* * *
Спали крепко. Проснулись только тогда, когда солнце уже вовсю зажгло горы. Небо, ясное и многоцветное, приветствовало их в проеме крыши. Старик и старуха возились у дверей и встретили их молча. Слишком много надо было сказать. Дул южный ветер. Теплый.
- Сирокко! - сказал мальчик.
И он услышал морской прибой, плеск волн, запах водорослей.
- Ну, расстанемся друзьями, - сказал старику Голый.
Старик горько стиснул губы.
- Вон, я их слышу… - сказал он, насторожившись. - Я слышу их. Вот это немцы. Видишь, стреляют из пулеметов, взвыли, как волки. Бешено рычат, все бы уничтожили. А вон там, слышишь, итальянцы. Их там что муравьев. Ведь совсем близко. За два часа дошли бы, головой ручаюсь. За два часа. И можете мне поверить, винтовочки у них неплохие. Шесть пуль в обойме. Это бы мне подошло. Патронов у них завались, хоть и стреляют всегда впустую. Мы бы легко подобрались к ним и врасплох захватили. Сразу бы разбежались как миленькие. Правду сказать, охраняют их наши выродки… Но мне там известна каждая тропиночка. И хлеба мешок отбили бы. Кухня их сейчас в пути, и хлеб перевозят на ослах. А вон там партизаны, за тем хребтом. Только они все идут и идут…
- Далеко отсюда? - спросил мальчик.
- Как когда. Мальчик промолчал.
- Вот испекла вам лепешек, - сказала старуха. - На дорожку. А сейчас поешьте каши. - Старухе хотелось смягчить ожесточенный порыв мужа.
Партизаны ответили ей полным признательности взглядом.
Несколько раз старик тяжело вздыхал, но старуха не обращала на него внимания. И у партизан не было желания втягивать его в разговор.
Голый и мальчик налегли на кашу. Нашлись даже две ложки. Старуха с довольным видом глядела на партизан.
Старик то отходил от них, то снова подходил, пока опять не принялся за свое:
- Слышишь, слышишь, как пулеметы стригут? Вон там. Вовремя начали. Теперь до самой темноты не замолчат. Сейчас пушки начнут, бомбы посыплются, самолеты полетят. Вон оттуда прилетит разведчик, что в трубы заглядывает. Да, война по всей земле. Птице и той негде укрыться. Человеку голову приклонить негде. Все время на волоске от смерти! Друг ты мой любезный, что они только в нашем селе творили! - Дед решил бить на жалость. - Я покажу вам дорогу. Куда хотите, туда и поведу. Шагу не ступлю без вашего слова.
Партизаны притворились, будто не слушают его; они видели, что убеждать старика - пустая трата времени. Старик понял, вынул изо рта трубку, шмыгнул раза два носом, наклонился к уху паренька и шепнул:
- Отдай винтовку.
Мальчик не шелохнулся.
Старик повторил атаку.
- Отдай винтовку, - шепнул он в самое ухо мальчика, тотчас отодвинулся и занялся своей трубкой, глядя на него исподлобья.
А когда и это не подействовало, он стал кивать ему головой.
- Отойдем-ка малость, - суетливо манил он мальчика, словно собирался чем-то одарить его, - на одну минутку, вот в сторонку.
- Ну, что еще? - сказал мальчик и неторопливо пошел за ним.
Старик вошел в дом.
- Отдай мне винтовку, не пожалеешь. Отдай винтовку, сынок. Не мучай старика. У вас есть пулемет. Вам ничего не стоит добыть винтовку.
- Не будь ребенком! Не могу я отдать тебе винтовку.
Мальчик тут же вышел. Старик уныло поплелся за ним.
- Ну и дед. Сроду таких не видывал, - вслух удивился мальчик.
Голый ничего не слышал: он ел кашу и, казалось, клевал носом. Но вдруг встрепенулся:
- Пошли.
Мальчик встал.
Старуха вытащила из-под передника кукурузные лепешки и протянула Голому. Два желтых кружочка, каждый с ладонь. Потом, улыбаясь, сложила руки на груди.
Тот сунул лепешки в карман.
- Хорошая штука, мать. Чудо природы, прекрасная штука.
- Произведи ее в лейтенанты, - сказал мальчик.
- Кого?
- Лепешку.
Голый, оставив без внимания его слова, продолжал:
- Мы, мать, несколько дней на них продержимся. Свобода уже близка. Она придет, как придет вот этот день. Что ж еще сказать… - Смешавшись, он поглядел на свои голые ноги, покрывшиеся гусиной кожей: утро было не очень холодным, но и не слишком теплым. - Вода вот штаны унесла, - сказал он. - Хотел через реку сухим перебраться, а пришлось без штанов остаться. Чем не пословица!
- Нет у нас никакой одежонки. Все, что есть, на нас.
- Неважно. Вы к нам по-человечески отнеслись. Спасибо. Благодарим вас от лица народной армии. Пошли, - сказал он мальчику.
Лицо мальчика застыло в напряженной гримасе боли, маленькие голубые глаза запали, губы плотно сжались. Неуверенно ступая, он двинулся за товарищем.
