Но после этого ни о чем подобном ничего слышно не было. Все решили, что Смерш хорошо поработал. Но, видимо, не совсем хорошо…
- Я ничего не думаю, - ворчливо сказал майор. - Но есть приказ. Повысить бдительность и, что самое главное, - принять меры к ликвидации. Для начала надо попытаться добыть максимум сведений об этих фрицах-партизанах. Ты у нас разведчик, к тому же с населением кумишься. Вот и действуй.
На улице Мельников закурил и начал думать, с чего начать. Он хорошо изучил, как воюют с партизанами. На собственной шкуре. Поразмышляв, он пробормотал:
- Надо переть к одноногому.
Речь шла о немецком солдате-инвалиде. Он потерял ногу где-то под Сталинградом. Отморозил. Чему искренне радовался - потому что успел вырваться до того, как там началось самое веселье. Из его роты в живых не осталось никого. Но из России он привез умение гнать самогон. Чем и занимался. Кроме того, оттуда же он привез отвращение к нацизму. Впрочем, возможно, оно были и до этого. Фридрих до прихода был то ли социал-демократом, то ли христианским демократом… Мельников в таких вещах не разбирался. Но нацисты его сочли неблагонадежным и выперли с "волчьим билетом из школы", где он преподавал астрономию. Он с самого начала активно сотрудничал с нашими. Его, кстати, активно проверяли смершевцы - но оставили в покое.
Фридрих сидел на лавочке возле своего довольно-таки неказистого (по немецким меркам) дома и мирно курил трубку. Увидев Мельникова, он помахал рукой:
- Привет, Фридрих, дело к тебе есть.
- Это ты насчет убийства?
- Тут хуже все. Дело очень нехорошее. Партизаны у нас в округе завелись. Немецкие. А я, поверь, хорошо знаю, КАК борются с партизанами. Тут такое начнется, что мало никому не покажется.
- Вот сволочи! - покачал головой Фридрих. - Мало им. Ты знаешь, я кое-что про это слышал, еще при нацистах, когда ваши были на подходе. Геббельс постоянно речи говорил на эту тему. И, ходили слухи, какие-то партийные деятели тоже говорили какие-то речи на этот счет. Но эти партийные деятели первые сбежали, когда еще никто не знал, чем дело кончится… Но чем я могу помочь?
- Надо попытаться вычислить, где они могут скрываться. Тут у вас не наши леса, особо не разгуляешься.
- Может, в этом загадочном Черном лесу?
- Тогда дело безнадежное. Но чутье мне говорит, что нет. Есть еще места?
Фридрих задумался и наконец изрек:
- К Хеньшелю надо идти. Может видел, сидел такой седой худой господин с тростью. Я до войны с ним в школе работал. Он был этим… натуралистом. Бабочек всяких собирал.
- А при чем тут бабочки?
- Так он всю округу знает, как свои пять пальцев. Вечно бродил по округе.
- Он будет сотрудничать?
- Никуда не денется. Он сам ко мне недавно приходил, обиняками просил замолвить за него словечко…
- А что, нацист?
- Да нет, просто трус. Он же биологию преподавал. А при Гитлере биология была… своеобразная. Обоснование расовых законов, обоснование социал-дарвинизма. Боится, что вы ему это дело припомните. А ему в Сибирь не хочется.
Герр Хеньшель и в самом деле сильно испугался визита, а услышав о цели, сразу замахал руками и начал многословно уверять, что он тут ни при чем. Видимо, решил, что его пришли арестовывать. Мельникову в партизанском отряде очень много приходилось допрашивать людей - так уж вышло, что в небольшом отряде он выполнял роль разведывательного и особого отделов. Поэтому он решил сыграть как раз на панике учителя.
- Герр Хеньшель, мы все можем забыть. Но и вы должны доказать, что лояльны к новой власти.
- Конечно, конечно… Но я ничего не понимаю в военном деле. Чем я могу помочь?
- Вы хорошо знаете край. Где они могут скрываться? Местные жители вряд ли станут их укрывать. Про Черный лес забудем. Значит - меня интересует довольно обширный лесной массив, где могут укрыться несколько человек.
Учитель задумался. Судя по его виду, когда речь пошла о знакомой ему теме, он несколько успокоился.
- Да, да. У нас, не как у вас в России, больших лесов мало. Вот есть сосновый лес. В трех километрах западнее.
- Карту умеете читать? - Мельников развернул заранее прихваченный у майора лист карты. Это была немецкая пятикилометровка. Крупновато, но понять можно.
- Вот тут. Правда, рядом ферма. Но она скорее всего, пустая. Ее хозяин последний в городе был… до вас. Он говорил о своем желании уйти. А больше никто его не видел.
Лейтенант отметил про себя, что лес как раз находился между дорогой, на которой произошло нападение, и их городком. А Черный лес был далеко на юго-востоке. Правда, не давала покоя одна странность. На месте этих нацистских партизан Мельников, если б уж полез в город, первым делом ликвидировал бы Фридриха. Как приспешника оккупантов. Хотя бы чтоб другим неповадно было. Или он все-таки является их человеком? Но тогда надо действовать быстро, а не размышлять.
