- Пошел ты! Здесь плевать всем на твои угрозы. Это фронт, понял? А мы уцелевшие. И знаешь, почему уцелели? Умеем позаботиться о себе, вот почему! И я не уверен, что о тебе можно сказать то же самое. Собственно говоря, у меня есть очень странное ощущение, что ты долго здесь не протянешь. Чтобы уцелеть здесь, нужно шевелить мозгами, а ты, по-моему, на это не способен…
Бог весть, что последовало бы дальше, если б лейтенант Ольсен не вмешался и не испортил потеху. Должно было как раз начаться самое интересное, когда он подошел к Малышу и указал через плечо большим пальцем.
- Марш отсюда, Кройцфельдт! Бегом, если не хочешь оказаться под арестом.
- Слушаюсь!
Малыш четко откозырял, щелкнул каблуками и покинул поле сражения. Неторопливо подошел к нам.
- Этому гаду недолго осталось топтать землю!
- Я же говорил тебе, - сказал Хайде. - Говорил, что мы хлебнем с ним неприятностей.
- Не волнуйся. - Малыш многозначительно кивнул и закрыл один глаз. - Я понял, что он за гусь. И только вопрос времени…
- Тьфу ты, черт! - вспылил Старик. - Как-нибудь ты основательно влипнешь, если будешь убирать всех унтеров, которые тебе не нравятся.
Малыш открыл рот, чтобы ответить, но тут раздался неистовый, торжествующий крик Легионера:
- Кипит! Шланг, живо! И бутылку!
Мы сразу же лихорадочно засуетились. Я сунул в протянутую руку Легионера резиновый шланг. Порта поставил у кастрюли бутылку. И все, затаив дыхание, как дети, ждали первых чудесных признаков перегонки. Пар уже превращался в драгоценные капли жидкости.
- Пошла! - заорал Порта.
Волнение было почти невыносимым. Я почувствовал, что во рту собралась слюна, и внезапно ощутил небывалую жажду. Хайде облизывал губы. Малыш конвульсивно сглатывал. Бутылка стала медленно наполняться.
Мы не прекращали бдения всю ночь. И уносили бутылку за бутылкой самодельного шнапса. Спать ничуть не хотелось. Лейтенант Ольсен какое-то время наблюдал за нами с откровенно скептическим выражением лица.
- Вы, должно быть, спятили, - сказал он наконец. - Неужели вы станете пить эту мутную бурду?
- А почему нет? - воинственным тоном спросил Малыш.
Ольсен лишь поглядел на него и покачал головой.
Лейтенант Шпет тоже проявил заботливый интерес к нашему занятию.
- Фильтровать не собираетесь? - с беспокойством спросил он.
- Не стоит трудов, - ответил Легионер.
- Но, господи, если пить ее в таком виде, потом будете кататься по земле.
- Лишь бы там были градусы, - ответил Легионер. - Все остальное неважно.
Лейтенант Ольсен снова покачал головой и ушел вместе со Шпетом. Они явно сомневались, что мы не отравимся.
Утро застало нас по-прежнему в покое под яблонями. Война, казалось, обходила нас стороной. Мы продолжали свое дело, только теперь первый восторг улегся, и мы разбились на группы, у каждой были свои обязанности.
Мы гнали свой шнапс весь день до глубокой ночи. Вскоре после полуночи послышался шум машины, ехавшей по горной дороге к нам. Остановилась она возле нас, из нее выскочил унтер-офицер, грязный и потный.
- Где ваш командир? - крикнул он.
Лейтенанта Ольсена разбудили. Он взял сообщение, и посыльный уехал на полной скорости. Мы смотрели ему вслед с дурным предчувствием.
- Черт возьми, - негромко ругнулся Легионер. - Это портит нам всю малину!
И пошел посмотреть, как движется операция по изготовлению шнапса.
- Подбросьте дров, - приказал он. - Если дело пойдет быстрее, то смотришь, наберем еще бутылку до приказа выступать.
- У нас уже тридцать одна, - торжественно объявил Порта. - Я сосчитал!
Малыш казался чем-то взволнованным.
- Что я хотел бы знать, это когда мы его отведаем.
- Когда я скажу, не раньше, - сверкнул на него глазами Легионер. - Если кто хотя бы обмакнет в него палец без моего разрешения, будет иметь неприятности.
Малыш уныло пожал плечами и пошел оттуда, что-то бормоча под нос. В эту минуту темноту прорезал пронзительный свисток лейтенанта Ольсена. То был в высшей степени нежелательный звук.
- Пятая рота, приготовиться к выступлению! И не тяните с этим всю ночь!
Мы неохотно принялись разбирать наш аппарат. И не успели покончить с этим, как к нам подошел обер-фельдфебель Хун, крича по своему обыкновению во весь голос:
- А ну, поживее, ленивые твари! Пошевеливайтесь! Что это с вами? Оглохли?
- Сейчас ты сам оглохнешь, - угрожающе произнес Легионер.
Хун резко повернулся к нему, но тут неожиданно вмешался Старик. Он подошел к Хуну вплотную, их каски почти соприкасались.
