- Значит, так, - сердито сказал Клюев. - Атака на внезапность не удалась. Будем драться. Система обороны противника начинает проясняться. На подготовку к атаке даю сорок минут. В каждом отделении выделить лучших стрелков для стрельбы по ракетам противника. Политруки и коммунисты - вперед. Не давать людям ложиться. Вперед! Вцепиться в берег зубами. Взять. Атака в восемь ноль-ноль. Будет уже ранеть, и мины на льду станут видны. Саперы там проходы сделают. Сигнал атаки - три зеленые ракеты. Сигнал даю я. Теперь ты. - Клюев повернул голову и посмотрел на Войновского: - Давно воюешь?
- Первый раз, товарищ майор.
- Тем лучше, - сказал Клюев. - Пойдешь в штаб. На маяк. К генералу. Доложишь лично ему, как мы тут лежим. Запоминай. Атака назначена на восемь часов. Если мы возьмем берег, ты ничего не будешь докладывать. Передашь донесение и схему - и обратно.
- Где пакет? - спросил Шмелев.
Плотников вытащил из планшета темный длинный пакет и протянул его Войновскому.
- Передашь, - сказал Клюев. - А если не возьмем, ты вместе с радистом входишь к генералу и докладываешь лично. Запоминай - что. Первое - личный состав полон воодушевления и рвется к берегу. Второе - у немцев оказалось много ракет. Приблизиться скрытно к берегу не удалось. Сильный пушечно-пулеметный огонь косит людей. На километр фронта более десяти пулеметов и пушек. Более десяти - помни. Третье - мины. В ста метрах от берега оказалась сплошная минная полоса. Подорвалось свыше сорока человек.
Издалека донесся ровный свистящий шелест. Тяжелый снаряд прошелестел поверху в темноте и упал далеко в озере, взметнув высокий столб огня. Звук разрыва прокатился по льду и повторился эхом от берега.
- Доложишь тоже - работает тяжелая артиллерия противника калибра двести семь. Снаряды рвутся прямо в цепи. Пятое - несем большие потери. Убит капитан Рязанцев, убиты командир роты и трое взводных. Про капитана Рязанцева особо доложи. А когда все это доложишь, будешь просить. Что-нибудь, но проси. Пусть поддержат огнем. Хотя бы две полковые батареи. Доложишь - у нас подбито шесть пушек.
- Три, - быстро сказал Шмелев.
- Пусть скажет - шесть. Запоминай - шесть. Ясно?
- Ясно, товарищ майор.
- От твоего доклада зависит все. Вся наша жизнь. Помни. Но до восьми часов ничего не предпринимай. Сиди у радиста и жди. Если передадим, что взяли берег, тогда все. Тогда забудь. Пушки, пулеметы, мины - все забудь. Тогда ничего не было. Взяли - и точка. Ясно?
- Ясно, товарищ майор. Но как я успею добраться к восьми часам на маяк?
- Средство сообщения - аэросани. Два километра на север. Пойдешь туда со связным. На санях же обратно. Я все сказал, Сергей?
- Даже слишком, - ответил Шмелев.
- Смотрите, - удивленно сказал Плотников.
На берегу разгорался пожар. Горел длинный низкий сарай, рыжее пламя прыгало и быстро разрасталось, поднимаясь к деревьям. Было видно, как из сарая выбегают лошади, и слышалось их далекое ржание, перебиваемое пулеметными очередями. Черные фигуры немцев сновали у сарая среди лошадей. Огонь сильно взметнулся вверх, выбросив рыжее искрящееся облако. Окна в ближних к сараю избах слепо заблестели.
- Ну, как? - спросил Клюев.
- Готовимся к атаке, - ответил Шмелев. - Вызвать командиров рот.
ГЛАВА VI
- Луна, Луна, я - Марс, почему не отвечаешь? Я - Марс, как слышишь меня? Прием.
Войновский сидел у печки и ничего не понимал: голос радиста приходил к нему издалека, будто сквозь вату. Тело обволокло тяжелой липкой истомой; мысли все время ускользали, не оставляя следа, и от них растекалась по телу приятная теплота.
Радист переключил аппарат и поправил наушники. Над столом ярко горела крохотная лампочка, освещая радиостанцию, стол и все тесное пространство между печью и окном. Войновский сидел в углу на чурбаке перед печью. Ноги расползлись в стороны, голова упала на грудь. Радист осторожно вращал ручки настройки. Он посмотрел на Войновского, потом оторвал одной рукой кусочек газеты, сунул его в рот и принялся жевать. Сделав шарик, он ловко стрельнул в Войновского. Шарик попал в щеку. Войновский вскочил, часто моргая глазами и озираясь.
- Взяли? - спросил он, одергивая халат.
Радист поспешно прижал наушники. Потом посмотрел на Войновского:
- Рация от берега далеко?
- Метров шестьсот. А что?
- Непонятно, - сказал радист и снова стал звать Луну.
- Нет, не взяли, - Войновский опустил руки и посмотрел на большой металлический будильник, стоявший около аппарата. - Я должен знать, взяли или нет, прежде чем идти на доклад.
Стены избы вздрогнули, со стороны озера донесся далекий взрыв. Войновский тревожно посмотрел на дверь.
- Опять бьет, - заметил радист.
