Золотая же Звезда на практике была отнюдь не простым ювелирным украшением, а универсальным поплавком, обеспечивающим человеку благополучное всплытие из любой самой страшной житейской глубины, благополучное спасение в любой служебной буре. После смерти Сталина ни выговор, ни понижение в должности, ни досрочное увольнение, ни тюрьма как правило никогда не грозили носителям этого золотого символа неприкосновенности и непогрешимости. Более того: химическое свойство этого металла таково, что к нему сами притягиваются и новые награды, и новое золото, и новая слава. Не зря же неписаный советский закон торжественно провозглашает:
КОМУ В ЭТОЙ ЖИЗНИ ХОРОШО, ТОМУ ДОЛЖНО СТАТЬ ЕЩЁ ЛУЧШЕ,
А КОМУ В ЭТОЙ ЖИЗНИ ПЛОХО, ТОМУ ПУСТЬ БУДЕТ ЕЩЁ ХУЖЕ!
Кто-то, бывало, и честно получал такие Золотые Звёзды, кто-то случайно, ну а кто-то и в собачьей драке, с визгом и хрипением, где один другому норовит перегрызть горло.
Перед выходом в море Лебедев находился на излечении в госпитале - не в тяжёлом состоянии, но и не в самом блестящем.
Его выписали оттуда в один миг. Практически вышвырнули. И жёстко поставили задачу: быть старшим на борту отходящей в море атомной подводной лодки.
Узнав о том, что эта за подлодка и в каком она состоянии, Лебедев воспротивился, но его осадили: струсил, что ли?
Тогда он написал соответствующий рапорт с выражением несогласия по поводу полученного приказа. Рапорт был отклонён.
Лебедев всегда был человеком очень предусмотрительным (особенно по карьерной части) и рапорт написал в двух экземплярах: один-то у него отклонили и оставили у себя, а может быть, и выбросили, но другой экземпляр он оформил как положено да и припрятал в своём личном сейфе. Мало ли что. Может быть, надо будет потом заявить: а ведь я предупреждал! я был не с ними!.. И кто тогда подтвердит, что и в самом деле предупреждал и был не согласен с ошибочным мнением сверху?
Глава третья
Тайные свидетели
Так говорили о многом они, собеседуя тайно.
Гомер. "Одиссея", песнь двадцать вторая
Около двух часов ночи два старинных маяка, что высятся на мысах Маячном и Безымянном, стали свидетелями того, как в проливе между ними прошла в сторону открытого моря атомная подводная лодка.
Легко и красиво. Проскользнула, а не прошла.
И как всегда - специально ночью, чтоб не так заметно было.
Это означало, что она наконец-таки вышла из Авачинской губы в открытый океан.
Тихий, он же Великий.
Этот выход видели, наблюдали, контролировали некоторые наши живые люди и их техника.
Возможно, что и некоторые НЕ наши люди и НЕ наша техника тоже - и видели, и наблюдали, и контролировали. А иначе - зачем бы тогда существовала и успешно работала американская наземная, подводная, воздушная и космическая разведка? Но это всего лишь неуверенное предположение.
Зато с уверенностью можно утверждать, что кое-какие другие силы, не подчиняющиеся ни одной разведке, ни одной державе на нашей планете, наблюдали с большим интересом и нетерпением за движением атомохода.
И нездоровым был этот интерес, и недобрым было это нетерпение.
Оба старинных маяка знали об этом последнем обстоятельстве, но предупредить уходящих вдаль людей не могли. Не дано им было по своему желанию вступать в контакт с людьми, а люди и не знали, и не догадывались о свойстве некоторых мнимо неживых предметов - всё видеть и всё понимать.
Так же точно и сама подводная лодка что-то знала и понимала, что-то видела внутри себя внутренним своим взором; видела она и вокруг себя - зрением внешним. Знала, понимала, видела, слышала; возможно, усмехалась про себя, возможно, горько о чём-то плакала - кто её знает. Людям она ничего не говорила и даже знаков никаких не подавала…
На ходовом мостике стояло пятеро: Рымницкий, Лебедев, вахтенный офицер, боцман на вертикальном руле и матрос-сигнальщик на прожекторе.
Пять - сверху, сто пятнадцать - внутри.
Капитан второго ранга Полтавский - командир вспомогательного экипажа - был как раз-таки в числе ста пятнадцати. Дело в том, что он с самого начала пути почувствовал себя очень скверно. В этот маленький поход его запихнули, не дав предварительно отдохнуть от другой тяжёлой работы. И вот теперь у него страшно разболелась голова. Он попросил каких-то обезболивающих и успокаивающих таблеток у мичмана Семёнова, в распоряжении которого на тот момент оказалась не распакованная ещё аптечка. И тот дал. Приняв таблетки и согласовав свои действия с Рымницким и Лебедевым, а отнюдь не самовольно, Полтавский удалился в свою каюту. Рухнул на койку и провалился в глубокий сон. Дело привычное - трое с половиной суток. Не впервой.
