлечение. Я сделал все возможное, чтобы ответить вам тем же. Таковы законы гостеприимства.