Цанаев вовсе не охотник, но тут ничего не надо - все на виду, только Авроры след - туда и обратно. Как ни странно, живет она совсем рядом, да найти ее и вправду было бы непросто. Никто не догадался бы, что в этих развалинах кто-то может жить.
Для приличия Цанаев постучал в перекошенную калитку, крикнул негромко "Аврора!", не услышав ответа, осторожно приоткрыл. Маленький дворик. Здесь чувствуется жизнь, не кое-какой, а заметный порядок и еще кто-то наследил.
- Аврора! - уже во дворе вновь крикнул Цанаев, подошел к окну, да оно заклеено клеенкой. Рядом - разбитое ракетой крыльцо, новая дверь, за которой он в полумраке обнаружил покрытые коркой льда ведра с водой, колотые дрова, пушистый, рыжий кот, который, увидев его, прильнул к двери в комнату, как бы за собой приглашая, что Цанаев сделал, и тут же, в дверях, как вкопанный, стал. Аврора только-только поставила капельницу мужчине, успокаивает его:
- Потерпи, сейчас станет полегче.
В ногах у мужчины, на тех же нарах, двое мальчиков: старший с изуродованным шрамами лицом, и тело такое же кривое. Младшему годика три - плачет.
Еще одна женщина у дровяной печи, руки - в тесте, удивленно-испуганно уставилась на Цанаева.
- Гал Аладович? - выпрямилась Аврора, явно стушевалась. - Проходите, - хотя и проходить-то вроде некуда.
- Э-э, - Цанаев тоже замялся, не зная, как быть: от этой картины он потерял дар речи, понятно - война, и он одно лишь смог сказать. - Твои родные?
- Да. Мой отец. Ранен. Позвоночник. Мои племянники. А это невестка, их мать.
- Это ваш дом?
- Наш дом разбит… Одна ракета: и дом, и их всех накрыла, - говорит Аврора и, как ни странно, вновь на ее лице не печаль, а эта странная улыбка или ухмылка, словно маска, которая скрывает ее лицо; вот только глаза всю трагедию выдают. - Проходите. Может, чаю? - предлагает она.
- Нет, нет, я пойду, - еще что-то пробормотал Цанаев, и он даже не помнит, как обратно дошел до института, и на сей раз ему просто для утверждения самого себя захотелось, как и Аврора, перемахнуть через забор. Преграду он преодолел, вот только штаны распорол. Злясь на весь мир, после этого сидел в своем кабинете, никого не принимая, думая об увиденном, о своих детях и о племянниках Авроры и самой Авроре, как она после стука появилась, без спроса села и сразу:
- Может, я уволюсь? Деньги я верну. А то мои дела - вам проблема.
- Кстати, о делах, - очнулся Цанаев. - Какие дела у тебя со спецслужбой?
Словно от боли исказилось лицо Авроры, и она сразу же резко ответила:
- Никаких дел у меня со спецслужбами нет, не было и не будет.
- Как же! - Цанаев встал. - Я ведь видел утреннюю встречу.
Аврора тяжело вздохнула, опустила голову, молчала. А директор уже склонился над ней, будто допрашивает:
- А что ты кинула в машину этого фээсбешника, если не секрет?.. Хм, - он недобро ухмыльнулся. - Я подумал было, может, граната?
- Надо бы, - вдруг, жестко, не своим, а металлическим голосом ответила Аврора, поднимая голову и в упор глядя на директора: - А кинула ваши деньги.
- Три тысячи! - отпрянул Цанаев. - Зачем?
- Честно? - она отвела взгляд, надолго уставилась в окно, как раз в ту сторону был ее дом. - Может, вы знаете, мои братья воевали… Сейчас их нарекли НВФ - боевики-бандиты. Но они никого не грабили, не насиловали, на мой взгляд, Родину защищали… Теперь их нет. Остались отец и два ребенка - племянники. Вы их видели - инвалиды, - тут она надолго замолчала, а директор, думая, что Аврора вот-вот заплачет, потянулся было к графину с водой, но она так же жестко продолжила. - Этот усатый чекист-чеченец сообщил, что есть решение истребить всех Таусовых мужского рода.
- Детей? Инвалида? - вырвалось у Цанаева, и он сел от какого-то появившегося бессилия в ногах.
- Да, - продолжила Аврора. - И как спасение, потребовал выкуп.
- Три тысячи долларов?
- Вначале требовал десять… Сошлись на шести. Три я отдала. Еще три - ваши.
- Вот так торг! - выдал Цанаев. - Ужас!.. Я сообщу Главе.
- Прошу вас, - мягче стал голос Таусовой, - никому ничего не говорите. Не впутывайтесь в эту грязь.
- Да как так можно?! - вновь Цанаев встал.
- Пожалуйста, не говорите, - Аврора тоже встала. - Я думаю, все все знают. Ничего поделать не могут - для того и война.
- Да, - не смог не согласиться Цанаев, и тут же спросил: - А чей этот дом?
- Это дом русских. Моей знакомой, они сейчас в Москве.
Вновь наступила тягучая пауза, которую нарушила Аврора:
- Мне уволиться?