- Калибр двести семь, - сказал Войновский. Он вышел в сени, спустился с крыльца и стал смотреть в озеро. Синий рассвет занимался над берегом. Ближние предметы начинали проступать из темноты, и все вокруг становилось темно-синим. Остов маяка был залит вязким темно-синим мраком. Синие сугробы лежали под окнами. Войновский напряженно вслушивался и смотрел в озеро.
Он услышал за спиной веселое фырканье и обернулся. Высокий, синий до пояса мужчина стоял под окном у синего сугроба и, быстро двигая руками, растирал снегом плечи и шею.
Хлопнула дверь, и мягкий женственный голос спросил:
- Игорь Владимирович, полотенце?
- Иду, - командующий выпрямился и зашагал к крыльцу. Спина у него была синяя и покатая.
Войновский постоял немного, вглядываясь в озеро, и тоже вошел в избу. Дверь во вторую комнату была плотно прикрыта. Радист быстро говорил в микрофон:
- Луна, слышу тебя хорошо. Почему опоздал на связь? Отвечай мне, я - Марс, прием.
Войновский напряженно подался вперед. Аппарат сухо потрескивал, и ему показалось, что прошла целая вечность, прежде чем он услышал в наушниках далекий металлический голос.
- Мочи нет, как шпарит. Антенну перебило осколком. Поправлял, вот и опоздал, понял?
- Луна, веди связь нормально. Ответь мне, где Клюев? Первый просит к аппарату Клюева. Самый первый просит Клюева. Как понял меня? Прием.
- Я один. Никого нет. Все ушли вперед. Уже пушки катят. Мне тоже приказали на новое место. Клюев приказал. Дай мне перерыв. Ой, как шпарит! - В аппарате послышался пронзительный свист, и Войновский зябко поежился, хотя рядом гудела печка и пылающий жар исходил от нее. Что-то гулко взорвалось там, в холодном, металлическом чреве аппарата, и Войновский ясно увидел, как солдаты бегут к берегу и огненные столбы прорастают среди них прямо на льду.
- Луна, где ты? Ответь мне. Передай донесение. Где находишься? Тогда дам перерыв. Луна, ответь, я - Марс, прием.
- Передаю донесение, - ответил наконец далекий голос. Радист быстро схватил карандаш и стал писать. - Нахожусь в квадрате сорок семь - двадцать три. Продолжаю выполнять задачу. Перехожу на новое место. Дай перерыв на двадцать минут.
Радист стянул с головы наушники и шумно выдохнул воздух.
- Квадрат сорок семь - двадцать три, - повторил Войновский. - Скажите, у вас нет под рукой карты? Взяли или не взяли?
- Фу-у, - радист вытер лоб тыльной стороной ладони. - Вырвал-таки. Командующий уже два раза спрашивал.
Дверь, ведущая во вторую комнату, распахнулась, и на пороге появился высокий капитан с пушистыми бакенбардами.
- Клюев есть? - спросил он женственным голосом, подходя к столу.
- Луна переходит на новое место. Клюев ушел вперед.
- Местонахождение? - капитан увидел Войновского, молча и внимательно осмотрел его с ног до головы.
- Еле вырвал, товарищ капитан. - Радист протянул радиограмму через стол. - Квадрат сорок семь - двадцать три.
- Подпись?
- Радист передал. Один он там. Все ушли вперед.
- Напишите - Клюев. Там разберемся. Быстрее.
"Взяли или не взяли? - думал Войновский, - Все ушли вперед. Катят пушки. Конечно, взяли. Значит, мне не надо докладывать. Но я должен знать точно".
- Товарищ капитан, - сказал он, - у вас нет карты?
Капитан с женственным голосом снова оглядел Войновского.
- Вы, собственно, откуда? - спросил он строго.
- Офицер связи от Клюева лейтенант Войновский, - сказал он. - Но я должен прежде узнать...
- Прежде снимите маскхалат, - строго перебил капитан. - Вы же весь грязный.
- Да, да, - Войновский заторопился, расстегнул пояс и начал стягивать штаны, поочередно прыгая на одной ноге. Штаны были порваны, и с левой стороны темнели два широких ржавых пятна. Потом Войновский стянул через голову куртку; на ней тоже были пятна крови, поменьше.
- Полушубок можно не снимать? - спросил Войновский.
- Поправьте левый погон, - капитан пробежал глазами радиограмму и пошел к двери.
Командующий сидел за столом в белой украинской рубахе и пил чай из стакана. Лицо его было свежим и румяным. И шея под белоснежным воротничком была румяной и свежей, янтарные капельки пота проступали на ней. Он поднял голову, когда открылась дверь, и кивнул капитану. Адъютант пересек избу и положил перед стаканом чаю листок с радиограммой.
- Только что получена, Игорь Владимирович. Командующий продолжал смотреть на дверь, где остановился Войновский.
- Офицер связи из Устрикова, - сказал капитан. - С донесением от Клюева.
- Из Устрикова? - спросил полковник Рясной. Он лежал на кровати, и перед ним на табурете тоже стоял стакан чаю. Одеяло до пояса покрывало его длинные худые ноги. Руки лежали поверх одеяла. Китель застегнут на все пуговицы.
Войновский отдал честь и сказал:
- Лейтенант Войновский. Прибыл с донесением.