- Танки в ста метрах! - выкрикнул наблюдатель и спрыгнул с дерева.
- Спокойно! - предупредил Елизаров.
Моторизованная колонна приближалась. Танки подошли к изгибу дороги, наткнулись на завалы и застопорили. Налево свернуть - болото, направо - гуща леса. Михаил радовался, что именно здесь он устроил встречу немцам. "Главная задача - задержать, выиграть время", - вспоминал он приказание командира эскадрона.
Когда передняя машина остановилась, Елизаров тихо передал по цепи;
- Не стрелять без моей команды, не высовываться из окопов.
К завалу подошли два грузовика с саперами. Солдаты проворно соскочили с машин и начали разбирать бревна, заваливать ров.
- Огонь! - скомандовал Елизаров.
Грянул залп. Немцы метнулись назад, оставив убитых и раненых на завале. Затем саперы бросились в лес, в обход, но нарвались прямо на окопы. Залпы кавалеристов уложили их.
Два тяжелых танка, изрыгая огонь и сталь, прокладывали дорогу саперам. Первая машина ударила лобовой броней в завал. Бревна разлетелись в разные стороны. Елизаров бросил бутылку с горючим. "Тигр" загорелся, запылало и сено. Дым заволок шоссе. Тахав воспользовался этой дымовой завесой, подбежал ближе к танку и бросил под него связку гранат. Танк дернулся и стал на середине шоссе, загородив путь колонне…
Задание выполнено. Оставаться больше нельзя было. Михаил приказал казакам отойти в глубь леса и присоединиться к эскадрону.
Елизаров встал во весь рост перед Пермяковым, доложил ему о выполнении боевого задания и, не утерпев, спросил:
- Ну как, товарищ комэск, наша задача?
- Правильный заслон! - ответил Пермяков и объявил Елизарову и его казакам благодарность.
7
Река Сож течет меж зеленых берегов, местами крутых, глинистых и размытых, местами отлогих. И кажется, вот-вот потечет вода по мягкой как шелк траве. Смотришь - не налюбуешься широкой зеленой лентой, тянущейся вдоль этой зеркально-светлой белорусской реки.
Пронесся ветер, вода шелохнулась, словно закипела. Мелкие волны несмело набежали на берег, лизнули корни старых ивовых кустов и рассыпались, как разлитая ртуть.
Под молодыми ивами, в сыром окопе, сидели Элвадзе, Михаил, Тахав и круглолицый уральский слесарь Митя Филькин с перевязанной ниже локтя левой рукой. Уралец не выпускал нагретые ручки "максима". Боевые друзья молча смотрели на мост. Задача у них особая: свои будут отступать - мост пока сохранить; враг начнет рваться с запада - взорвать. Элвадзе приказал Тахаву заминировать мост.
- Ясно! - поднялся Тахав. - Джигит приказал коню, конь - своим ногам.
Увертливый невысокий башкир, защищая лопаткой голову, пополз на край моста, чтобы сорвать доску и поставить мину. Нелегкая работа: не так-то просто заложить между досками десятифунтовую коробку с толом. Только воткнул Тахав топор в щель, как затрещал немецкий пулемет. Пули впивались в толстые четырехугольные перила и в бруски моста.
Тахав будто шкуру драл с медведя, не слыша жужжания пуль. Он с треском вывернул угол доски, протянул руку к мине. Пуля горячо кольнула его руку. Кровь закапала сквозь рукав гимнастерки. Он достал из противогаза пакет, приподнял локоть, быстро одной рукой с помощью зубов навернул бинт.
- Товарищи, не ходите сюда, стреляет шайтан! - прокричал Тахав и взялся опять за мину.
- Откуда же стреляет? - недоумевал Элвадзе, наводя бинокль то в одну сторону, то в другую.
Тянется сизой дорожкой молчаливая река Сож, теряется где-то на горизонте. Вдоль берега ровной полосой расстилается зеленый луг. Кое-где выделяются серые скирды сена, зеленеют гряды капусты, стелется картофельное поле.
- Нигде не видно, сазизгари! - выругался Элвадзе.
Михаил дернул его за полу, взял у него бинокль и стал осторожно просматривать местность.
- Не поднимай головы, заметит немец - заденет пулей, - предупредил Элвадзе.
- Не всякая пуля в кость, иная и в куст.
- От бережливости голова не заболит, - Элвадзе опять взял бинокль. - А, ехидна, вон откуда палит. Слушай, я пошел уничтожать немецкий пулемет. Останешься за меня.
Елизаров возразил было, что лучше он пойдет. Но грузина легче на огонь посадить, чем заставить отказаться от своего намерения. Он обнял товарища за плечи и пошел.
Михаил неотрывно смотрел за Элвадзе: грузин ловко полз по лугу от скирды к скирде на локтях, держа в правой руке гранату, в левой - автомат. Ползти ему было тяжело. Он то и дело утирал лоб рукавом. Снова застучал немецкий пулемет. Элвадзе дернулся, замер на месте. Михаил схватился за голову.
- Убили!..
Надо заминировать мост, на котором маялся раненый Тахав: ему трудно и опасно под огнем вражеского пулемета. Михаил снял шинель и сапоги, покрепче подвязал носки шнурками брюк, переложил парабеллум из шинельного кармана в брючный, воткнул за пояс две гранаты, взял автомат и пошел по течению реки. Он добрел до картофельного поля, вылез из воды и пополз по бороздам между помидорами.