Они шли на запад, к далекой цепи горных вершин, к незнакомой долине.
Старуха долго стояла на одном месте и глядела им вслед. Рот ее был приоткрыт, глаза счастливо улыбались, словно перед ней было какое-то чудо.
Старик кинулся к развалинам и скоро вышел с пустой торбой.
- Вдруг на итальянцев наткнутся, - сказал он старухе и неслышно направился за бойцами.
А она блаженно улыбалась. Было что-то удивительное в этих людях, в этом крае, в этой беспредельной пустыне. Можно было всего ожидать. Могло произойти все, что угодно…
Солнце медленно поднималось. Светлый покой разливался по селу, по горам, по камням и деревьям. Далеко кругом ничего не было видно. Ничто живое не шевелилось, только шли вперед два бойца и в пятидесяти шагах за ними - старик. Тишина стояла такая, что обязательно должно было что-то произойти. Что-то непременно должно было случиться в этом царстве безмолвия.
* * *
Но пока ничего необыкновенного не происходило. Спустившись в долину, бойцы пошли кромкой неровной лощины. Она была сплошь завалена камнями. Целое море камней простиралось вокруг. Заросли граба и орешника теснились лишь в расщелинах и на пригорках, добраться до которых было нелегко. Прошло довольно много времени, пока они пересчитали ногами все камни на извилистой тропе, продрались сквозь заросли и достигли горы, замыкавшей долину. Они взобрались на нее и встали как вкопанные.
Перед ними раскинулись необозримые дали - холмы и горы, лесов было мало. Кругом серые глыбы камней и плеши горных вершин. На склоне одной горы виднелось несколько домов, а еще дальше, на самом изгибе гребня, вторая кучка домов, чуть больше первой. Какое-то село. Над ними зеленела роща, внизу расстилалась ровная долина, похожая на поле; они решили пойти низом, полагая, что там будет легче "снабжать армию продовольствием".
- До вечера дойдем, а то и раньше, - оказал Голый. - Жаль только, что нигде воды не видно. Конечно, будь карта, я бы сразу определил, где вода и прочее. На этом плато должна быть река. Это несомненно. - Он тронул рукой свою баклажку.
- Воду где-нибудь найдем, - сказал мальчик. - И роса есть, я уверен. Видишь, как все блестит!
- Эх, красота! Прямо паришь над горами!
Мальчик взмахнул руками.
- Полететь бы, а?
- Счастливые птицы. - Голый протянул руку вперед.
- Ну, а пока мы еще не умеем летать, спустимся-ка вниз и потопаем по камням, - сказал мальчик.
- Счастливые птицы!
Они начали спускаться козьей тропой. Скоро стало ясно, что эта тропа не самый короткий путь к селу - их сегодняшней цели. Потребовалось все их терпение, чтоб примириться с медленным пешим ходом.
- Говоришь, к ночи дойдем? - сказал мальчик.
- Бесспорно. А может, по дороге встретим другое село, может, мы его сверху не углядели. Почему бы здесь не быть и другим селам, кроме тех, которые можно увидеть простым глазом. Был бы бинокль, я бы точнее во всем разобрался.
Мальчик шел вперед, не слушая разглагольствований товарища. Казалось, он берег силы, мучительно собирая их по крохам. С тропинки, насмешливо присвистнув, вспорхнула птичка. Голый загляделся на нее, оступился и нечаянно сел на большой камень.
- О! Откуда ты здесь?
Мальчик пробирался вперед по камням.
- Послушай-ка! - сказал ему Голый.
Мальчик замер, расставив ноги на двух камнях и повернув к товарищу только голову.
- Послушай, что я тебе прочту, - продолжал Голый. - Послушай!
Прищелкивая пальцами и взмахивая рукой, словно перебрасывая мальчику слова, он заговорил, широко раскрыв глаза:
Не роняйте слезы, звезды,
Не плачь, матушка родная,
Не плачь, лес родимый,
Не плачь, сестра-печальница,
Не плачь, голубка тихая,
Ни над ним, ни надо мной,
Ни над хлебушка краюшкой…
Голый замолчал и, по-прежнему тараща глаза, ждал оценки.
- Ну? - сказал он.
- А ведь капли во рту не было.
- Вот ты свидетель. Могу так сколько угодно.
- Лучше не надо.
- Не бойся. Как ты думаешь, я поэт?
- Судя по ногам, вполне.
- Ты уверен?.. Ну что ж, продолжим путь по земле.
- Ну и ну, - сказал мальчик. - В поэзию ударился!
Вдруг послышалось гудение самолета. К северу от них, над венцом гор, мчались три "хейнкеля".
- Видишь, - сказал Голый, - есть люди, которые думают о нас. Не забывают. В конечном счете мы не так одиноки.
- Сейчас где-нибудь наших станут приветствовать.
- Вот, видал? Если подойдут к нам, дадим о себе весть из моей дубинки. Пусть думают, что здесь войска. Хитрость на войне - великое дело. Один мост на Неретве чего стоит.
Где-то на северо-западе раздалось несколько орудийных залпов; затем послышались разрывы бомб.