Приказано очень поторопиться, вести румын в контратаку и взять обратно важную для всего Южного фронта высоту. Но те, следуя примеру своих офицеров, отходят назад. Некоторые молодые, смелые офицеры пытаются задержать их с оружием в руках. Когда солдаты хотят переправиться на левый берег через плотину, невысокий румынский лейтенант нацеливает свой пистолет в первого убегающего солдата и приказывает остановиться. Поскольку румын продолжает бежать на вершину плотины, лейтенант нажимает на курок.
Держась за руку, ковыляя, солдат поворачивается, и люди, как стадо, послушно начинают собираться, "У меня бы так не получилось - стрелять по собственным людям, - думает Виссе, - хотя военное правило требует таких действий, и в этом случае румынский лейтенант справился с ситуацией". Виссе просит лейтенанта, который с большим трудом говорит по-немецки, последовать со своими людьми за ним на высоту, чтобы сбросить оттуда красноармейцев. Ясно, что гору, на которую он поднимался при разведке, необходимо атаковать, чтобы, пробиваясь по плато, ударить противнику в спину.
Некоторые офицеры присоединяются к ним вместе со своими взводами. На дороге, ответвляющейся вдоль ручья на Цыбенко, один за другим появляются шесть танков. Они так близко, что люди от страха не знают, куда бежать, и бросаются наземь рядом с дорогой.
- Это немецкие танки! - кричит Виссе, заметив на них кресты.
Несколько румын уже распознали штурмовые орудия, узнав в них немецкие, кричат то же самое дальше и поднимаются. Виссе мчится к головному танку. Это подполковник Нессельбарт.
- А, опять здесь этот венец! Поднимайтесь-ка сюда! Вы на каждом шагу попадаетесь!
- Как и вы, обер-лейтенант.
- Я хочу немножко перерезать дорогу тем ребятам, если они опять решатся отступать!
- А я должен взять высоту! - отвечает подполковник.
- Черт возьми, там наверху их много!
Виссе в нескольких словах объясняет свой план атаки подполковнику, который только качает головой и недолго размышляет.
- Сколько вам нужно, чтобы подняться наверх?
- Примерно двадцать минут, господин подполковник!
- Хорошо, я начну через четверть часа, поддам немного огонька, чтобы отвлечь от вас Иванов, а вы подойдете с другой стороны. Как только вы дадите красную ракету, я прекращу огонь! А теперь - по глотку водочки!
- За это я был бы очень признателен господину подполковнику!
Как всегда ухмыляясь, капитан Стойка докладывает Виссе о себе.
- Меня послал полковник Димитриу. Докладываю, Цыбенко еще твердо находится в наших руках!
Большинство солдат удается разместить на четырех грузовиках, временно переоборудованных в самоходные установки, и через пять минут они доехали до лощины перед вершиной. Виссе приказывает остановиться и дает офицерам команду провести короткий инструктаж солдатам. На холме тихо. Ни единого выстрела.
Тремя стрелковыми цепями подходят румыны. Виссе, который уже знает путь, идет впереди до самого края плато, когда начинается огонь из четырех гаубиц и орудий Нессельбарта. Уже первые залпы легли очень хорошо, прямо на плато. Румыны собираются вместе. "Примкнуть штыки!" - приказ, прозвучав по-румынски, передается все дальше и дальше, и Виссе дает красную ракету.
Следующий залп передвинулся на двести метров. С примкнутыми штыками румыны идут на штурм, идут врукопашную с русскими, в ожесточенный, короткий бой и пытаются отрезать бегущему из окопов противнику путь и уничтожить его. Виссе бежит перед отрядом с автоматом и стреляет. Сломя голову русские мчатся вниз по холму, преследуемые и обстреливаемые сзади, а впереди у них огонь немецких штурмовых орудий, которые обошли холм. Виссе видит, что на левом фланге русские поднимаются и бегут. Бегут прямо в огонь одной из вступающих в контратаку рот 297-й пехотной дивизии.
Десять минут спустя восстановлено взаимодействие с 297-й пехотной дивизией, и на этот день продвижению противника положен конец.
Как выяснилось вскоре, обратное взятие высоты оказалось решающим для образования котла на юге и его укрепления. Фронты укрепрайона Сталинграда были проведены в тот день и на севере.
Когда Виссе возвращается в Басаргино, уже ночь.
Безе делает грустное лицо: капитан Станческу был тяжело ранен.
Как узнает Виссе, это случилось в тот же день вскоре после того, как он расстался с капитаном Станческу и полковником Димитриу, которые въехали в Цыбенко. Русские еще больше усилили свои беспрерывные атаки и попытались при помощи всех своих средств взять городок: ведь если они не возьмут его, то вместе с выдвинутыми вперед высотами образуется выступ в немецком фронте обороны.
Димитриу оставил автомобиль - дальше ехать среди развалин было невозможно. И оба офицера пошли пешком, чтобы проверить румынский командный пункт, который был расположен в глинобитном домике.