Изредка Михаил останавливался, прислушивался и опять полз. Вот и кукуруза. Осторожно раздвигая стебли, он медленно двигался вперед. Что-то шуршало рядом с ним: не то ветер шевелил сухие листья, не то человек. Казак осмотрелся - никого не заметил. Он раздвинул еще несколько стеблей кукурузы с ярко-желтыми листьями и очутился на меже. Впереди, в картофельной ботве, виднелся окоп, из которого высунулся пулемет, черный, как самоварная труба.
Михаил прикинул взглядом расстояние. Граната не долетит. Стрелять из автомата бесполезно: немецкие пулеметчики укрыты за щитом в окопе. "По мосту бьют, черти", - подумал Михаил. Тахав, может быть, сложил голову на мосту. Элвадзе упал, сраженный этим же пулеметом. "Мстить, мстить", - стучало в голове. Казак приложил приклад к плечу, выжидая, и, как только из окопа приподнялся немец, послал туда очередь. Пулеметчик исчез. "Убит или нет?" - тревожно подумал Михаил, не опуская автомата.
Солнце выглянуло из-за темной тучи. Теплые лучи озарили лицо Михаила. Вдруг на левую руку, сжимавшую ложу автомата, точно горячая капля упала. Брызнула кровь из большого пальца.
- Э-ге-ей, русь! - раздался голос.
Михаил повернул голову. Немецкие автоматчики выглядывали из кукурузы и картофельной ботвы.
- Хальт! - крикнули, ему и по-русски добавили: - Руки на голову.
"Попал прямо в пасть, - пронеслось в голове Михаила. - Хотят живым взять". Он поднял руки и бросил свой автомат в сторону немцев.
- Гут, гут! - с удовольствием проговорил офицер. - Комен зи хир, - добавил он и поманил пальцем русского. Другой немец подскочил к русскому автомату и нагнулся, чтобы взять его. Михаил этого и ждал. Он схватил гранату, лежавшую перед ним наготове и бросил ее в немцев. Автоматчик упал. Офицер выстрелил из пистолета в Елизарова - мимо.
Казака словно пружиной подбросило. Никогда, кажется, он не был таким ловким. Он в ярости выхватил из кармана парабеллум и выстрелил в противника, но не попал. Почти одновременно раздался выстрел немца, тоже промах. Офицер снова вскинул пистолет. Прицеливаться некогда. Поединок насмерть. Выстрел за выстрелом, промах за промахом. Еще один выстрел, и тогда дуэль донского казака с гитлеровцем кончится: последний патрон остался. Офицер стал закладывать в пистолет новую обойму. Елизаров прицелился и выстрелил в последний раз. Офицер вздрогнул, схватился за грудь, упал и вцепился пальцами в траву. Лицо его побледнело от страха. Он поднял голову, блеснул глазами на солнце и уткнулся в борозду с сухим корнем кукурузы.
В это время с луга в огород перебрался Элвадзе. Он словно взбесился, увидев, как немецкий пулеметчик, видимо раненный, целится в Елизарова из автомата.
- Стоп, сазизгари! - крикнул грузин и метнул гранату. Удар был точный: в пулеметный окоп.
Михаил обернулся, тряхнул головой. Неужели это не сон? Элвадзе жив! Грузин укоризненно смотрел на товарища.
- Сандро? - бросился к нему Михаил. - Ты?
- Если не веришь, укуси палец. Зачем пришел сюда?
- Я думал, тебя убили. Ты так сразу распластался…
- А как по-твоему, я руки должен поднять и кричать: "Фриц, не стреляй, я иду убивать тебя!"?
- Ну, а я влез в самое пекло… Боевое охранение, что ли, у них здесь? Двоих я уложил аккуратно, а остальные чуть не уложили меня.
- Молодец, боевой характер стал у тебя.
- Казацкий, - подсказал Михаил.
- Комсомольский, - поправил Элвадзе.
- Не комсомолец я… А гожусь?
- Вступай. Я дам рекомендацию.
- За то, что мы друг друга, когда ошибаемся, чистим с песочком? - ухмыльнулся Михаил.
- Злость проходит, дружба живет. Люблю тебя, черт кудрявый. Крови мы не одной, а души одной. Давай смешаем и кровь!
Грузин вытащил кинжал, кольнул себя в правую ладонь.
- Дай руку раненую… - Сандро крепко прижал порезанную ладонь к раненой руке товарища. - Теперь мы кровные братья с тобой - такова грузинская клятва…
Когда они подбежали к мосту, Тахав, два раза ужаленный пулей, свое дело сделал: подложил мину.
Пермяков предугадал события. Враг, не выдержав нажима казачьих частей, стал отступать из Шатрищ. Откатываясь, немецкие солдаты держали автоматы на плечах дулами назад и палили из них бесцельно, лишь бы сдержать русских конников. Из села вылетали один за другим грузовики, танки, броневики.
Черная колонна катилась под уклон, к реке Сож. Семитонный грузовик с броневыми бортами на полном ходу влетел на мост. На самой середине моста грохнул взрыв мины, сверкнул огонь, поднялась туча дыма. Машина со взводом солдат остановилась. Одна перекладина проломилась. Грузовик стал проваливаться в пролом и постепенно погрузился в воду.
- Филькин, огонь! - крикнул Элвадзе.