* * *
Дома Поповой Горы начинались в долине, опоясывали холмы, подходили к лесу. Взошло солнце, заблестел шпиль костела. В бинокль он наблюдал обычную утреннюю деревенскую картину: коров во дворе, крестьянина, устанавливавшего на телегу бидоны с молоком. Ничего подозрительного. Немцев не видно. Что же это такое? Где же нужная хата? Кажется, там. Но должна была быть одна, а не три. Холера! Коваль приказал отделению укрыться, тщательно замаскироваться и соблюдать максимальную бдительность. Затем позвал Тихого:
- Иду вон в ту избу. Будешь меня прикрывать.
- Есть, - ответил Тихий, - но ведь у кузнеца для того и клещи, чтобы не хватать раскаленное железо голыми руками.
- У меня нет времени на разговоры.
- Позор для отделения, если командир взвода сам ходит на разведку.
Юзеф сжал губы. Тихий прав: переборщил с этой секретностью, даже отделенному не сказал, зачем шли. А случись с ним что-нибудь…
- Хорошо, - сказал он со злостью, - пусть на этот раз будет так, и дай мне одного парня…
Шли краем молодого леса вдвоем с Валигурой. Делали большой крюк, с тем чтобы сразу выйти к сеновалу. Юзеф остановился возле изгороди. Тишина. Подал знак, и Валигура ползком перебрался к отдельно стоявшему погребу. Залег, оглядел весь двор. Пусто, как будто вымерло все вокруг. Только куры копались в навозе. Юзеф опустил ствол автомата и пошел прямо к двери. Он вдруг почувствовал какую-то странную слабость. Дверь в хату открылась. На пороге показался немолодой крестьянин. Босой, в домотканых штанах, лицо заросшее…
- Здравствуйте.
- Здравствуйте, - ответил Юзеф. - Ваша фамилия Вдовчик?
- Да…
- Вам шлет привет дядя Петр. Спрашивает, нет ли у вас ржаной муки.
- Входи в дом. - Крестьянин тревожно огляделся. Изба была темная, низкая. Не освоившиеся с темнотой глаза с трудом различили фигуру старой женщины.
- Где они?
- Здесь. - Крестьянин показал рукой на другую дверь.
- Зовите их, у нас совсем нет времени.
Тогда он и увидел парашютистов. Одежда на них была полугражданская, полувоенная: сапоги, куртка, оружие.
- Я из Армии Людовой, - представился Юзеф, не зная, поняли ли его.
- Вы пришли за нами? - спросила по-польски девушка.
- Да, собирайтесь.
Русский сказал ей что-то, она сразу вышла в другую комнату. Хозяева неподвижно стояли на кухне.
- Что вы стоите? - Голос Юзефа прозвучал резче, чем он хотел. - Дайте людям что-нибудь поесть в дорогу.
И тут крестьянин поднял голову. Глаза перепуганные, губы дрожат.
- Немцы, - прошептал он сдавленным голосом.
- Что?
- В деревне немцы.
- Почему же сразу не сказал?
- Потому что ваш приход средь бела дня сбил меня с толку, - объяснил крестьянин.
- А они?
- Уперлись, что пойдут в лес. Не хотели сидеть в тайнике.
- Хорошо, - Юзеф махнул рукой, как бы отгоняя нечто назойливое, - уходим немедленно.
Девушка вошла в кухню с рюкзаком за плечами и с рацией в руке, которую тут же взял у нее мужчина. Хозяйка вышла в сени, вернулась с куском сала и хлебом. Юзеф хотел все это засунуть в мешок, но хлеб не помещался, и девушке пришлось забрать у него буханку. Ему надолго запомнилась внезапно возникшая суета.
Во дворе раздалась автоматная очередь. Коваль подскочил к окну. Валигура бил короткими очередями в сторону сада, откуда слышались выстрелы из карабинов. Юзеф выбежал из хаты первым, посыпались выбитые стекла. Осторожно выглянул из-за угла дома. Несколько немцев ломали изгородь, чтобы проникнуть в сад. Одного из них он взял на мушку. Очередь… Немец согнулся, упал. Остальные расползлись по сторонам. Юзеф знаками показал тем двум, чтобы бежали в лес. Сам же, дав еще одну очередь, подбежал к погребу, упал рядом с Валигурой.
- Беги! - Он указал рукой на сеновал.
- Нет, - решительно проговорил Валигура, - я прикрываю командира.
- К черту! - крикнул Юзеф, но оторвался от земли и, согнувшись, побежал назад.
Огонь становился все более плотным. Пули свистели со всех сторон, стучали о балки сеновала, за углом которого пристроился русский. Изготовив автомат к стрельбе, он выбирал цель. Девушка уже подбегала к опушке леса.
Застучал пулемет Тихого. Юзеф с тревогой оглянулся, но Валигура уже пробрался к сеновалу.
- Тихий задержал их, - сказал он, задыхаясь.
- Идем, - произнес Юзеф.
Опоздай они хотя бы на час, парашютистов уже не было бы в живых. Теперь он торопил их. Оглянулся только тогда, когда услышал стон Валигуры.
- Что с тобой?
- Рука. - Парень показал окровавленную ладонь.
