- Уйма народу, - признали они и принялись за еду, а протестующие между тем продолжали стекаться в семиакровый парк напротив Белого дома. Был запланирован сначала митинг, затем шествие по Пенсильвания-авеню от Белого дома до Капитолия, а там, у Капитолия, кульминационное событие дня: "лежачая акция". "По фигу", - отозвались о предстоящем некоторые солдаты, но протестующие были настроены весьма серьезно.
К примеру, на сайте, информирующем о манифестации, "лежачая акция" была охарактеризована как "акт гражданского неповиновения, в котором будут участвовать по меньшей мере 4 тысячи человек, готовых пойти на риск ареста". Там, кроме того, говорилось: "Пожалуйста, прочтите это важное сообщение. Если Вы решили участвовать в лежачей / похоронной акции и считаете нужным закрепить за собой имя кого-либо из тех без малого 4 тысяч военных, что погибли в Ираке, мы приветствуем Ваше намерение. Это может быть имя Вашего родственника, друга, земляка. 15 сентября принесите, пожалуйста, фотографию павшего (павшей) и плакат с его (ее) именем… Перейти на список американских военных можно по этой ссылке".
Те, кто переходил по ссылке, видели список погибших, включавший в себя Джоэла Марри, Дэвида Лейна и Рэндола Шелтона, которым в Рустамии накануне протеста была отдана дань памяти в доме молитвы. "Да почиют они в мире, да пребудет память о них вечно", - сказал Козларич в своем слове перед самым "треск, тишина, треск, тишина, треск". "Я лягу вот за кого", - предлагал выбор веб-сайт, и в рамочке можно было напечатать одно из имен, закрепляя этого погибшего солдата за собой.
Сотни людей воспользовались этой возможностью, десятки тысяч пришли на митинг. Согласно опросам, 65 процентов американцев считали, что Буш ведет войну неправильно, 62 процента - что ее не стоит вести вообще, 58 процентов - что "большая волна" не принесла результатов, и организаторы рассчитывали, что по числу участников мероприятие окажется сравнимым с крупнейшими акциями протеста времен Вьетнамской войны.
Такого не произошло, но людей было достаточно, чтобы заполнить семиакровый парк в прекрасный день на исходе лета. Порхали бабочки. Жужжали пчелы. Одним из главных ораторов был Ральф Надер - он, как обычно, говорил и говорил без конца, но микрофон был такой слабенький, что из толпы раздавались вежливые возгласы: "Мистер Надер, мы вас не слышим!" Выступил бывший генеральный прокурор США Рамзи Кларк, который был одним из защитников Саддама Хусейна на его процессе, выступили представители таких антивоенных организаций, как "Ветераны Ирака против войны", Hip Hop Caucus и Code Pink, выступила непременная, вечно печальная, вечно бессонная Синди Шихан, которая говорила о своем сыне Кейси, погибшем в Ираке. "Давайте же вместе встанем и вместе падем! - призывала она. - Падем ради того, чтобы наступил мир, и ради того, чтобы виновные понесли ответственность". Многие держали плакаты с надписью: "Бушу - импичмент!", многие - с надписью: "Прекратить войну немедленно!", и, хотя в большинстве своем люди, похоже, понимали, что ни сейчас, ни в обозримом будущем этого не произойдет, они тем не менее были здесь, пытались сделать так, чтобы это произошло, громко приветствуя Синди Шихан, стоявшую перед очень эффектно расположенным перевернутым американским флагом и сделавшую сейчас паузу, чтобы окинуть взглядом аморфную, бесформенную массу, в которую превратилось американское движение сторонников мира.
В толпе были барабанщики.
В толпе был человек, завязавший себе рот головной повязкой с рисунком под американский флаг.
В толпе был человек в кепке с надписью: "Спасите Дарфур".
В толпе был человек в футболке с изображением Ганди.
В толпе был человек, раздававший листовки, озаглавленные: "Пролетарская революция", он разговаривал с молодой женщиной, у которой на лбу красовалась радужная надпись: МИР, убеждая ее, что это не зряшная трата времени, что повсеместно люди "увидят эту демонстрацию и поймут, что не все поддерживают Буша".
- Увидят? - переспросила женщина.
- Обязательно увидят, - заверил ее мужчина. - По телевизору. По Интернету. Во всем мире ее увидят.
В Рустамии, однако, ужин был окончен, солдаты вставали, убирали остатки еды с подносов и уходили из столовой, не задерживаясь, чтобы посмотреть на ветерана иракской войны, который в прошлом был таким же, как они, а теперь стоял в Вашингтоне перед микрофоном.
