Перед глазами длинная дорога. Внутри меня – комната полная полицейских. Слышу слова: "Здесь переночуем". Улыбки арабов полицейских. Вызов по рации: "Завтра пришлёте джип". И мы бы забрали вас целыми и невредимыми, но кому-то очень нужна была реклама бога по телевизору… Слова: "За что? Не надо!". Слезы взрослых мужиков…Мокрые от страха штаны… Смех тех, кто связал четырёх сонных солдат и придавил к полу. Всё потому, что он араб, а ты еврей. Легко, с улыбкой провёл лезвием по горлу.
Хрип… Кровь запеклась на полу. Одним за другим, под смех, совсем без страха перед своим богом. Без доли сожаления за то, что отобрали жизнь. Это каким нужно быть животным внутри себя, чтобы смеяться и убивать? Ведь эта смерть снята на камеру. Не выстрел пули, а страшная, медленная смерть. Ради чего? Ради хвастовства и крика, что твой бог велик? Ради толпы, ликующей перед окном здания, на котором висит дощечка "Полиция"? Значит ли это закон? То ли это место, где правит порядок, а не крик: "мой бог велик"? Знай, так убивая, ты никогда не попадёшь в свой рай. Ты ради кадров на камеру вместе с этим солдатом убил ещё не рождённого ребёнка или счастливую жену. Твой бог велик? Значит, ты линчевал себя, когда коснулся лезвием человека в форме ЦАХАЛ. Бездушный человек с ножом в руках. Убийца ради веры. Кто же примет тебя туда, где 72 девственницы ждут, танцуя в оазисе посреди пустыни? Кто позовёт тебя, налив кубок со сладким шербетом? Ты родил не великие знания, а кровь! Ты не сотворил мир, а уничтожил! Наверное, ты обманут кем-то. Потому, как даже зверь не убивает себе подобных ради забавы. Ты слушал Коран, но ты никогда не читал Коран, в котором нет слов о смерти. Сейчас ты будешь смотреть на меня. Боишься… Как же, ты увидел силу. Ты знаешь, что уже мёртв, хотя ты ещё дышишь. Кровь невинного на твоих руках. Ты запачкал ею не только себя, но и всех своих детей, жену, старика отца и старушку мать. Эта кровь потом принесёт страдания всему твоему роду, пока он не вымрет. А всё началось с тебя, доставшего нож. Не я это придумал, но так будет…
– Влад ты почему не улыбаешься?
– Интересно, Илия. А вот если я сейчас намажусь свиным салом, то прикоснувшийся ко мне араб будет проклят и изгнан?
– А что, у тебя есть сало? Не обмазывайся, не переводи добро. Лучше дай попробовать.
– Зачем?
– Я продегустирую пару кусочков.
– Нет, Илия, я пошутил.
– Так, умники, выходим.
Толкаю дверь ногой.
– Илия, твоя задача величиной напугать толпу.
Толкаю, не услышав ответа. Всё автоматически. Два джипа перегородили конусом дорогу. Моторы не заглушены, шатаются на первой передаче. В третий джип сносят из полицейского участка наших убитых. Повсюду солдаты в зелёной форме.
– Илия, смотри на крышу. Там прячется. Осторожно, камень. Будь внимательным.
– Никак стадо без пастуха?
– Неправда, Илия. Есть у них пастух, но мы его не видим.
– Чёрт, смотри сколько их. С пьяными речами за малолетками прячутся.
– Влад!
– Да, Андрей.
– Сворачиваемся.
– Илия, осторожно камень. Не нервничай, это всего лишь камень.
– Чёрт!
– Не кричи, не дразни толпу. Садись уже.
– Всё, Андрей, уходим. До свидания мир ненависти.
Скрежет камня о металл. Кто-то из них всё же выстрелил нам в спину.
– Андрей, мы тут как пескари на сковородке. Увози нас немедленно.
Страх вернулся… А ведь могли запросто выстрелить в меня. И всё, нет Влада. Но сейчас тому, кто управлял толпой, не нужно было крови. Он получил её вчера, когда отдавал приказ: "Казнить". Он думает что герой. Хотя им тоже правят, как и мной, как и всем миром. Почему же эти люди выбрали именно зелёные бумажки, а не любовь. Ведь не Аллах, который велик, придумал их. Кто-то без труда получает за нефть свои зелёные бумажки и платит беднякам за то, что его бог велик.
Сморю в окно: колонна разделилась.
– Андрей, что случилось?
– Влад, их повезли в госпиталь.
– А мы куда?
– Андрей, Влад, давайте в Макдональдс?
– Давай, Илия.
– Я не хочу есть.
– Ну, Влад?!
– Я же сказал, не хочу.
– А если я плачу?
– Всё равно не хочу. Идите, я вас здесь подожду.
– Тогда сиди и думай о жизни.
– Идите уже!
– Есть!
Закрыл глаза и вроде как отключился на миг. Вдруг испугался и открыл. Оставил счастливый мир сна и вернулся в мир богов и денег. Улыбнулся мальчишке с мамой, приехавшим в Макдональдс. Он улыбнулся мне. Я дома и я живой, а впереди опять дорога…
Глава 20
Необычно жаркое лето полное хамсинов и шарафов [21] сводит организм с ума. На улице стоячая стена из горячего воздуха ждёт свою жертву. Пустыня рядом и как только окунёшься в эту жарилку, сразу бежишь в тёмный прохладный уголок, будто таракан. Я бегаю как всегда не один. Со мной мои "вечные" спутники Андрей и Илия. Куда я без них?
