- О, капитан толк в людях понимал, знаю, не ошибся. Молодцы! Других у меня слов нет.
Полковник разрешил Игонину и Андрееву идти к своему отряду. Когда за ними закрылась дверь, сказал Волжанину:
- Обрадовали меня эти мальчики, Андрей Андреевич, ты даже не представляешь, как обрадовали. Основное мы до войны успели-таки сделать - вырастили смену себе. Молчу, молчу. Снова расфилософствовался. Стариковская потребность, что поделаешь.
- Нет, отчего же! Философствуй. Я тоже не прочь пофилософствовать на эту тему, хотя, - он улыбнулся, - стариком себя еще не считаю.
А между тем друзья шагали в ногу, уверенные, только что обласканные большим начальством. Они знали: их боевой путь с прибытием сюда отряда не кончился, а только начинался. В обширном сосновом парке всюду видны группы гражданских людей - тут, там. Здесь формируются новые полки Красной Армии. Родина призывает своих сыновей в час смертельной опасности.
В штабе решат, что делать с отрядом, какую службу предоставить Игонину и Андрееву. Они солдаты и выполнят любое задание.
В расположении отряда их ждал приятный сюрприз: лейтенант Самусь. Он радостно пожал руку Григорию, а потом Петру, говоря:
- Эх и гарные вы хлопцы! Рад видеть вас!
- Мы тоже рады, товарищ лейтенант, - ответил Петре - А про Костю-танкиста вы что-нибудь знаете?
- Конечно! - сказал Самусь. - Тимофеев еще вчера здесь был. Сегодня уехал танк получать.
- Жаль! - качнул головой Петро. - Жаль, что не удалось с ним встретиться. Ну, что ж, товарищ лейтенант, берите нас к себе во взвод. Согласен, Гришуха?
- Согласен, - отозвался Андреев, а Самусь улыбнулся хитро и понимающе:
- Это еще неизвестно: или вы ко мне во взвод, или я к тебе в роту.
Солнце поднималось в зенит. На западе глухо и грозно грохотала канонада.
Война продолжалась.
БОЕВОЕ ЗАДАНИЕ
"ЧП"
1
Через бугристое поле, пересекая дорогу, тянется уродливый шрам - здесь были окопы, брошенные зимой, когда Красная Армия сломала оборону противника и ушла на запад.
На брустверах и возле них разрослась сорная трава: репейник, осот, неистребимый пырей, лебеда. Кое-где тянули к солнцу свои синие головки васильки. Среди этого обилия зелени виднелись покосившиеся столбы от проволочных заграждений.
За ложбинкой, которая заросла яркой луговой травой и осокой, на бугре, весь в лебеде и пырее виднеется бывший немецкий передний край.
До войны дорогу держали в хорошем состоянии. Сейчас кюветы заросли травой, само полотно в воронках. Отрезок между окопами густо начинен минами, чаще всего противотанковыми.
Роте старшего лейтенанта Курнышева было приказано очистить от мин дорогу и полосу возле нее в пятьсот метров с одной и другой стороны. Дорога нужна была фронту.
С разминированием полотна справились быстро, но в придорожных полосах застряли надолго. Под руками не было карт минных полей и действовать приходилось на ощупь. Мешал густой травяной ковер. Дело затруднялось еще и тем, что часто попадались мины в деревянном либо картонном корпусе, а это исключало применение миноискателей. В ходу были щупы - длинные тонкие палки со стальной остро заточенной на конце проволокой. Бойцы утомлялись быстро, поэтому разминирование вели поочередно: один взвод до обеда, другой. - после.
2
Сержанта Андреева дневальный будил за полчаса до подъема, когда, как на грех, приходили самые сладкие сны.
Вот и сегодня, когда Григорий плыл с Таней на лодке и хотел поцеловать ее, в этот интересный момент и принесла нелегкая дневального. Долго и настойчиво тянул он сержанта за ногу и уже стал сердиться, что тот не просыпается.
- Чего ты меня за ногу тянешь, - обиделся Григорий и окончательно проснулся.
Андреев сел на лежанку, потянулся и, рывком сбросив с себя шинель, спрыгнул на земляной пол. Натянул брюки, обулся и, не одевая гимнастерки, с полотенцем через плечо выбрался на улицу и зажмурился от солнца.
Две землянки закрывали кроны могучих тополей.
У ручейка, под горкой, отчаянно плескал на себя воду, повизгивая словно от щекотки, командир взвода лейтенант Васенев.
- Здравствуй, лейтенант, - поздоровался Андреев, - они с Васеневым на "ты" с первого дня знакомства.
- А, сержант! - отозвался лейтенант. - Сильна водичка, до печенок обжигает. Проспал сегодня?
- Нет, зачем же?
- Смотри, чтоб взвод на работе был вовремя. Я у Курнышева задержусь.
Андреева покоробило, он и без указаний знал свои обязанности помощника командира взвода.
Васенев принялся обтираться полотенцем, грудь у него сразу покраснела. Андреев опустился коленями на камень и сунул руки в воду. Вода обожгла пальцы. Григорий покосился на взводного и спросил:
- Слушай, почему ты всегда колючий?
