По душам
Вечер того же дня. Пьяный командир экипажа только что потерпел поражение в попытке соблазнения дежурной по гостинице. "Вы пьяны, капитан, а у меня муж есть", - вполне обоснованно отказала она. Расстроенный командир поднимается на второй этаж и входит в свою комнату.
На кровати лежит пьяный борттехник Ф. и одним глазом читает "Релятивистскую теорию гравитации". Командир присаживается на краешек его кровати, смотрит на обложку, морщит лоб, шевелит губами, потом спрашивает:
- Что за хуйню ты читаешь?
- Очень полезная книга для всех летчиков - про тяготение.
Командир долго и напряженно думает, потом резким движением пытается выхватить книгу из рук борттехника. Некоторое время они тянут книгу в разные стороны. Наконец командир сдается. Он горбится, опускает голову, обхватывает ее руками и говорит:
- Ну, как еще с тобой по душам поговорить? Пойми, командир обязан проводить индивидуальную работу с подчиненными…
- Ну что ты, командир, - говорит с досадой борттехник.
- Нет, ответь мне - почему ты, лейтенант, не уважаешь меня как командира, как старшего по званию, и, - командир всхлипывает, - не любишь просто как человека?
Растроганный борттехник откладывает книгу, садится рядом:
- Прости, командир… Вот как человека я тебя очень люблю…
Обнявшись, они молча плачут.
Входит трезвый правак с полотенцем через плечо, смотрит на них и говорит брезгливо:
- Опять нажрались, нелюди.
И снег лепит в темные окна.
Большая "вилка" борттехника
Во время командировки на борту № 22 появилась так называемая "вилка" - обороты левого и правого двигателей различались на 4 процента (при максимально допускаемых инструкцией по эксплуатации двух процентах). Командир спросил у борттехника:
- Что будем делать? Имеем полное право вернуться на базу. И командировке конец.
- Зачем? Летать можно. Бывало, я и при шести процентах летал - соврал борттехник.
Правак, лейтенант С., злобно хмыкнул:
- Да ты и без двигателей летать можешь, а мы жить хотим. Понабрали студентов в армию, а они кадры губят.
Началась привычная перебранка двух лейтенантов - двухгодичника и кадрового.
- Если я - студент, то ты - курсант.
- Да, я горжусь, что был курсантом. Пока ты в институте штаны просиживал, я в казарме портянки нюхал!
- Пока ты портянки нюхал, я учился. И теперь я - дипломированный инженер!
- А я летчик, блядь!
- Какой ты, нахуй, летчик?! Пока ты - правак, единственная деревянная деталь в вертолете.
- Командир, он летчиков ни в хуй не ставит! Вставь ему дыню!
- Ну, все! - Сказал командир. - Заткнулись оба. Я решил - командировка продолжается. Хрен с ней, с "вилкой". Тем более что сегодня вечером мы приглашены в гости.
- Куда? - хором спросили лейтенанты.
- На голубцы к одной милой официантке из летной столовой. Ваш командир обо всем договорился.
Вечером экипаж отправился в гости. Обычный барак с общим коридором, в который выходят дверцы печек из маленьких квартир. Голубцов не было. Ели и пили то, что принесли с собой жаждущие общения офицеры. Официантка позвала подругу, медсестру из аэродромного медпункта.
Дело близилось к ночи. Командир все чаще уединялся с официанткой в соседней комнате. Медсестра выразила надежду, что мальчики ее проводят. Уже хорошо поддавшие мальчики выпили на посошок, и, пока медсестра одевалась, вышли в коридор. Курили у печки.
- Какая же я гадюка! - сказал правак, сидя на корточках и мутно глядя в огонь. - Гадина я! Дома меня ждет молодая жена, моя птичка, а я, пес шелудивый, собираюсь изменить ей в этом грязном вертепе.
- Да, нехорошо, - покачиваясь, и стряхивая пепел на плечо праваку, сказал борттехник. - Наверное, тебе прямо сейчас нужно свалить в гостиницу. А я тебя прикрою, скажу, что тебе стало не по себе. Ведь тебе и вправду не по себе - и физически и морально.
- Нет, я не могу, - сказал лейтенант С., икая. - Я не могу обидеть эту милую, одинокую женщину, она так надеется на мою помощь.
"Сволочь", - подумал борттехник, и от предстоящей борьбы за обладание ему сразу захотелось спать. Он даже зевнул.
Вышла медсестра в дубленке, улыбнулась:
- Ваш командир вернется к исполнению воинского долга чуть позже. Вперед, товарищи офицеры!
Миновав темный коридор, они вышли в морозную лунную ночь. Женщина остановилась и сказала, обращаясь к лейтенанту С.
