- Стайкин? - спросил он.
- Я, товарищ лейтенант. - Сугроб зашевелился и пополз к нему.
- Стайкин. Почему мы лежим?
Часто и тяжело дыша, Стайкин подполз вплотную, и Войновский увидел его выпученные стеклянные глаза.
- Так ведь стреляют, - сказал Стайкин и выругался. - Прямо в нас лупят, гады, совести у них нет, будто не видят, что здесь люди лежат. - Стайкин ругался и дико вращал глазами.
- Мне показалось, что команда была, - сказал Войновский и подумал: "Неужели и у меня такие же глаза".
Пулемет на берегу дал короткую очередь, и было слышно, как пули, сочно чавкая, вошли в лед. Шестаков подбежал сзади, его голова оказалась у плеча Войновского.
- Никак догнать вас не мог. Магазин возьмите, товарищ лейтенант. - Шестаков вытащил из-под живота рожок и протянул Войновскому.
Берег был залит пустым мертвым светом ракет и казался безжизненным. Пулеметы на берегу замолчали, и стало тихо. Только ракеты хлопали, зажигаясь, шипели, падая на лед, да раненый стонал позади тоскливо и протяжно.
- Зачем же мы лежим? - спросил Войновский и приподнял голову.
- Вставай... - размахивая автоматом и ругаясь, Борис Комягин бежал вдоль цепи. Он остановился и пустил вверх длинную очередь. - Вставай! В атаку! - и очередь матом.
"Надо встать, - твердил про себя Войновский. - Надо встать. Я должен встать. Вот он пробежит еще три метра, и тогда я встану. Надо встать".
Пулемет на берегу выпустил длинную очередь, Комягин быстро упал на лед и закричал:
- Вставай! В атаку! - и снова матом.
- Какой голос! - восторженно сказал Стайкин, не трогаясь с места. - Какой голос пропадает зря.
Войновский приподнялся на локтях и сурово посмотрел на Стайкина. Внутри у него сделалось вдруг холодно и легко, а сердце совсем остановилось, словно его не стало.
- Старший сержант Стайкин, - печально сказал Войновский. - Вы остаетесь за меня.
Он вскочил, поднял над головой автомат и закричал сильно и звонко, как тогда, на учении:
- За Родину, взвод, рота, в атаку, бегом, за мной - ма-арш! - Сейчас он боялся только одного - что у него сорвется голос и тогда все пропало; но голос не сорвался, команда получилась четкой и ясной, и он легко побежал навстречу пулеметам, чувствуя, как солдаты позади поднимаются и бегут за ним.
Берег был рядом. Немецкая ракета пролетела над цепью, и Войновский увидел, как черная длинноногая тень обогнала его сбоку и запрыгала перед ним на льду. Пулеметы на берегу работали не переставая. Гладкая снежная покатость и черные бугры из-под снега уже ясно виделись впереди.
Лед всколыхнулся под ногами, он поскользнулся, но продолжал бежать. А под ногами бегущих рождались глухие взрывы, и огненные столбы один за другим ослепительно вставали на льду.
- А-а-а! - закричал раненый, потом снова взрыв и огонь. Лед ушел из-под ног; яркий рваный столб вырос на льду, человек замахал на бегу руками и стал опрокидываться на спину, а ноги почему-то взметнулись кверху, и больше ничего не было видно.
Вдруг все смолкло. Войновский остановился и никого не увидел рядом. Позади стонал раненый, и был слышен топот бегущих людей. Задыхаясь от страха, он повернулся и побежал прочь от берега, в спасительную темноту, и черная тень скакала и прыгала по льду впереди него.
Пронзительная длинная очередь прошла рядом, он споткнулся и упал.
- Какого черта? - вскрикнул Комягин, потирая ушибленное плечо.
- Борис? - Войновский встал на колени, оглядывая Комягина.
- Вот гады, - Комягин смотрел на Юрия снизу. - Противопехотных набросали. Прямо на снегу.
- Мины? - удивился Войновский.
- А ты думал. Прыгающие. Я сам чуть не наскочил.
От берега бежали трое. Двое бежали вместе, пригнувшись и держа в руках что-то серое, длинное, а третий делал короткие перебежки, припадал на одно колено и стрелял по летящим ракетам из автомата, а потом бежал дальше, догоняя своих. Они пробежали в стороне, и пулеметы били им вслед.
- Айда! - Комягин вскочил и побежал первым.
Солдаты лежали на льду цепью. Свет ракет доходил сюда заметно ослабленным. Пулеметы вели неприцельный огонь короткими очередями. Автоматические пушки молчали. Войновский увидел своих и лег между Стайкиным и Севастьяновым. Шестаков подполз сбоку и лег рядом.
- Приказано дожидаться.
- Перекур, значит, - сказал голос с другой стороны. - И то верно. А то прямо запарились бегамши. Туда-сюда, туда-сюда. А что толку?
- Загорай, ребята, кто живой.
