Люди стали расходиться. Михаил Яковлевич подошел к тому, который говорил по-немецки, протянул ему руку и, лукаво улыбнувшись, сказал:
- Дойч зольдатен. Филь, филь!
- Постой, постой! - немец внимательно взглянул на Сидорова, и его лицо расплылось в добродушнейшей улыбке. Обнял Михаила Яковлевича, с чувством сказал: - Никогда не забуду. Спасибо за все!
На прощанье крепко пожал руку.
- Он спас меня! - обвел взглядом друзей и, повернувшись к Сидорову: - Еще повстречаемся, обязательно!..
12. Беседа с генералом
Когда в ноябре 1942 года для координации боевых действий всех Вадинских бригад был организован единый партизанский центр, Фриц Шменкель одним из первых познакомился с его командиром, генерал-майором Иовлевым.
И произошло это при следующих обстоятельствах:
- Ваня, к генералу! - Толик сочувствующе посмотрел на Шменкеля.
- Ты не знаешь, зачем? - спросил Фриц, и в его голосе была нескрываемая тревога.
- Не знаю, Ваня! - ответил парнишка. И, помолчав, добавил: - Хмурый он, сердитый. Судя по виду, даст на орехи.
- Какой орехи?
- Ну, как тебе лучше сказать, - усмехнулся паренек, - всыплет как следует, наверно.
- Не понимайт. - Шменкель на ходу застегивал пуговицы кителя, одергивая полы. - Что сыплет. Объясни!
- Какой ты недогадливый! - товарищ искренне раздосадовался. Прикурить даст, понимаешь?
Фриц вынул зажигалку и вопросительно посмотрел на него.
- Да не то… В общем швах твое дело…
- Плехо! Так бы и говорил.
Шменкель не на шутку встревожился и, пока шли к генеральскому блиндажу, думал, за что бы это "даст орехи" командир. "Грехов" набиралось много. Может, генералу доложили, как на днях выпил поднесенной кем-то из партизан водки и уснул у всех на виду? А может, в последнем бою допустил какую-нибудь промашку?
Подойдя к блиндажу командира, Шменкель привычным движением руки еще раз проверил, все ли пуговицы кителя застегнуты, поправил ремень, фуражку, чтобы успокоиться, закурил. Но не успел как следует затянуться, как позвали:
- Заходи!
После яркого солнечного света Шменкель не сразу разглядел в полумраке фигуры людей. Шагнул вперед к столу, четко отрапортовал:
- Партизан Шменкель по вашему приказанию явился!
Генерал встал со стула, уперся руками о край стола, пристально посмотрел на вошедшею, после паузы сказал:
- Так вот вы какой! Прошу!
Жестом предложил сесть. Шменкель стоял.
- Садитесь, садитесь! Как это по-вашему: зетцен зи зих.
Фриц осторожно сел на край стула. С опаской посмотрел на протянутый Иовлевым портсигар:
- Спасибо, я только что курил.
- Вы знаете, зачем мы вас пригласили?
- Нет, товарищ генералы.
- Жалуется на вас командир отряда.
Шменкель перевел взгляд на командира, сидевшего у стола справа, как бы спрашивая: "В чем я виноват?" А Иовлев продолжал с подчеркнутой строгостью:
- Командир отряда не знает, что с вами делать… Пришел к нам за помощью… Ведь вот до чего дошло!
- Товарищ генераль, скажите, в чем мой вина?
Иовлев встал, вышел из-за стола, прошелся по блиндажу: два шага вперед, два шага назад, остановился перед Шменкелем, посмотрел ему в глаза. Тот не отвел взгляда. А тревогу, как рукой сняло. Сергей Иванович сказал:
- Мы ценим вас, товарищ Шменкель, за вашу смелость, находчивость. Но объясните, кому нужна ваша бравада?..
В блиндаже воцарилось молчание.
- Ну отвечайте же. Шменкель встал.
- Сидите, сидите. - Иовлев слегка коснулся рукой плеча немца.
- Скажите, товарищ генераль, что есть бравада?
Командиры не удержались от смеха.
- Василий Иннокентьевич, - Иовлев повернулся к командиру отряда, - растолкуйте своему бойцу, что есть "бравада". - Тот погасил улыбку, на какое-то время задумался, стараясь подыскать нужные слова, начал с вопроса:
- Зачем вам в последнем бою понадобилось вставать во весь рост и стрелять стоя?
- Товарищ командир, когда я лежаль, мне плехо было видно мишень, и я поднялся.
- Выходит, это вызывалось необходимостью, - улыбнулся Иовлев.
- Да, да, необходимость, - обрадовался поддержке Шменкель.
- Нашел оправдание, - не сдержался от улыбки и Васильев. - А вот после того же боя была ли необходимость гнаться за фашистами, отрываясь от своих на полкилометра? Сергей Иванович, командир перевел взгляд на генерала, - к тому времени была дана команда прекратить преследование.
