В тот же миг за домом раздался выстрел, и Голый услышал, как над самой его головой просвистела пуля. Он резко отпрянул в сторону. Мальчик невольно попятился за ним.
- Держи их! - разнесся крик в толпе.
Крестьяне бросились врассыпную на дорогу. Несколько человек из тех, что стояли впереди, пошли на Голого. Но тот дал короткую очередь в землю. Мальчик дважды выстрелил в ноги особо запальчивым.
- Оставьте их, пусть идут своей дорогой, - раздался голос в толпе.
Партизаны отскочили еще на несколько метров, за дерево, и еще раз выстрелили в сторону деревьев, откуда, как им показалось, вылетела первая пуля. Затем побежали в гору, вон из села.
Вдогонку им просвистела еще одна пуля. Но она прошла стороной, они уже были под защитой леса. В селе все замерло. Наступила тишина, словно ничего не было, словно люди испугались того, что могло случиться.
Они остановились отдышаться.
- Видишь, на земле-то не очень уютно, - сказал Голый.
- Телятина, телятина…
- Что - телятина? - взвился Голый.
- Недурна, говорю.
- Недурна, недурна… Ладно, начнем новую жизнь.
- Пойдем дальше навстречу радостям лета.
И их башмаки застучали к вершине холма, откуда предстояло выбрать дальнейший путь.
- Пойдем осторожней, чтоб не обидеть землю, - сказал мальчик.
- Не беспокойся, мы еще молодцами, - не упадем.
По ту сторону холма горы поднимались выше. Вдали виднелись вершины высокого кряжа. Стало ясно, что их путь лежит туда, что им придется взбираться по крутым склонам.
Голый почувствовал, что надо подбодрить себя и товарища.
- Вон по тому хребту мы потихоньку и поднимемся. Даже и подъема не заметим. А тебе известно, что горные села лучше всего: там самые гостеприимные люди на свете, потому что у них нет частной собственности, им незнакомо коварство города. Они стосковались по вестям о большом мире, всю свою жизнь они проводят в борьбе с природой, стихийными силами и волками. Они позовут нас к столу, как лучших друзей.
- Я бы не сказал, что мы привыкли к приятным неожиданностям, - тихо сказал мальчик.
Довольно долго они шагали молча, а когда вышли к другой вершине, желанной картины не увидели. От подножия вершины каменное море простиралось к третьему холму, который обещал гораздо больше первого.
- Видишь ли, - сказал Голый, имея в виду последнее село, - не всегда цель оказывается такой, какой она представляется в мечтах. Бьюсь об заклад, что с того холма мы увидим село.
- Я бы не сказал, что мы привыкли на пути встречать радости.
- В этом источник нашей мудрости.
- Я бы предпочел такому утешению миску картошки.
- Что ж, ты начал кое с чем соглашаться.
Но мальчик счел за благо приберечь силы для каменистой дороги и ничего не ответил.
Они спустились с холма и принялись скакать по камням, которыми был усеян их новый путь. Пришлось петлять больше обычного, чтоб держаться ближе к равнине; склоны холма поднимались круто вверх.
- Еще немного, - сказал Голый.
Летнее солнце пело прямо над головой. Небесный шар сверкал в синем просторе. Ярким пламенем горел в прозрачном воздухе. От камней поднималось дрожащее марево. Все вокруг освещалось таким неверным и трепетным светом, что непонятно было, куда ставить ноги.
Голый то и дело спотыкался, но пулемет с плеча не снимал. Мальчик больше привык к горам: он весь подобрался, сжался, как сухая губка. Но тот и другой еле волочили ноги.
- Еще немного, - сказал Голый, одолев очередной подъем.
Связывала их и держала вместе лишь тонкая нить сознания и инстинкт самосохранения.
Где-то далеко раздалась мощная артиллерийская канонада. Задрожала под ногами земля, ветер донес сильный отзвук далекой пальбы. Винтовочных выстрелов не было слышно. Не останавливаясь, Голый показал пальцем в ту сторону, где гремела канонада.
- Еще немного, - сказал мальчик.
* * *
На последнем перевале их встретили величественные скалы. Серые громады поднимались высоко в небо сами по себе, а им казалось, что они нарочно не поддаются их ногам. То и дело бойцы без слов присаживались отдохнуть. Оба боялись того, что должны были увидеть; страх боролся с надеждой.
С последнего привала Голый молча поднялся и, одной рукой придерживая пулемет, а другой цепляясь за камни, пошел на штурм последнего десятка метров.
За ним с тяжелым сердцем двинулся мальчик.
"Ничего хорошего нам не увидеть", - думал он, пытаясь обмануть надежду и сделать возможную радость неожиданной.
Миновав последнее нагромождение камней, они равнодушным взглядом окинули высокое плоскогорье. Они стояли чуть выше него, взор уходил вдаль всего на километр-два.
Впереди лежали лесистые взгорья, направо - неширокая долина и шоссе.