Русские обстреливали дороги из танковых орудий. Вокруг городка располагались гранатометные части, и беспрерывно взрывались целые тучи снарядов. Тяжелая артиллерия разрушала целые дома и подбрасывала их в воздух, так что вокруг постоянно летели доски, балки, камни и земля, падая на позиции и окопы.
Капитан последовал за полковником, когда совсем рядом раздался новый взрыв. Позднее, рассказывал капитан, который вскоре пришел в сознание, он только почувствовал, как вдруг земля ушла у него из-под ног. Он подумал, что это уже конец.
Не думая о себе, не помня себя, полковник донес Станческу до здания командного пункта. Санитар перевязал раздробленное бедро, превратившееся в месиво из крови и мяса.
Во время ужина у генерала Виссе бросилось в глаза упавшее настроение офицеров. Станческу был всеобщим любимцем благодаря своему дружелюбному, безотказному оптимизму.
Генерал попросил Кремера, находчивого и надежного человека, чтобы он немедленно отправил капитана в лазарет, а Татарану лично связался по телефону и договорился с врачом генерального штаба 6-й танковой армии, получив от того твердое обещание, что капитан Станческу уже на следующий день будет отправлен на родину.
ИЗ ЗАПИСОК КАПИТАНА ВИССЕ
Это было несколько месяцев спустя в лагере для военнопленных в Елабуге. Там я снова встретился с капитаном Шерером.
- Я надеялся, что хоть вам удался спасительный переход.
- Типичный случай, знаешь ли, милейший! - саркастически заявил он. - Я тоже думал, что вот наконец-то выбрался и все-таки на Дону меня достало!
Даже и в русском плену для нас все не закончилось. Мы снова и снова спорили об этом, то холодно и деловито, то горячо и страстно - как вообще могло дойти до этого кошмара в Сталинграде. Вот, что рассказал капитан Шерер.
"Вы прибыли как раз своевременно, чтобы сменить меня в дивизионной группе связи, и мне настолько повезло, что я смог уйти на запад еще накануне того, как начали наступать русские. Увы! Что бы по собственной инициативе предпринять что-нибудь для обороны? Об этом не может быть и речи. Сплошные Паулюсы!
Все, конечно же, прекрасно знают, насколько близко продвинулись Иваны: сорок километров - машину к двери, тридцать - погрузка багажа, двадцать километров - водителя к машине! О, это у них всегда отлично получается и отлично организовано.
Русские танки заставили нас повернуть назад на взлетной полосе под Деникиным и нам пришлось откатываться до моста. Калач - ерунда! Если этот последний мост не удержим, то будет катастрофа невообразимых масштабов! Полковник Чёкель приказал останавливать всех проходящих офицеров и посылать к нему, всех следует сразу же ставить под их командование. А пекари и сапожники, кузнецы и водители, автомеханики и все, кто там оказался и кто никогда не сделал ни единого выстрела по противнику, они держались, отразили все атаки - и сражались, как не смогли бы сражаться и спаянные отборные войска.
Дело не в немецких солдатах. Солдат еще никогда не оказывался слабаком - дело в командовании, которое допускало просчеты. Для него нет лавров, нет карьеры - только долг и смерть. И он идет в бой и беспримерно, и мужественно отбивается. Его характер - да высоким бы господам…
Потом во время атаки меня с простреленным бедром схватили Иваны, и вот мы снова увиделись с вами, господин Виссе. Это радостно и, разумеется, достойно сожаления".
Коротким рукопожатием генерал приветствовал Виссе и указал ему место на заднем сиденье рядом с собой. Майор Биндер сидит с водителем.
Накануне ночью выпал свежий снег. Наступило 23 ноября. Утро выдалось холодным и туманным. Брезентовый верх машины покрылся инеем и застыл. В высоком небе с интервалом в несколько секунд грохочут раскаты русской артиллерии, и вдоль края летного поля, на которое собирается приземлиться "Ю-52", уже много воронок. Они едут мимо аэродрома Басаргино.
В Гумраке, к западу от Сталинграда, располагается боевой штаб армии главнокомандующего 6-й армии. Стрелка под тактическим знаком армии указывает на путь, уже наезженный несколькими машинами. Здесь, где бьется пульс, определяющий судьбу 6-й армии, Виссе ожидал увидеть больше оживления.
За городком, удивительным образом расположены не под прикрытием балки или оврага, а на совершенно плоской, далеко обозримой равнине, возвышающиеся бункеры. Справа от дороги располагается полевая жандармерия.
Из-за железных жетонов в форме полумесяца, висящих на цепочке у них на груди, солдаты называют фельджандармов "цепными псами". Солдаты не любят их, потому что те, имея обильную мясную пищу, вдали от боевых действий, но прекрасно вооруженные, со своей кипучей силой часто позволяют себе молодцеватые выходки против своих товарищей, которым предоставлено право голодать, мерзнуть в окопах на переднем крае, сражаться и подыхать.