А случилось вот что. Пограничник Терентий Живица с Черниговщины дал адрес своей двоюродной сестры Нади Калины сибиряку Ивану Оленеву. Первое письмо Иван не решился написать сам и попросил сделать это Андрея Стоколоса. Андрей так горячо и красочно рассказал о далеком и родном Ивановом крае, что Надя сразу согласилась переписываться с ним. Оленев был не столько рад этому, сколько озадачен и даже напуган. Он стал просить Андрея, чтобы тот продолжал писать письма. А когда Надя попросила выслать фотокарточку, Максим Колотуха, отвозя почту с заставы, распечатал конверт и заменил фотографию Оленева на фотографию Стоколоса. Подлог выяснился совсем недавно, когда Надя написала, что Оленев очень понравился всем девушкам в селе. "Волосы белые, брови черные, глаза ясные, будто заглядывают прямо в душу". Это вроде бы так говорили Надины подруги. Да только Оленев догадался, что это ее слова. Значит, Наде понравился парень, настоящее имя которого - Андрей Стоколос. Вот и происходит теперь словесная дуэль между Оленевым и Колотухой. "Какой же ты олень, когда побоялся написать ей письмо! - подначивал Максим. - Телок ты безрогий, а не енисейский олень!" С тех пор и прилипло к Оленеву прозвище Телок. Иван и правда запутался, не знает, как выпутаться из этой истории…
- Молчишь? - еще раз переспросил Андрей.
- Как-то надо выкрутиться еще до демобилизации, - озабоченно сказал Оленев. - А как Колотуха стибрил у тебя фото?
- Взял незаметно из моего альбома.
- Слушай, Андрей! Пиши и дальше ей вроде от меня, пока чего-то лучшего не придумаю! Тебе что! Леся Тулина так и ест глазами, как увидит тебя. Таня из-под Белой Церкви неравнодушна. Я по почерку вижу, что любит тебя.
- Не удивлюсь, если ты по медвежьему следу сможешь определить, сколько зверю лет, - пошутил Стоколос. - Но точку над "i" нужно тебе, Ваня, поставить!
- Какую точку? - не понял Оленев.
- Открыться нужно Наде, - посоветовал Андрей. - Будь посмелее! На всякий случай!
- Тебе легко говорить, - с горечью сказал Оленев. - Верно старшина называет тебя телком… А мне еще ни одна из девушек не понравилась!
- И твоя Таня? - удивился Оленев.
- Не знаю еще, моя Таня или не моя.
- Не знаешь? Почему же?
- Потому как за ней ужом увивается химик.
- Какой химик?
- Учитель этой премудрой науки. Молодой, а шустрый! Даже мне ставил "отлично".
- Подкупить тебя хотел? - спросил с возмущением Оленев.
- Нет. Заставил меня штудировать эту проклятую химию. Представь себе. Вызывает меня к доске и говорит: "А напиши-ка формулу мыла…"
- А разве у мыла есть формула? - удивился вдруг Оленев. - Про формулу воды и соли я слышал. А вот мыла…
- Вот вызовет меня химик, - вел дальше Андрей, - а я ни бе ни ме. Поэтому и учил химию, чтобы не краснеть ни перед учителем, ни перед Таней.
- А спирт тоже имеет формулу? - поинтересовался Оленев.
- Конечно: це два аш четыре о аш, - весело ответил Андрей. - А для чего тебе эта формула?
- Знаем для чего! Повтори еще! Так. Так! - загадочно улыбнулся Оленев, как будто повторял какой-то шифр, и, с удовлетворением хлопнув рукой по прикладу винтовки, тихо добавил: - Проэкзаменуем одного умника!
Они подходили к заставе. Стоколос взял на поводок Каштана.
- Иди, Каштан! Пора завтракать! - похлопал Андрей по мускулистой шее собаки.
Юноша взглянул на веранду домика, разделенного на две квартиры, в которых жили начальник заставы капитан Тулин и его заместитель. На веранде возились жена и дочка Тулина. Обе чернявые, красивые.
Увидев пограничников, Леся выбежала им навстречу.
- Что нового на том берегу? - спросила она озабоченно.
- Суета у них, - неуверенно ответил Андрей. - А из вашего дома даже сюда доносятся запахи.
- А мы пироги печем. Сегодня же выпускной вечер в школе! - напомнила Леся. - Приглашаю и вас обоих.
- Спасибо. Но…
- Вот именно! Рады в рай, да грехи… - сказал Оленев. - Ваш отец не отпустит в город.
- А если я попрошу его дать вам увольнение? Сегодня же суббота! - не сдавалась Леся.
- Пожалуй, не поможет и ваша просьба, - ответил Андрей.
- Так тревожно на том берегу? - снова спросила девушка, взглянув вдаль, за реку, где виднелось чужое село.
Андрей перехватил взгляд черных глаз, в них отражались лучики утреннего солнца.
Ее смуглое, с румянцем лицо излучало радость, которой девушка жила в этот торжественный, неповторимый в жизни день, когда пришла пора расставаться со школой.
- Вы какая… какая-то вроде солнечная, Леся, - задумчиво сказал Андрей, все так же глядя на девушку.
- Это вы серьезно?
