- Здесь нет никого. Нет здесь никого. Никого здесь нет, - будто заклинание вновь и вновь тихо шептал он так и эдак тасуя эти три слова, пытаясь таким образом уговорить того невидимого страшного, что засел в развалинах и, возможно уже держит его Андрея на прицеле, что на самом деле его нет и не было, не существует…
Иногда взгляд его утыкался в мелькающую впереди туго обтянутую пятнистой курткой спину Жердяя, невольно задерживаясь на выступившим между острыми лопатками темном пятне пота, но чаще напряженно пытаясь сфокусироваться, впивался в темноту оконных и дверных проемов, метался от одного угла к другому, нырял в неожиданно открывающиеся проломы стен. Он пытался приободрить себя мыслью о том, что сержанту приходится гораздо хуже. Он идет первым и, кроме того, что следит за таящими опасность развалинами, должен еще внимательно осматривать колышущуюся под ногами траву, чтобы ненароком не сорвать прячущуюся в ней нитку растяжки, или не наступить на нажимную противопехотку. Андрею в этом плане вполовину легче, он идет по протоптанным следам, значит, о минах можно не думать. Однако, облегчения эта мысль отчего то не приносила никакого. Автомат мягким резиновым затыльником приклада крепко и надежно вжимался в плечо, как бы успокаивающе нашептывая: "Тут я, хозяин, тут… Все хорошо будет, я помогу, справимся…". Ствол, как учили, чуть опущен, чтобы не сужать поле зрения, а при нужде мгновенно взлететь вверх, довернуться на нужный угол и выплюнуть застоявшийся без дела свинец. Патрон в патроннике, предохранитель сброшен на автоматический огонь… Противно взмокла липким потом ладонь на пистолетной рукояти, указательный палец подрагивает на спуске.
- Здесь нет никого. Нет здесь никого.
Что-то неясно мелькнуло за осыпавшимся в буйную траву цементной пылью отломком… Человек? Не может быть… Здесь нет никого! Андрей почувствовал на спине вереницу противных ледяных мурашек пробежавших вдоль позвоночника. Впился глазами в неправильно легшую, не соответствующую отломку тень. Кто-то скрывался за ним, кто-то живой и недобрый прятался от них с сержантом, возможно уже готовя к бою автомат. Он открыл, было, рот, чтобы окликнуть ничего не замечающего Жердяя, но вспомнил его же наставление "увидишь что, сразу стреляй" и осекся. Стрелять тоже казалось глупо, а ну как это и не человек вовсе, а просто причудливая игра теней, потом мало того, что подколок и издевательских шуток будет столько, что не оберешься, так еще и командир за бестолковую стрельбу, выдающую местоположение группы по головке не погладит. Черт! Дилемма, твою мать… Может все же окликнуть сержанта?
Конец его раздумьям положил темный смазанный в движении, но все же явно человеческий силуэт, вдруг выскочивший из укрытия и метнувшийся куда-то вбок. Натянутые нервы, будто кипятком, ошпарило смертельным ужасом, судорогой свело замерший на спуске палец.
- А-га-а-а-арр! - рванулся из горла крик, смешавший в себе дикий атавистический первобытный страх и звериную нечеловеческую ненависть.
Этот вопль будто снял морок, и, освобожденный от тисков ужаса, палец с силой вдавил спусковой крючок. Автомат закашлял, забился в руках, очередь хлестнула плетью, выбивая кирпичную крошку, бестолково гуляя в разные стороны, длинная, на весь магазин. Андрей не целился, из головы в тот момент вылетело все, чему долгими изнурительными часами обучали в учебке, все наставления "стариков" и командира группы. Да и не по плечу ему сейчас было выполнить столь сложное действие как прицельная стрельба, даже просто заставить подчиняться один лишь указательный палец, перебороть охвативший все тело ступор и то показалось подвигом достойным мифических героев.
Как ни странно он все же попал, несколько пуль из тридцати помещавшихся в магазине, нашли таки свою цель. Темную фигуру сложило в поясе, развернуло, швыряя лицом прямо в кирпичную стену, потом и вовсе отбросило куда-то в сторону, скрыло за осыпавшимися горкой кирпичами. Рядом грохнул длинной очередью, полосуя развалины автомат сержанта. Ударил в звеневшие басовитым колокольным гудом, как всегда после стрельбы уши его приглушенный, долетевший будто откуда-то издалека крик:
- Падай, Цапель, падай!
Несколько секунд Андрей не мог понять, чего от него хочет сержант и продолжал яростно давить на спуск почему-то отказавшегося стрелять автомата. Потом затуманенное сознание слегка прояснилось, он задергался, засуетился, виновато оглядываясь на распластавшегося за едва приметным бугорком Жердяя, кривящего рот в потоке обращенной к нему отборной матерщины, не зная, что делать сначала, перезарядить оружие, или лечь на землю. Выбрал в итоге какой-то нелепый средний вариант и опустился на колени, выронив извлеченный из кармана разгрузки магазин. Долго шарил в траве, не отрывая взгляд от развалин, пытаясь найти магазин на ощупь, пока белый от бешенства сержант не перекатился к нему и мощным, без дураков, пинком ноги в грудь не уложил лицом вниз в колючую ломкую траву. Боль в ушибленных ребрах как-то враз вернула Андрея к реальности, и он, поспешно примкнув ловко прыгнувший в нервно дрожащую руку магазин, замер, выставив перед собой настороженный ствол.