Сегодня я и Андрей убежали подальше от пустыни. Спрятались здесь, на вечнозелёной горе Кармель [22] . Илия остался на базе. Конечно, не просто так, а выполняем приказ. Очередной день с утра и до забора стоим на благо родины. Здесь тоже нет прохлады. По кедрово-сосновому лесу гуляет пожар. Наш джип перегородил подъездную дорогу как шлагбаум. Два полицейских стоят рядышком: впускают и выпускают редкие машины. Один из них молоденький мальчишка, а вторая совсем юная девчонка. Такие два голубка. Сразу видно, что влюблены не в службу, а друг в друга. Время от времени их разлучают водители подъехавших машин и тут они показывают, что умеют не только ворковать друг с другом, но и служить. Мальчишке лет 22, а девушка и того моложе. Они важно и строго исполняют свои обязанности. Их, как и нас, пригнал сюда приказ. Чётко и понятно разъясняют очередному водителю, куда ему можно двигаться, а куда нельзя. Мы, в касках и с винтовками, стоим рядышком, как поддержка на непредвиденный случай. Такие себе мальчики для устрашения. Но судя по всему эти два голубка ничего не боятся. В Израиле одного слова полицейский хватает для порядка. Как только всё улаживается, и очередная машина уезжает, любовь вновь вступает в свои права. Здесь, у подножья горы, где пожар так не чувствуется, мир продолжает быть прекрасным. Мужская ладошка прячет в себе нежный мизинчик, и они увлечённо щебечут о чём-то своём.
Повернул голову и перед глазами возник палец Андрея.
– Мне долго ещё так стоять? Влад, ты знаешь, что подглядывать не хорошо?
– Молчи, а то сейчас брызну в рот, и ты не сможешь больше кричать о своём ожоге.
Шипение из баллончика выплёскивает на палец аэрозоль. Медицинский клей покрыл ранку тонким слоем.
– Чёрт, щиплет!
– Это тебе за твою болтовню, плакса.
– Настоящие мужчины, Влад, не плачут.
– Я знаю. Ух ты наш настоящий мужчинка.
– Какой ты умный.
– И это я тоже знаю.
– Может, остановим для вида хоть одну машину?
– Нет, мы этого не сделаем. Стой и наслаждайся бездельем. Пусть вон влюблённые занимаются своим делом. Мы в жизнь гражданских не вмешиваемся.
– Ну как знаешь, Влад.
Устрашающий человек с винтовкой, весь в полной выкладке, уселся в джип.
Смотрю на лица в проезжающих машинах. Водители притормаживают, повинуясь поднятой руке полицейской девчонки. Едут в основном русские. Там наверху их город мастеров. Они совсем не похожи на евреев, но и они убегают от пожара. В машине всё, что успели схватить. Чуть пригнул голову, смотрю кто в чём. Улыбнулся. Но моя улыбка была воспринята как издевательство. Рука девчонки опустилась. Водитель нажал на газ и умчался.
Опять вчетвером стоим на повороте. Мы последний пост для тех, кто едет в гору, и первый для тех, кто уезжает оттуда. Огонь хуже врага, потому что он не понимает ни уговоров, ни выстрелов и уничтожает всё. Разбушевавшаяся стихия не жалеет никого. Она не разбирает кто и что здесь, а слизывает всё на своём пути, становясь только сильнее. Над головой стрекочет вертолёт. Гружёный двухтонной корзиной морской воды он медленно, словно ослик, двигается над нами всё выше и выше вверх. Этот груз нужно сбросить над пылающим склоном горы. Тушильные средства уже все истрачены и теперь осталась только морская вода и вертолёты со своими люльками. Ещё конечно остались такие люди как мы, чьи силы и смекалка умели многое, к сожалению не смогли потушить пожар. Всё что мы могли сейчас – это распределить обязанности между собой. Нам досталось охрана подъезда к горе, пожарникам – спасение и тушение, а полицейским контроль.
Я пнул ногой банку от досады, что должен вот так просто стоять и ждать. Особенно если учесть что сегодня выходной.
– Ты что, Влад, харчами раскидываешься?
– Помолчи.
Вертолёт с трудом подымается всё выше. Вокруг пахнет дымом от костра. Тем настоящим дымом, который я помню с детства. Тогда мы жгли в лесу костёр для шашлыков. Всё было аккуратно и мирно, без жертв. А тут, такой себе костёрчик.
Поднятая девчонкой рука заставила остановиться пожарную машину, а нас вскочить. Четыре пары глаз в надежде смотрят на курносого мальчишку. Он весь в копоти, различить можно только белые зубы.
– Ну, что там?
– Беда.
Вслед за ответом захлопываю дверь. Дама решила не останавливать движение бессмысленными вопросами. Отошла. Грузовик отъехал, а тоненький мизинчик опять вернулся в мужскую ладошку. Мы тоже возвратились к джипу.
Вдруг снизу спешит полицейская машина с сиренами, а позади неё едет автобус. Мы вскочили со своих мест. Без приказа встали рядом, сняли оружие с предохранителей. Девчонка спокойно подняла руку и вся процессия остановилась.
– Пропустить!
Из автомобиля выглянула женщина в погонах генерал-майора.