- Милый Шура! Вам, как молодожену, направо - ваша гостиница там. А меня проводит холостой лейтенант Ф. Только проводит, и сразу вернется в гостиницу. До встречи, Шура! - И она поцеловала оторопевшего лейтенанта С. в щеку.
- Ах, вот как? Ну, л-ладно, - злобно сказал лейтенант С., развернулся и ринулся по сугробам к темнеющим сараям. Увяз, остановился, повернул назад. Выбравшись, он долго отряхивал брюки от снега, потом выпрямился и сказал:
- Я ухожу! Но учтите, он - ненадежный человек! Если хотите знать, у него вилка, - тут лейтенант С. показал руками достаточно крупную рыбину, - целых десять процентов!
И, крутнувшись через левое плечо, он побежал по тропинке вдоль желтых окон барака.
- Я ничего не поняла, но этот размер меня заинтриговал, - засмеялась женщина и взяла лейтенанта Ф. под руку.
Шинель
Весной в полку случилось ЧП - исчезли два бойца-азербайджанца. Были организованы спешные поиски. Борт № 22 возвращался из Зеи с молоком и сметаной, когда, уже на подлете к аэродрому, его переориентировали на прочесывание поселка с воздуха. Вертолет, взяв точкой отсчета баню на краю поселка, начал ходить галсами - улица за улицей, - едва не цепляя колесами телевизионные антенны. Экипаж добросовестно выполнял приказ, понимая всю бесперспективность такого поиска.
- Они же не дураки по улицам бегать, - сказал командир. - Сидят сейчас где-нибудь у друзей - здесь азеров полно, - над нами смеются.
Прочесав нижний поселок, вертолет вылетел к железнодорожному вокзалу и пошел над перроном. На первом пути уже тронулся и набирал скорость скорый из Владивостока. Когда пролетали над серединой состава, борттехник Ф. увидел, как из двери первого вагона выскочил человек в шинели. За ним выпрыгнул второй, упал, перекатился - состав уже шел с приличной скоростью.
- Кажется, нашли, - доложил командир, когда они пролетели над двумя солдатами. - Только что двое воинов спрыгнули с поезда. Сейчас развернемся, посмотрим. Высылайте группу, кто здесь рядом…
- Возвращайтесь, 451-й, - сказала "вышка". - Только что обнаружили бегунков, на водокачке прятались. А в поезде - это наш патруль…
Лейтенант Самойлов, с которым лейтенант Ф. жил в одной квартире, заступил в этот день в наряд начальником патруля. А поскольку лейтенанты все еще не пошили себе шинелей, он позаимствовал этот вид верхней одежды у соседа по лестничной площадке. Как и лейтенант Самойлов, сосед служил в ТЭЧ, но дослужился уже до капитана - и лейтенант отправился в наряд в капитанской шинели.
…Когда патруль ворвался на перрон, скорый поезд уже стоял минуту из положенных пяти. Расстегнув кобуру, "капитан" увлек двух своих бойцов в крайний вагон. Троица понеслась по узким коридорам поезда. Начальник патруля, выкрикивая "извините", открывал двери купе и отбрасывал от лица ноги, торчавшие с плацкартных полок. За ним с пыхтением и топотом следовали два воина.
Они были в тамбуре третьего вагона, когда поезд тронулся. Пробежали два оставшихся вагона, уже никуда не заглядывая. К счастью проводник еще не успел закрыть дверь в тамбуре на ключ. Начальник патруля открыл дверь, махнул рукой подчиненным. Выпрыгнул первый. Второй замешкался, примериваясь. Перрон вдруг кончился, лейтенант увидел внизу плавно ускоряющийся мазутный снег, и вытолкнул солдата.
Когда лейтенант высунул голову, над ним пронесся вертолет, ударил ветром и ревом. Лейтенант вздрогнул от неожиданности и отпрянул, потеряв несколько секунд. Скорость росла. Он снова высунулся, и, прицелившись в набегающий пышный сугроб, прыгнул.
…Взмахнув полами капитанской шинели и провернувшись вокруг оси, тело с криком врезалось в кучу шлака и золы, припорошенной вчерашним снежком. Над местом трагедии взметнулось черное облако…
В голубом мартовском небе стрекотал, удаляясь, борт № 22. По перрону шел капитан с лицом шахтера, в чужой черной сажистой шинели, придерживая рукой конец лопнувшей портупеи. Он грустно думал, что скажет хозяину этой шинели. Слева и справа, наклонив головы и сдерживая улыбки, шагали два аккуратных, подпоясанных белыми ремнями бойца.
- Что, чумазый, - сказала, пятясь, торговка пирожками. - Поймали тебя наши солдатики? А ты не бегай, не бегай!
- Да пошла ты, бабка, - сказал капитан-лейтенант.
И вдруг расхохотался, сверкая зубами.