- А что? - замер Васенев с поднятым к лицу полотенцем.
- Ничего. Просто это не нравится.
- Кому?
- Ребятам. И мне тоже.
- На любовь не претендую.
- На любовь, конечно. А вот на уважение - надо бы.
- Я ведь им когда могу нравиться? - усмехнулся Васенев. - Когда позволю подольше поспать, побольше поесть, поменьше поработать.
Григорий покачал головой:
- Нехорошо, лейтенант. Тебе ведь с ними придется в бой идти.
- Прошу без намеков! - обозлился Васенев.
- Какие же намеки? - удивился Григорий и принялся плескать воду на лицо.
Васенев молча удалился. Странный человек. Старается всегда держаться на расстоянии от других. Даже во время солдатских перекуров уходит в сторонку и с напускным безразличием слушает, как летят соленые шутки и грохочет хохот. На что командир роты Курнышев, сердитый и всегда требовательный, и тот был не прочь выкурить цигарку-другую с бойцами, а если надо, то и пошутить. А между тем, Васенев чуть ли не самый молодой во взводе, если не считать Юры Лукина. Мишка Качанов приехал с Дальнего Востока, где служил срочную, успел понюхать пороху. Ишакин побывал в огневом переплете под Мценском и даже был ранен. По-существу выходило, что на фронте не был лишь один Васенев. Он окончил военное училище и получил этот взвод.
После завтрака сержант Андреев обегал в землянку старшего лейтенанта Курнышева и взял у связного Воловика сводку Совинформбюро. Во взводе заведен порядок - перед началом работ сержант проводил политинформацию.
Недавно немцы начали наступление на Курско-Орловском выступе. Шли ожесточенные бои, которые пока не давали перевеса ни нашим, ни немцам.
Бойцы выслушали сводку молча. Вопросов ни у кого не было, и Андреев построил взвод, чтобы вести его на разминирование.
Разных людей собрала война в этот взвод.
Вот стоит Ишакин, с карабином за плечом. Ему предлагали поменять его на автомат. Не взял. Говорит, что привык к карабину. Сейчас разговаривает с Мишкой Качановым, только поблескивают металлические зубы. Когда он пришел во взвод, то долго приглядывался к сержанту. Потом отозвал Андреева в сторону и шепнул:
- Чуешь, я ведь из тех. Понял?
- Из каких?
Ишакин многозначительно помолчал и вдруг улыбнулся доверительно и просто:
- Из чижиков. Чижик, пыжик где ты был...
Но Андреев и сам уже понял, что за чижик перед ним. Он ведь наблюдал за солдатом и отметил про себя странное сочетание скрытой наглости с откровенной угодливостью.
- Так вот что. О своем прошлом можешь забыть начисто, - строго сказал Андреев, - но если будешь плохим солдатом...
- Не буду! - обрадованно воскликнул Ишакин. - Не буду, вот те крест!
- Тогда порядок.
Руки у Ишакина оказались золотыми. Из него получился отличнейший укладчик парашютов.
Мишка Качанов вырос в вологодских лесах - этакий чернобровый смазливый крепыш. Он прозрачен как стеклышко. Уже на второй день знакомства Григорий знал о нем все - и то, что он из Вологды, и что он шофер, но что перед войной отобрали у него права, и что не женат, но до женщин охоч. Старший лейтенант Курнышев, когда в походах приходилось ночевать в деревнях, шутливо говорил Васеневу:
- За Качановым гляди в оба - уведет его какая-нибудь хитрая девка! Ответишь!
Но лейтенант Васенев шутки не понял, и на ночевках в деревнях брал Мишку в ту хату, в которой останавливался сам. Мишка как-то пожаловался сержанту:
- Будь другом, сержант, назначай меня в караул, а то дневальным. Замерзну часовым на посту, умру от вражеской руки на дежурстве, только освободи от его глаз. Я и во сне чувствую на себе его взгляд. Я встаю утром, как с похмелья.
Мишка удрученно крутил головой, и на его пухлых сочных губах маялась хитроватая улыбка.
- А в хате той бабенка была... У-у-у! - зажмурил он от удовольствия глаз. - Но ведь словом не дал перекинуться, цербер. Посылай меня, сержант, на самое опасное дежурство, только не с ним ночевать.
Малорослый Трусов о чем-то задумался. Качанов предложил ему сменить фамилию: мол, с такой фамилией могут не допустить до настоящего дела, хотя у тебя, весь батальон знает, львиное сердце. Трусов смешно морщил нос и ничего не отвечал. У него чистый подворотничок, до блеска начищены сапоги, нет ни одной складочки под ремнем. Как всегда, выбрит и подтянут, не солдат - а картинка.
Вот стоит хмурый Ибатуллин, рядом с ним невыспавшийся Лукин - то и дело сладковато зевает и конопушки возле носа сбегаются в кучу-малу.
Андреев хмурится - не видит Жени Афанасьева. Вообще с парнем за последнее время происходит что-то непонятное: молчит, старается уединиться. У Женьки удивительно отзывчивая и тонкая душа.