Прихватив из комендатуры автомат, Мельников отправился на разведку. Лес он нашел быстро - это был довольно крупный сосновый массив, располагавшийся на холме. Впрочем, "лесом" такое назвать можно в Германии. У нас он сошел бы за парк - разве что без дорожек и скамеек. Тут в лесах старательно вычищали не только бурелом, но и убирали подлесок и хворост. На краю леса и в самом деле имелась ферма, судя по всему, довольно богатая и, совершенно очевидно, пустая. В наступающих сумерках лейтенант заметил поднимающийся под деревьями дымок… Во дают! Они б еще указатель поставили.
Собственно, основную информацию он узнал, но раз пошел, надо доводить дело до конца. Он заметил заросли кустов возле опушки и осторожно двинулся к ним. От них уже проник в лес. Маскироваться с этом сосняке было трудно, но лейтенант и не такое проходил. Тут хоть росла довольно высокая трава. К этому времени уже совсем стемнело. Продвинувшись вглубь, он увидел вдалеке пламя костра, на фоне которого выделялся силуэт человека, стоявшего с винтовкой. Впрочем, стоял - это было громко сказано. Человек привалился к дереву в расслабленной позе. Обойти его труда не составило. В пламени костра он увидел еще четверых. Судя по доносившемуся оттуда шуму, все были изрядно пьяны. Можно было уходить.
- Товарищ майор, как партизаны они ничего не стоят. К тому же они сейчас пьяны. А пока мы будем докладывать по начальству, пока они там раскачаются, эти люди уйдут на другое место. К тому же любители любителями, но у них могут быть люди в окрестных населенных пунктах. Может, они и этого немца убили, что, допустим, у него были какие-то обязательства, а он потом отказался. Да и видел я, как немцы с партизанами боролись, пока не научились. Шума было до неба, толку - куда меньше.
- Было б на войне… А теперь - людей в мирное время станем класть? Я на себя ответственности не возьму.
Майор взялся за телефон. Доложив обстановку, он упомянул и об инициативе Мельникова.
- Он, товарищ полковник, фронтовой разведчик, а еще раньше - партизан…
Выслушав ответ, Щербина повернулся к Мельникову:
- Спрашивают, живым хоть одного взять сможешь?
- Так точно.
- Говорит, сможет. Есть.
Щербина опустил трубку на рычаг.
- Приказ такой: вести наблюдение, если "языка" взять не можете, не лезьте. Если возьмете - действуйте по обстановке. Но брать только добровольцев!
В добровольцы вызвалось много народу. Почти все. Но Мельников решительно отсеял тех, кто не воевал, или воевал вдали от фронта. К лесу они вышли уже перед утром.
- Есть те, кому в разведку приходилось ходить? - спросил он.
- Мне приходилось, товарищ лейтенант, - отозвался усатый ефрейтор средних лет с двумя медалями "За отвагу".
- Тогда, Никифоров, возьмешь семь человек, скрытно обойдете лагерь сзади. Близко не подходите. Я возьму "языка", потом начнем работать. Услышите выстрелы, лупите по всему, что движется. Мы их будем гнать на вас. Остальные - так: прикрываете меня, я беру часового. Если что не выйдет - потом начинаем концерт.
Уже знакомой дорогой Мельников прополз к часовому. Теперь он стоял достаточно прямо. Но лейтенант подкрался к нему сзади, прыгнул, одной рукой пережал горло, другой ударил по затылку. Тот обмяк в руках у лейтенанта. Мельников достал из кармана припасенный шнур с петлей, стянул ему руки и потащил прочь. Первое дело было сделано.
Свои находились метрах в двадцати. Мельников тронул одного за плечо и одними губами произнес:
- Ты с ним. И чтобы живой и не рыпнулся!
Отряд двинулся вперед. Стала видна поляна с костром. Честно говоря, лейтенант надеялся, что они спят, но ведь нет - двое сидели вокруг костра.
Он поманил Копеляна и показал знаком: ты левого, я правого.
Они дали очередь почти одновременно. Мельников попал, а вот старший сержант мазанул. Второй вскочил, но тут другие бойцы стали стрелять из винтовок. В пламени костра метнулись еще две-три тени. Один метнулся прямо на отряд Мельникова - и почти тут же свалился. Но двое, дав по очереди из автомата, пригибаясь, двинули в темноту. Но там тоже раздались звуки "ППШ" и винтовочные выстрелы. Послышалась очередь из "MP-40". Потом все стихло.
Лейтенант осторожно приблизился к поляне. Тут было все ясно - трое мертвых, один живой, но явно долго не протянет.
- Никифоров, у тебя там что?
- Порядок. Двое готовы. Потерь нет.
- Можете выходить!
Подошли остальные из отряда лейтенанта, из темноты показались люди Никифорова.
- Ну как? - спросись Копелян.
- Хреново. Их оказалось не пятеро, а семеро. Двоих проглядел. Разведчик, блин.
- Ладно тебе… Хорошо кончилось - и ладно.