- Дай. - Девушка вытащила из кармана бинт.
Сзади слышалась стрельба: это немцы обстреливали опушку, не решаясь углубиться в лес. Не пройдя и половины дороги, они встретили Тихого.
- В деревне много солдат, - доложил командир отделения. - На вас же наткнулся патруль. Я видел его, но думал, что успеете улизнуть, так как немцы шли медленно. Потом понял, что вам не уйти, и открыл огонь.
Они лежали в кустах. Среди лесного разнотравья жужжали пчелы и шмели, тихо шелестела листва. И вот в эти мирные звуки начал вплетаться сначала тихий, затем все более явственный рокот двигателей. Наверное, по шоссе на Ковальков шли машины. Вслушиваясь в этот гул, они не сразу обратили внимание на самолет. То спускаясь к земле, то снова взмывая вверх, он высматривал что-то в окрестностях. Юзеф оглядел людей.
Несмотря на усталость, лица у всех серьезные, сосредоточенные. Знали - этот далекий рокот предвещает грозу. Самолет сделал еще один круг и развернулся в сторону Сливы.
* * *
- Меня зовут Зоя, - представилась она сразу же в начале беседы, - а по-настоящему - Таня.
- А меня - Молчун. Хорошо говоришь по-польски. Была уже у нас?
- Нет, но я работала перед войной в Западной Белоруссии.
- Где?
- В Волковыске, Лиде, Барановичах. Был там один товарищ из этих мест, - девушка внимательно посмотрела на Юзефа, - коммунист.
- Кто?
- Антони Коваль.
"Боже мой, - подумал Юзеф, - потребовалось почти пять лет войны, чтобы получить весть об Антони, встретить человека, который его знал".
- Знал его? - спросила девушка. Вопрос, казалось, был самым обычным, но Юзеф сразу почувствовал в ее голосе напряжение, ожидание.
- Это мой родной брат.
- Я так и подумала. Твое имя Юзеф, да?
- Да. Он рассказывал тебе о нас?
- Конечно.
- А где он сейчас?
- Не знаю. - Девушка глубоко вздохнула. - Не видела его с июня сорок первого. А ты ничего не слышал о нем?
- Я? Откуда же! Как ушел из дому, словно в воду канул. - Ему вдруг стало жаль девушку. Все эти годы у нее была хоть маленькая надежда. А он отобрал ее. Всего лишь только надежда… На большее она не могла рассчитывать: ведь столько событий произошло за эти годы…
- Почему ты заговорила именно со мной?
- Потому что вы очень похожи. Как только тебя увидела, сразу подумала, что ты из Ковалей.
"Что-то ты недоговариваешь, дивчина", - подумал Юзеф. А вслух спросил:
- Вы что же, с Антеком просто знакомые?
- Нет, мы должны были пожениться…
- Вот как? Тогда ты мне как бы родственница, жена брата. - Он слегка смешался, увидев ее смелый взгляд.
- Не вышло, как видишь.
Оба замолчали. У каждого из них в той далекой мирной жизни были свои мечты и планы, но каждому из них война неумолимо продиктовала свою волю. Юзеф подумал: как же невероятно переплетаются человеческие судьбы! Встретил девушку, которую любил Антек, за столько километров от фронта в этот летний душный день.
Снова послышался шум моторов.
- Немцы… - прошептала девушка.
- Концентрируются. Вечером попробуем проскочить.
- Слушай. - Девушка слегка коснулась плеча Юзефа. Голос ее изменился, в нем почувствовалась решимость. - Мы и рация не должны попасть им в лапы.
- Понимаю.
- В случае чего…
- Сам знаю, - резко ответил он.
- Если первым встретишься с Антеком, - проговорила Таня, - скажи ему.
- Сама ему скажешь.
- Мы идем на боевое задание.
- Война не вечно будет длиться. Сама видишь, вколачиваем Гитлера в гроб.
- Веселый ты парень…
- Мы тут привыкли и к заданиям, и к облавам.
- Хотела написать в польскую армию, - сказала девушка, - запросить об Антони. Но надо было вылетать.
- Долго были вместе?
- Полтора года. Я работала в системе просвещения для взрослых, а Антони в профсоюзе. Помогал мне организовывать курсы.
В эту минуту перерыва, подаренного им войной, ей захотелось рассказать ему все. Пройдя через годы тревог, отчаяния, ожиданий, поисков, она наконец встретила человека, который был связан с Антеком, внешне напоминал его.
Ей захотелось рассказать о том дне, когда она впервые увидела Антони. Высокий, плечистый, со слегка вьющимися волосами, открытым лицом. Она знала, что ей будет помогать польский коммунист, человек, закаленный подпольной работой, прошедший суровую школу буржуазных тюрем. И поэтому она была поражена тем, что человек с такой биографией, обращаясь к ней, называл ее "пани" и целовал ей руку. А потом такие знаки внимания стали нравиться ей. До того времени она как-то не придавала значения этим вопросам. Комсомолка, направленная прямо после учебы в только что освобожденные из-под власти буржуазии и помещиков районы, она чувствовала себя представителем нового общества. Страстно желала выполнить задание: искоренить из людского сознания прошлое, посеять в нем революционные зерна.
А тут внезапно возникла любовь.