- Вы как будто вобрали в себя его лучи и вся сияете…
Леся смутилась и сказала неуверенно:
- Может, это потому, что я жила в Туркмении, которую называют солнечной. Там папа служил целых три года. Я успела загореть! Да и "Крыша мира" - Памир близок к солнцу. А мы и там жили… - Девушка встретилась с его взглядом и сказала смущенно: - А теперь вот здесь, на реке Прут.
- И излучаете радость для нашей заставы, - приподнято и как-то торжественно сказал Андрей и повернулся к ефрейтору Оленеву. - Что на это скажешь, Ваня?
- Вот именно! Леся - наша радость и чья-то, естественно, любовь! - ответил Оленев и подумал: "Солнечная девушка! Сказать бы так Наде Калине, когда встретимся!.."
- Пусть сбудутся ваши мечты, Леся, на новой дороге жизни! - пожелал Андрей.
- Спасибо! - тихим голосом ответила Леся и, обернувшись, увидела Колотуху. - За вами уже соскучился старшина. Рукой машет, зовет.
- Успеет с козами на торг! - недовольно буркнул Оленев.
- Тогда я побежала! Если вы не придете в школу, я постараюсь пораньше вернуться на заставу, - пообещала девушка. - У нас же сегодня концерт.
Оленев расправил гимнастерку под широким ремнем, чтобы грудь была колесом, как этого требовал старшина, дотронулся пальцем до фуражки - на месте ли звезда. Иван не хотел лишней перебранки с Колотухой о выправке, белом воротничке, заправленной гимнастерке и начищенных до блеска сапогах.
Свободные от нарядов красноармейцы белили тир, где завтра, в воскресенье, должны были состояться соревнования по стрельбе, и ставили мишени. Два пограничника заметали дорожки между клумбами, а Терентий Живица, "сват" Оленева, вслед за ними посыпал дорожки белым песком. И на спортивной площадке оживление. Красноармейцы упражнялись на брусьях, турнике, а главный силач заставы, раздетый до пояса богатырь Артур Рубен, командир отделения, в котором служили Оленев и Стоколос, выжимал штангу. Он был борцом классического стиля и готовился к спартакиаде округа.
Возле казармы в кругу пограничников наигрывал шотландскую застольную баянист, повар Сокольников. Он будет аккомпанировать вечером. А отвечал за концерт вездесущий старшина Колотуха. Он давал указания, бросал упреки. Максим был горд и воинствен, как важный петух.
- Почему не застегнулся на верхнюю пуговицу, рядовой Стоколос? - сделал замечание Андрею. - А еще сын полковника Шаблия.
Стоколос сразу же вспыхнул:
- Прошу тебя, старшина! Когда говоришь о пуговицах или каком-нибудь пустяке, то не вспоминай, чей я сын!
- Извини, - быстро попросил прощения Колотуха, что случалось с ним чрезвычайно редко.
- Ты же знаешь, что у меня большой кадык. Выпирает! - сказал, уже усмехаясь, Стоколос. - В моряки мне нужно было идти. И никакой бы старшина не упрекал за расстегнутый ворот! Еще будешь цепляться, напишу рапорт отцу, чтобы помог мне перейти в морской флот! - Андрей громко рассмеялся, застегивая ворот гимнастерки.
- Вот уж мне эти десятиклассники и студентики! В печенках вы у меня сидите. Пока не брали вас, умников, то все было хорошо. У того кадык выпирает, а тому, видите ли, трехлинейка наша не нравится.
- Если задушусь от этой пуговицы, ты сам за меня споешь на концерте! - пошутил Андрей.
Оленев захохотал. Известно, что старшине медведь на ухо наступил и он только умеет командовать под песню. Колотуха поморщился:
- А ты тоже…
- Что тоже? - не понял Оленев.
- Пилотка поперек головы! - серьезным тоном заметил Колотуха. - Ты не Наполеон!
- Да я же в фуражке, а не в пилотке! - с возмущением сказал Оленев.
- Все равно подтянись, товарищ Оленев. На заставу прибыл начальник Управления пограничных войск. Может в любой момент вас обоих вызвать.
Стоколос недоуменно посмотрел на старшину:
- Почему же не сказал сразу, что приехал отец?
- Не хотел, чтобы ты вот такой растрепанный попался ему на глаза! Полковник Шаблий интересуется каждым шорохом на той стороне границы.
- Мы с Андреем смотрели и слушали внимательно, а кое-кто в свое время даже задержал трех нарушителей границы.
- Тебе, Оленев, просто повезло, - с деланным равнодушием заметил старшина.
Несмотря на то что Колотуха и Оленев служат вместе уже третий год, относились они друг к другу как старослужащий и новобранец. А после того как Максим подменил карточку Ивана, отношения между ними, казалось, разладились навсегда.
- Андрей! Как ты считаешь, спросить у старшины формулу спирта? Или не стоит, потому что все равно не знает. Ведь знать формулу спирта - вещь более сложная, чем его попивать.
- Что-то я тебя не пойму! - сказал Колотуха, приложив руку ко лбу Оленева. - Может, температуришь?.. А пить я люблю не спирт, а молдавское вино. Что касается формулы, то могу сказать, - глубокомысленно продолжал дальше старшина.
- Скажи на всякий случай! - подзадорил старшину Андрей.
- Вот именно! Говори… - не терпелось услышать ответ Оленеву.