- Позови завхоза, - распорядился директор, и когда Аврора с ним вернулась, Цанаев обратился к завхозу. - По резиновой трубе от нашего института проведи газ в дом Авроры, тут недалеко.
- Это невозможно, - воспротивился завхоз, - это запрещено. Нас накажут. Гособъект…
- Замолчи, - жестко перебил директор, - бомбить можно, а газ инвалидам провести нельзя?! Выполняй приказ! А если не можешь, увольняйся… Постой! Еще и воду в их дом проведи: на все срок - три дня. Исполняй!
- Гал Аладович, неужели?.. - когда завхоз вышел, Аврора с широко раскрытыми глазами уставилась на директора. - Это нам?.. Как мне вас благодарить?
- Выйди на работу, дел много, - ответил Цанаев.
* * *
В институте, действительно, дел с годами все больше и больше. В Москве, в Российской академии наук, что финансирует деятельность НИИ, требуют науку. А какая наука может быть среди войны? Так, по гуманитарным отраслям кое-что есть, и то все местечкового формата, а по техническим, тем более естественным, наукам - почти полный провал, потому что отсутствует лабораторно-экспериментальная база, без оборудования опыты не проведешь. А как физик, Цанаев, в первую очередь, отвечает за естественные науки. Он просит в Москве деньги хотя бы на простейшее научное оборудование, а ему отвечают: у вас естественные науки не развиты.
- А как развивать науку, если приборов нет? - докладывает Цанаев на Президиуме РАН, а ему в ответ:
- Зарабатывайте, как все, на научных грантах.
- Как гранты получить, если нет приборов? - жалуется директор.
- У нас денег нет, только гранты.
Вот такой замкнутый круг. Академия дает деньги только на зарплату и намекает: не будет развития науки, институт могут закрыть. Давайте науку!
Словом, так называемая рыночная экономика вторглась и в науку России. И если другие институты как-то выживают, то грозненское НИИ на дотациях содержать государство более не намерено, и Цанаев волей-неволей пытается на каждой копейке экономить, а тут бухгалтер жалуется - на интернет расходуются значительные суммы, и как выяснилось, более в этом деле преуспела опять Аврора.
- Таусова, - от раздражения Цанаев называет ее по фамилии, - что за переписка у тебя в интернете? Такие суммы!
- Гал Аладович, простите, только наука… Вы ведь знаете, я работала в Норвегии, опыты проводила на уникальном оборудовании. Так там богато живут и устаревшие приборы списывают. Зная это, еще работая в МГУ, я заключила договор, что данное оборудование в рамках научного обмена будет передано в дар московскому университету. Теперь эти приборы поступили в Москву, они на таможне. А МГУ приборы не забирает, им оно не нужно, работать некому, я ведь ныне здесь. И вот веду переговоры, чтобы это оборудование передали нам.
- И что? - заинтересовался Цанаев.
- Если бы эти приборы установить здесь, то мы бы выиграли не один грант, хоздоговоры и прочее. И наука была бы, и я докторскую закончила бы.
- Так в чем дело?
- Надо лететь в Москву, договоры переделать и нам оплатить растаможку. Деньги немалые, но все окупится с лихвой, а главное, у нас появится наука, настоящий эксперимент.
- Можешь все расписать на бумаге? - недоверчив Цанаев.
- Запросто, - улыбается Аврора. - Но вы лично, как руководитель, должны быть в Москве, документы подписывать.
- А кто бумажной волокитой займется? Ты должна вылететь со мной.
- Как я брошу инвалидов? - задумалась Аврора. - Ладно, я с одной медсестрой договорюсь.
- Я оплачу затраты, - предложил Цанаев.
- Спасибо. Деньги мне нужны, - как всегда сказала Аврора. - А командировочные? Два-три дня надо будет провести в Москве.
Они вместе вылетели. В отличие от Авроры, Цанаев предполагал, что это дело затянется, как минимум, на неделю, и ему придется изрядно побегать по инстанциям, соблюдая бюрократическую волокиту.
Отчасти так и получилось - две недели они провели в Москве. Однако самому Цанаеву бегать почти не пришлось, Аврора сама всюду моталась и по вечерам она прямо на дом приходила к Цанаеву для подписи или печати на очередном документе.
- Ты зайди, чайку попей, - предлагает Цанаев.
- Нет-нет, я не голодна, уже поздно, еще дела, - дальше дверей Аврора не проходит, тут же, как бы извиняясь, все директору докладывает, а после ее ухода вдруг жена Цанаеву говорит:
- А у тебя с этой Авророй ничего нет?
- Ты о чем? - удивился Цанаев.
- Как о чем?! - недовольна жена. - Ты там в этом Грозном один, можно сказать "холостой" мужчина. Квартира своя, пустая. А эта Аврора уже не юная девица… Да и девица ли вообще? Вроде весь мир объездила, всюду побыла, все повидала и, видать, испробовала.
- Замолчи! - перебил супруг. - Как ты смеешь так говорить!
- О-о! Уже защищаешь? - ухмыльнулась жена. - То-то, она так смотрит на меня, будто я тебя у нее отнимаю.
- Не неси чушь!
- Это не чушь. Я по-женски все вижу и чувствую. Она неровно дышит к тебе.
- А, может, и я неровно дышу к ней? - усмехнулся Цанаев.