- Обер-фельдфебель Хун, - заговорил Старик спокойно, почтительно, но со зловещими нотками в голосе, - я должен кое-что сказать вам. Думаю, вам будет полезно это знать. Отделением этим командую я, это мои люди, и заботиться о том, чтобы они выполняли приказания, - моя обязанность. Я смутно помню, как это делается дома в казармах, но хорошо знаю, как делается на фронте, - что вам, очевидно, еще предстоит узнать. И хочу только предупредить, что либо вы не будете совать нос на мою территорию, либо я дам своим людям полную волю преподать вам урок другой. А они, поверьте мне, могут!
Порта громко захохотал.
- С таким же успехом можно обращаться к тупому буйволу!
Хун сделал шаг к нему и тут же под взглядом Старика замер как вкопанный. Удовольствовался сдавленно брошенным через плечо: "Не думайте, что это вам так сойдет!" и побежал жаловаться.
Мы увидели, как он остановил лейтенанта Шпета, тот рассеянно послушал несколько минут и пошел дальше, оставив Хуна с носом.
Лейтенант Ольсен раздраженно окликнул нас с дороги. Порта с Малышом взяли кастрюлю и заняли свое место в колонне чуть впереди лейтенанта, сделавшего вид, что не замечает их нетабельного снаряжения.
Вновь прибывшие солдаты подбежали панически, беспорядочно, растерянно. Один из них налетел на Порту и в испуге отскочил.
- В следующий раз я тебе все зубы пересчитаю!
Тот побледнел, но благоразумно промолчал.
- Салажата зеленые, - проворчал Малыш.
Лейтенант Ольсен выкрикнул команду, и мы молодцевато встали по стойке "смирно". Когда сделали полоборота направо, приказы стали передавать командиры отделений.
- Порта, черт возьми, где твоя каска? - раздраженно напустился на него лейтенант. - Что за колпак у тебя на голове?
Порта поднял руку к своей старой желтой шляпе.
- У меня нет каски. Ее сбили русские.
Ольсен и Шпет с безнадежным видом переглянулись. Они всегда сдавались, когда приходилось иметь дело с Портой.
- Ладно, - устало сказал Ольсен. - Надевай опять - что там у тебя оно такое! Идти с непокрытой головой нельзя.
- Слушаюсь.
Неприглядная шляпа снова оказалась на голове Порты. Колонна двинулась под нескончаемым дождем, хлещущим нам в лица. Минуту оживления вызвал заяц, внезапно перебежавший нам дорогу, из-за него чуть не опрокинулась наша драгоценная кастрюля, так как Порта, вечно думавший о еде, невольно вскинул руку.
- Ты что, черт возьми? - крикнул Малыш.
- Можно было б освежевать его и съесть, - с сожалением сказал Порта. - Можно было б положить в кастрюлю с выпивкой.
Малыш уставился на него.
- Чего это портить хорошую выпивку паршивым зайцем?
- Так делают в первоклассных ресторанах, - сказал Хайде, всегда знавший все. - Тушеный в вине заяц считается превосходным деликатесом.
- Да ну его этого зайца, - отмахнулся Малыш. - Я бы предпочел птицу… - Согнутая под прямым углом кисть руки ясно давала понять, что за птицу он имел в виду. - Я почти забыл, как они выглядят, провалиться мне на месте. Помнишь того русского, который натягивал гуся? Видно, невтерпеж стало. Если подумать, то я не уверен, что не смог бы сделать с гусем того же самого…
- Ерунда, - сказал Хайде. - Ты не смог бы сделать ничего, если б его подали тебе на блюде. Да еще в такую погоду.
- Кому ты морочишь голову? - глумливо спросил Малыш. - Сейчас я мог бы сделать это совсем голым на Северном полюсе. Что скажешь о времени на турецкой границе - забыл уже, что ли? Снега чуть не по колено…
- Сравнил. Это можно делать в снегу, но определенно не голым на Северном полюсе, - серьезно возразил Шнайдер.
Шнайдер был водителем, его отправили к нам в наказание за то, что он продал в Милане итальянцу армейский автофургон. Он склонен был понимать все слишком уж буквально.
- Никто не сможет сделать этого при такой температуре, - настаивал он. - Невозможно физически.
- Говори только за себя! - рассвирепел оскорбленный Малыш. - Главное - температура внутри - все зависит от того, насколько тебе хочется, так ведь?
- Совсем нет, - упрямо ответил Шнайдер. - Прежде всего, ты не смог бы даже приступить к делу - при таком холоде.
- Кто сказал? - Малыш повернулся к нему так резко, что содержимое кастрюли плеснулось из-под крышки. - Ты, может, и не смог бы, но я совершенно уверен, что смогу. Да что там, я до сих пор помню…
- Тише вы! - прикрикнул лейтенант Ольсен, шедший в нескольких шагах позади нас. - Противник рядом; незачем объявлять ему о себе.
Мы свернули с дороги и с трудом пошли вверх по склону к горам. Ступали мы теперь по траве; густая, упругая масса не издавала под нашими ногами ни звука. Где-то поблизости в темноте довольно посапывала корова, и мы ощущали ее теплый молочный запах. Все команды отдавались вполголоса.
- Отсюда колонной по одному.
Обер-фельдфебель Хун закурил сигарету. Лейтенант Шпет заметил огонек спички и в ярости широким шагом подошел к нему.
- Ты соображаешь, что делаешь, черт возьми? Выбрось эту штуку, отправляйся в хвост колонны и оставайся там!