Они не почувствовали ни радости, ни разочарования. Не зная, что подумать и что сказать, они просто зашагали вниз по пологому склону, держась зарослей кустов, которые тянулись от самой вершины.
Пройдя несколько десятков метров, Голый остановился и начал внимательно вглядываться в шоссе у подножия холма, от которого отходила долина. Мальчик, щурясь от напряжения, уставился в ту же сторону. И тот и другой протерли глаза.
Да, так и есть. Вдоль шоссе, в долине и на склоне горы копошились солдаты.
- М-да… Итальянцы, - процедил Голый.
Ближе к другому краю долины виднелись грузовики и танки.
- Итальянцы, - окончательно решил он.
Он отошел за густой куст и сел. Мальчик опустился рядом, поставив винтовку между колен, словно надумал обосноваться здесь надолго. Голый последовал его примеру и примостил пулемет так, чтоб меньше ощущать его тяжесть. Веки налились свинцом.
- Итальянцы, - повторил Голый.
Отсюда они хорошо видели горы, холмы, ущелья, теснины. Далеко раскинулись неведомые горные просторы, а ноги были такие слабые…
Прилетела стайка птиц. Закружилась в воздухе, щебет огласил рощицу.
Голый жадно глядел на горы. Мало-помалу на душе у него посветлело, и он тихо заговорил:
- Друзья верные, горы милые, не говорите о грусти-печали, солнце улыбается, рокочет небо синее, река поет мне песни, качает меня море. А смотри-ка! - Он поднял фляжку. - У нас еще есть вода. Держи. Мальчик нагнул фляжку, забулькала вода.
- Вода! Чудесная штука! Как это мы ее сберегли! Удивительное дело! Хватит по хорошему глотку каждому.
Мальчик вернул фляжку товарищу. Вытер рукавом рот. Довольно и шумно вздохнул.
- Хороша водичка! - сказал он.
- Сколько на земле чудес и красоты. Вода! Ведь это сама жизнь! Нет жизни без воды.
- Я знал людей, которые никогда не пили воду.
- Никакое питье без воды не обходится, но на свете много и других радостей. - Голый запрокинул фляжку. - Эх! Теперь во мне на две лошадиных силы больше.
- Да, во всяком случае, не телячьих, - заметил мальчик.
- Ничуть не жалею, честное слово. Ничуть.
- Я тоже.
Мальчик насторожился. Он не нуждался в утешении. Не в первый раз приходилось ему затягивать пояс и собирать последние силы. Сейчас же и голода настоящего пока не было и, если бы не болезнь, сильно подорвавшая его силы, он бы еще показал себя. Временами силы все-таки оставляли его. Часто он хватал ртом воздух, словно его выворачивало наизнанку, вытягивал шею, как утопающий. В такие минуты он закрывал глаза - жизнь теплилась слабым язычком пламени. И все равно он знал, что выдержит и что все это пройдет. Смерть он в расчет не принимал, хотя и не исключал ее вовсе; он ощущал ее за своей спиной как неизбежную спутницу. А может, это был сон. Смерть и сон в его сознании мешались.
И товарищу его было не намного легче. Просто в свои двадцать пять лет он был сильнее физически. И, чувствуя себя защитником мальчика, считал своим долгом оберегать его.
Сейчас он заговорил безмятежным тоном:
- Пойдем поверху до спуска в долину. Может, на той стороне найдется более подходящее место для перехода. Нам бы только до тех гор добраться, а там легче будет. В этом горном раю есть села на удивление! Не стану обещать тебе картошку или что-нибудь в этом роде, но куском кукурузной лепешки мы там всегда разживемся. Снабжение беру на себя. Так что на этот счет можешь больше не беспокоиться.
Он встал, вскинул пулемет на спину и зацокал сапогами по камням.
Мальчик повернул за ним голову, но не поднялся. Лицо его сморщилось - вот-вот заплачет.
- Весна, - произнес Голый, не оборачиваясь. - В такую пору нельзя грустить.
Мальчик сморщился еще сильнее. Через силу поднялся. С трудом сделал первый шаг и, шатаясь, двинулся за товарищем.
- И часа не пройдет, как примем решение. А это неплохо, если учесть, что воюем мы третий год.
Мальчик зашагал бодрее.
Голый пошел вперед.
Они старались идти так, чтобы их не заметили из долины. Прятались за камни и кусты. Переползали через каменные завалы, продирались в зарослях терновника, прыгали с камня на камень.
- Пройдем вот еще немного… - сказал Голый.
- Да, еще немного! - согласился мальчик.
- До вершины рукой подать. Оттуда мы сможем определить позицию, - сказал Голый.
- Ну да, позицию, - повторил мальчик.
- Подумаем об атаке и тому подобном, - продолжал Голый совсем тихо.
- Атака, атака! - стиснув зубы, бормотал мальчик, перелезая на четвереньках через глыбы камней.
Еще одна прогалина. Еще несколько скал, и вот они у самой вершины. Медленно, щадя силы, стараясь сохранить дыхание, они поднимались, вытягивая шеи к вершине.