Итак, на ходовом мостике было лишь двое самых главных офицеров. Третий вышел из игры.
Лёгкий ветер дул людям в лицо, обдавая их морскими запахами и унося прочь запахи табачные. Луна то пряталась за облака, то ненадолго выглядывала из них, словно бы дразня людей: где я? найдите меня! а вот и я!.. Вы от меня будете нырять в море, а я от вас - в тучи! Давайте так: кто кого перехитрит! Но людям, стоявшим на вершине какой-то странной башни, было не до шуток; это были очень серьёзные, хмурые люди. Люди, озабоченные более важными и ответственными делами, чем лунный свет и те облака и морские волны, которые этим самым светом подкрашивались-подсвечивались с такою легкомысленною щедростью…
Необычный по форме корабль - ни тебе мачт, ни тебе труб, ни тебе сияющих иллюминаторов - чуть возвышался над водою и освещал ночь лишь несколькими скупыми огоньками - опознавательными и сигаретными, да ещё теми совсем уж крохотными искорками, что срывались в темноту вместе с пеплом и редкими обрывками разговора…
* * *
Тяжёлое это было время для советского Тихоокеанского Флота. И особенно подводного. Где-то очень далеко от него шла война в Афганистане - в горной стране, которая-то и выхода к морю не имеет.
И оказывается: подводные лодки участвовали в этой войне! Это ведь только так говорилось полуграмотными газетно-журнальными и теле-кино-радио-болтунами и шутами, что на одной стороне были несгибаемые афганские коммунисты и Советский Союз (оплот дружбы народов на Земле), а на другой стороне - жестокие афганские феодалы и представители реакционного духовенства этой многострадальной и свободолюбивой страны.
Последнему индюку было давным-давно ясно: на одной стороне - СССР, а на другой - США.
А война между ними ведётся за сферы влияния.
Но - не напрямую.
Мы воюем своими руками, американцы - чужими. (Во Вьетнаме всё было наоборот - так что никаких упрёков быть не может.) Ежели Советский Союз оттяпает себе сейчас Афганистан, то дальше рванётся "освобождать" Пакистан, потому что для дальнейшего захвата власти на всём Земном шаре - выход к Индийскому океану очень нужен Великой Коммунистической Империи.
А ежели Пакистан окажется в коммунистической сфере влияния, то дальше-то что?
Американские эксперты размышляли по этому поводу так:
А дальше у советских вождей взор затуманится, и перед глазами поплывут миражи: Персидский залив, напичканный нефтью - а это зона особых интересов Соединённых Штатов Америки, где очень любят кататься на машинах и не желают упускать дешёвую и хорошую нефть; это и богатая Индия, это и стратегически важный Мадагаскар, это и Южноафриканская Бездонная Бочка Полезных Ископаемых, этот и Индонезия, это и дружественная нам Австралия, это и Новая Зеландия - опять же очень дружественная!.. И это всё коммунисты хотят прибрать к рукам, ибо в их священных писаниях так или иначе говорилось о необходимости Мировой Революции…
А те и в самом деле думали именно так. Или примерно так.
Но Мировое Господство - то потом. Пока же задачей номер один для Советского Союза был Афганистан. Он был нужен ещё и на случай внезапной Третьей Мировой войны: как только она начнётся, так тут же полетят на Советский Союз вражеские ракеты со всех четырёх сторон света. В том числе и с американских кораблей в Индийском океане. А мы-то глупых америкашек перехитрим и будем ихние ракеты сбивать ещё над Афганистаном! А тогда, глядишь, - и меньшую дозу радиоактивности получим и проживём в ядерной пустыне на две недели дольше!
Так что, Афганистан Советскому Союзу был очень и очень нужен, и оставался только маленький пустячок: ликвидировать там пережитки феодализма и исламизма и построить там социализм.
Ракеты могли полететь из Индийского океана в любую секунду. Но и прорыв из Афганистана в Пакистан тоже мог начаться в любую секунду - как только кремлёвским престарелым и непредсказуемым вождям такая блажь ударит в голову.
Поэтому-то присутствие советских подводных лодок в Индийском океане стало крайне необходимым. В случае чего - надо было срочно топить весь тамошний американский флот со всеми его потрохами - авианосцами, крейсерами, ракетами, людьми. И помогать нашим сухопутным войскам прорубать коридор к берегам Индийского океана: они будут бить оттуда, а мы - отсюда.