- А на это что скажете? - уже более строго спросил Иовлев.
- А в этом случай я совсем виноват. Увлекся, приказ не слушал.
Командир готов был еще приводить примеры "бравады" Шменкеля, но генерал посмотрел на часы, что значило: пора кончать беседу.
- Не помню только где, но наш великий Толстой писал: "Храбрость есть способность человека подавлять чувство страха в пользу чувства более возвышенного… Только люди высокой добродетели способны к истинной храбрости…"
Сергей Иванович подошел к Фрицу. Шменкель встал…
- Мы знаем, что вы человек храбрый, я бы даже сказал, очень храбрый. Но никогда не забывайте о "чувстве более возвышенном". У нас еще столько боев впереди. Надо победить врага и вернуться домой, к своим семьям. Желаю от души вам дожить до победы.
Генерал протянул руку брату по оружию, сказал на прощанье:
- Как это говорится: "Ауф видерзейн!"
Из блиндажа Шменкель вышел сияющий. Шел сюда с тревогой, а вышел с крыльями за спиной.
13. "Тюрьмы должны быть пусты!"
Маленькая вяземская деревенька Погорелое.
Невысокий, с покосившейся крышей дом сплошь окутан паутиной проводов и кабелей, огорожен колючей проволокой. У крыльца часовые с автоматами обыскивающими глазами шарят по фигурам проходящих солдат и офицеров, Здесь штаб - мозг и сердце 9-й гитлеровской армии, обороняющей один из самых ответственных участков центрального фронта.
Солдаты караула в это хмурое январское утро 1943 года особенно зорко всматриваются в пропуска. Уже по одному тому, что в такой ранний час перед домом скопилось большое количество машин и броневиков, что с фронта прибыли вызванные сюда командиры армейских и танковых корпусов, они понимают: идет важное совещание.
Изба занята под кабинет начальника штаба армии. Над большим столом, устланным штабной картой с многочисленными кружками, дугами и разными другими цветными значками, только красные генеральские погоны, и лишь чуть поодаль, во втором ряду, в углу, наискось от хозяина, - черное пятно эсэсовских мундиров. Это представители высшего руководителя СС и полиции безопасности группы "Центр" обергруппенфюрера фон дем Бах-Залевского, прибывший из Могилева, и офицеры зондеркоманды "7а", действующей в полосе обороны армии.
Когда до семи часов осталось всего несколько секунд, в комнату вошел Вальтер Модель. Шум, обычный при встречах давно не видевшихся генералов, - приветствия, короткая устная информация о делах - мгновенно оборвался. Пятидесятилетнего "сурового Моделя" боялись все.
Ответив на приветствие, как по команде, поднявшихся начальников управлений, отделов и служб армии, командиров соединений, Модель сразу же кивнул головой своему начальнику штаба.
- Положение на фронте осложняется с каждым днем, - без промедления начал Ганс Кребс, генерал пехоты. - В последние дни авиация зафиксировала, к сожалению, только зафиксировала, а не приостановила…
Он сделал короткую паузу, и все взглянули на высокого генерала в мундире авиационных войск, побагровевшего при последних словах.
- …подтягивание русскими свежих сил к линии Зубцов - Ржев. Мы на пороге нового крупного наступления большевиков на нашем участке фронта…
Кребс лаконично изложил оперативную обстановку, сообщив данные, о которых штабные генералы уже знали, а фронтовые командиры догадывались.
- Проблема тыла - важнейшая в этих условиях, - наконец генерал подошел к теме, ради которой и было созвано столь представительное совещание. - Но о какой безопасности, о какой охране линий снабжения войск может идти речь, если для нашего солдата фронт проходит везде - в ста метрах от русских войск и в ста километрах от них?
Кребс отпил глоток холодного кофе из стакана и продолжил:
- Успешное решение стоящих перед нами задач по отражению готовящегося наступления невозможно без подавления партизанских действий, особенно в наиболее беспокоящем нас районе - в Вадинских лесах.
Генералы согласно закивали головами, на лицах отразилось полное понимание серьезности вопроса. "Вадинские партизаны? Известны. Хорошо известны!"
- Вот почему принято решение о полной ликвидации всех партизанских соединений в этом районе. Единственный недостаток решения - в его определенной запоздалости. Как говорят русские… - Ганс Кребс несколько месяцев в 1941 году провел в России в качестве помощника военного атташе и немного знал русский язык, - мы поехали за зайцами на охоту, а нам надо еще кормить собак.
Начальник штаба сел, сделал жест рукой в сторону офицера с четырьмя квадратами оберштурмбаннфюрера СС в петлице:
- Прошу, подполковник. Сообщите в двух словах о той помощи, которую ваши войска окажут армии в проведении операции.
Кребс не случайно перевел ранг эсэсовца в общеармейский чин, подчеркнув его невысокое положение среди старших по званию - генералов.