Комягин подбежал к Войновскому и сел на корточки.
- Чего разлегся? Собирайся.
- Куда, Борис?
- На кэпе тебя вызывают. Живо!
- Мне с вами пойти, товарищ лейтенант? - спросил Шестаков.
- Ефрейтор в тыл захотел? - сказал Стайкин. - А кто воевать будет? Без тебя же нам капут.
- Не злословь, - ответил Шестаков. - Куда командир, туда и я. Может, нас в разведку пошлют.
- Иди, Юрий, потом расскажешь.
Войновский повернулся и посмотрел на Стайкина.
- Старший сержант Стайкин, вы остаетесь за меня.
Командный пункт батальона находился за цепью. Здесь было еще темнее и треск пулеметов казался еще более далеким.
- Вот, - сказал связной и лег на снег.
Войновский сделал несколько шагов и увидел Плотникова. Поджав ноги, начальник штаба сидел на льду и смотрел в бинокль на берег. Чуть дальше темнела палатка, растянутая на низких кольях почти на уровне льда. За складками брезента светилась узкая темно-синяя полоска и слышались голоса.
- Сильнее всего в центре, - говорил Клюев. - Смотри, Сергей. У церкви - три огневые точки: два простых пулемета и один крупнокалиберный. "Собака" у них за оградой, на кладбище. Вторая здесь, в лощине. А третью не разглядел.
- Третья на левом фланге, у тебя, - сказал Шмелев. - Обушенко, наверное, засек.
- Подводим итог. Здесь, здесь, здесь и здесь.
- И здесь, - сказал Шмелев. - У отдельного дерева.
- У школы еще два пулемета, - сказал Плотников, опуская бинокль. - Справа и слева.
- Видишь их? - спросил Шмелев.
- Бьют короткими очередями. Из амбразуры.
Войновский посмотрел на берег и ничего не увидел - ни школы, ни пулеметов. Прибрежная полоса светилась ядовитыми разноцветными пятнами, которые падали, поднимались, прыгали с места на место.
В темноте монотонно бубнил радист:
- Марс, я - Луна, слышу тебя хорошо. Проверочка. Как слышишь меня? Прием.
- Где саперы? - спросил Клюев из палатки.
- Ушли, товарищ майор. - Плотников снова поднял бинокль и стал смотреть на берег.
- Возможно, на берегу есть проволочные заграждения, - говорил Шмелев. - И пулеметы они будут подтягивать.
- Пробьем, Сергей. Смотри сюда. Давай попробуем в обход. Чтобы во фланг.
- Ты думаешь, там свободно?
Войновский подвинулся к Плотникову.
- Зачем меня вызвали, Игорь, не знаешь?
- Важное поручение. Майор тебе сам скажет.
- А когда атака будет?
- Ровно в восемь. - Плотников опустил бинокль и посмотрел на Юрия. - Как в роте? Потери большие?
- Потери? - переспросил Войновский. - Ах, потери. Кажется, несколько человек. Я не успел уточнить. А что?
- Большие потери, - сказал Плотников. - Около сорока человек убитыми. А раненых еще больше. Замполита убило.
- Капитана Рязанцева? Неужели?
- Угу, - подтвердил Плотников. - Прямо в сердце. Роту в атаку поднимал. И прямо в сердце очередь...
- Как же так? - Войновский зябко поежился и вспомнил, как он кричал: "В атаку!" - и пулемет бил прямо в него.
Шмелев резким движением откинул палатку и сел на льду. Клюев лежал на боку и застегивал планшет, прижимая его к животу. Войновский встал на колени и доложил, что прибыл по вызову.
- Лежи, лежи, - Клюев махнул рукой. - Этикет после войны соблюдать будем.
- Рязанцева принесли? - спросил Шмелев.
- Пошли, - сказал Плотников.
Джабаров зашуршал мерзлой палаткой, оттаскивая ее в сторону.
- А-а, Джабаров, - сказал Клюев. - Давай блиндаж копать.
Джабаров гортанно засмеялся в темноте. Шмелев сидел и растирал ладонью ушибленную скулу.
- Как шишка? - спросил Плотников. - Не болит?
- Снежком надо, товарищ капитан, - сказал Джабаров из темноты.
- А ты больше не падай, - сказал Клюев.
- Учту. И падать больше не буду.
- Учти и не падай. А то упадешь и не поднимешься.
- Написал? - спросил Шмелев у Плотникова.
- Порядочек. - Плотников похлопал рукавицей по животу.
Войновский лег головой к Шмелеву. Плотников подполз и лег между ними. Клюев перевалился на живот и тоже оказался рядом. Теперь они лежали вчетвером, голова к голове, а ноги в разные стороны, так, что их тела образовали на льду крест. И срок жизни на троих уже отмерен.
- Саперы ушли? - снова спросил Клюев. Он лежал против Плотникова, ногами к берегу, лицо у него было решительное и злое.
- Ушли, товарищ майор.