- Идите с нами! Отдайте вместе с нами дань погибшим! - призывал он, стремясь к тому, чтобы для каждого из 3800 убитых, включая Каджимата, Гайдоса, Пейна, Крейга, Кроу, Харрелсона, Марри, Лейна и Шелтона, нашелся желающий в него воплотиться. Затем он проинструктировал участников, сказав, что надо делать у Капитолия: - Как услышите сирену воздушной тревоги - сразу умирайте.
В Рустамии выходили на маршруты вечерние патрули. В Вашингтоне близилось время умереть. Протестующие плечом к плечу встали поперек Пенсильвания-авеню, между парком и Белым домом, готовые двинуться к Капитолию. Некоторые пели. Некоторые скандировали лозунги. У большинства были плакаты. Некоторые несли американские флаги. Барабанщики продолжали барабанить. Лозунги звучали все громче и громче. И тут внезапный порыв ветра поднял в воздух пыль и опавшие листья из парка. На мгновение вокруг стало так мутно, что это напомнило пыльную бурю в Рустамии, когда "поющий ковбой" в считаные секунды покрылся пылью с ног до головы. Но, конечно, сейчас было не то. Воздух быстро очистился, листва вновь опустилась на землю, и одна из протестующих, которая совсем скоро должна была "умереть", чтобы отдать дань погибшим, подняла лицо к солнцу.
- Какое великолепие! - восхитилась она.
Может быть, ясное небо способно иногда перемещаться на восток в неизменном виде, даже через океаны и зоны боевых действий; так или иначе, неделю спустя великолепное небо над Вашингтоном стало небом над Рустамией. На календаре было 22 сентября, после демонстрации протеста прошла неделя, а после середины срока пребывания 2-16 в Ираке - два дня, и в этот день, лучший за изрядный период, приехал Дэвид Петреус. Посещая войска при любой возможности, он в конце концов добрался туда, куда никто не добирался. То, что визит состоится, было официально подтверждено только накануне вечером, но гостя принимали так, будто накрытый стол ждал его уже годы.
- Валяйте, Ральф, - сказал Петреус, и, набрав в грудь воздуху, Козларич начал говорить. Генерал, который загипнотизировал Вашингтон, сидел сейчас плечом к плечу с ним, в считаных дюймах, и Козларич очень многое хотел ему сказать - не о плохих днях, а о достижениях батальона. Один из уроков, которые он хорошо усвоил, служа на командной должности, состоял в следующем: важно знать, каких тем не стоит затрагивать. Не стоило, к примеру, описывать лица троих умирающих после атаки на колонну 4 сентября, рассказывать, как Шелтон раз за разом спрашивал: "Я буду жить?.. Я буду жить?", упоминать про сюрреалистические поиски на дороге оторванных конечностей. На свой лад, располагая своей собственной емкостью для плохих новостей, Петреус был в курсе таких подробностей. Каждый солдат, каждый военный, выходивший за территорию базы, был в курсе таких подробностей, поэтому разумнее было на них не останавливаться. Подобным же образом, выступая несколькими днями раньше по радио "Мир 106 FM", Козларич, когда Мухаммед начал интервью с вопроса: "Сэр, не могли бы вы рассказать слушателям о ваших текущих операциях?", отозвался голосом полным энтузиазма: "С удовольствием", как будто не погибли совсем недавно трое его солдат, как будто к нему на следующий день тихонько не подошел один из работавших на базе консультантов по психогигиене и не спросил, нормально ли он себя чувствует. "За прошедшую неделю впервые с начала марта в зоне нашей ответственности противник абсолютно ничего не предпринял, - продолжил Козларич. - С этим я хотел бы прямо сейчас поздравить жителей Камалии, Федалии, Машталя и Аль-Амина: работа по укреплению их безопасности дала результат".
Примерно так же он начал и свой доклад Петреусу, рассказывая ему о районе, который он поздравил с тем, что там целых семь дней подряд никто не пытался убить его и его солдат.
Он сообщил ему, что прекращение огня, объявленное в конце августа религиозным радикалом Муктадой аль-Садром, здесь мало что значит из-за действий тех боевиков, живущих в Камалии и Федалии, что не подчиняются руководству Джаиш-аль-Махди и пользуются поддержкой Ирана. Он рассказал, как его подчиненные выслеживали этих боевиков с помощью технологий тайного сбора информации, как батальон создал свою собственную иракско-американскую "объединенную ячейку" для получения разведданных, что обычно делалось на уровне бригады. Спокойно, без похвальбы он продемонстрировал, как после неуверенного начала показатели батальона по обнаружению подозреваемых в повстанческой деятельности стали лучшими в бригаде, и заметил, что, повидав некоторых из пойманных боевиков, убедился в их принадлежности к числу наисквернейших людей на свете.
- Итак, вы пошли в Федалию, - сказал Петреус.
- Да, - подтвердил Козларич.