Развалины молчали. Все так же плавило лучами растрескавшийся кирпич солнце, ласково трогал разгоряченное лицо легкий теплый ветерок, звенели цикады, а может кузнечики, городской житель Андрей, не слишком разбирался в таких деталях, одуряюще пахло кислятиной сгоревшего пороха, и лишь этот запах свидетельствовал о реальности только что происшедшего.
- Похоже, все-таки нет там никого, - повернул к Андрею лицо с настороженно прищуренными глазами Жердяй.
- Но как же? Я же точно видел, - заволновался Андрей.
- Ну да, я тоже видел, - поддержал его сержант. - Выходит один он был…
- Как один? Летчики же…
- Что летчики? Они про банду в квадрате говорили, а не то, что духи в этих вот развалюхах на дневку встали. Значит, не они это, а еще какой-то левый чудак. Если бы там реально духи были, тебя уже трижды в дуршлаг превратили бы, пока ты тормозил, да и меня бы не выпустили. Ну не молчали бы уж сейчас всяко…
Андрей еще не успел осознать и переварить эту мысль, как с другого конца разбомбленного хутора донесся голос командира:
- Жердяй! Что там у вас?
- Одиночный дух! - проорал в ответ сержант. - Мы его завалили! Больше никого вроде нет!
- Понял! У нас все чисто! Наверное, один был! Сейчас подойдем, посмотрим!
Убитый лежал, свернувшись калачиком, подтянув под себя согнутые в коленях ноги и плотно обхватив голень грязной покрытой струпьями желтой коросты и бордовыми кровавыми расчесами рукой. Вторая неловко невозможно для живого подогнута под грузно навалившееся сверху тело. Одет он был в вылинявшие, покрытые слоем пыльной грязи камуфляжные штаны и дранный, такой же пыльный даже на вид, серый грубой вязки свитер, набухший на груди и животе бурыми пятнами свернувшейся крови. Крови вообще было много, она лениво по капле стекала на загаженный бетонный пол, перемешиваясь с цементной крошкой, густея насыщенным темно-красным раствором. Люд подошел, присел рядом, не обращая внимания на густой тошнотворный дух, в котором смешивалась и тяжелая сладковатая гнусь свежей крови, и резкая вонь пятнавших штаны каловых масс непроизвольно опорожнившегося в агонии кишечника, и стойкий дух грязного, давно немытого тела. Остальные бойцы, тихонько переговариваясь и брезгливо зажимая носы, толпились поодаль, любопытными глазами следя за командиром. Тот запустил руку в кожаной перчатке с обрезанными пальцами в длинные спутанные волосы трупа и, приподняв его прижатую к груди голову, заглянул в лицо. Правда, лица, как такового, не оказалось - одна из пуль, войдя в затылок, на выходе разворотила левую глазницу, превратив в гротескную маску театра абсурда, непонятно даже, какой национальности при жизни был убитый. Редкая, торчащая рыжими космами неопрятная борода тоже мало что проясняла. Оружия нигде видно не было.
- К-к-кто это? - отчего-то начав вдруг заикаться, еле выговорил Андрей, с испугом глядя то на командира, то на труп.
- Дед Пихто, - нервно хохотнул Зяма. - Хер теперь разберешь, когда ты его так попластал. Может местный какой, а может наш - дезертир, или из плена бежавший.
- К-к-как наш? - вновь заикаясь, спросил Андрей, чувствуя, что бетонный пол под ногами угрожающе накренился и вот-вот сбросит его в пропасть обморока.
- Как, как? Кверху каком… - продолжил Зяма, но поймав брошенный через плечо злой взгляд Люда, осекся.
- Это был боевик, солдат! - деревянным голосом произнес Люд, поворачиваясь так, чтобы закрыть от замершего с трясущимися губами Андрея труп и что-то быстро делая спрятанной за спину правой рукой.
- Это точно был боевик, - повторил он, поднимаясь на ноги и обводя взглядом бойцов. - Или кто-то думает по-другому?
Солдаты молчали, стараясь не встречаться с злыми сжатыми в узкие щелочки глазами командира.
- Зяма! Обыщи его! Оружие, документы… Ну все как обычно…
- Чего там обыскивать, так не видно, что ли… - тихонько проворчал себе под нос недовольный порученной грязной работой контрактник, все же подходя к мертвецу и опускаясь рядом с ним на колени. - Бомж какой-то местный, кроме лохмотьев вонючих ничего у него быть не может… Еще вшей от урода нацепляю…
Люд безразлично поглядывал по сторонам, делая вид, что не слышит бурчания контрактника. Быстрые тонкие и ловкие, как у пианиста пальцы Зямы пробежали по свитеру, охлопали карманы брюк, осторожно, но с силой повернули убитого за плечи, освобождая придавленную руку…
- Ого! - удивленно воскликнул Зяма, поднимаясь и демонстрируя всем зажатую в ладони гранату Ф-1. - Да у него "фенька" в руке была. Блин, Жердяй, отвечаю, ты Цапелю пузырь торчишь за эту стрельбу! Если бы успел метнуть, ваши кишки на полкилометра бы по деревьям раскидало!