- А, Мерсель! Говорит Хольтиц. Что вы там делаете, черт возьми? Говорят, собираете вещи и готовитесь в путь. Надеюсь, это неправда?
- Это правда. Примерно через два часа мы покинем Париж и двинемся на Страсбург.
На другом конце провода поднялся крик. Мерсель отвел трубку от уха, офицеры заусмехались.
- Я запрещаю вам! Я все еще ваш командир и считаю, что по-прежнему обладаю властью. Приказываю оставаться на месте, пока я не решу, что вы должны отходить.
- Мне очень жаль, но я больше не под вашим началом. Я получил приказ отходить непосредственно от генерала Моделя. Мне приказано отправляться примерно через два часа, взяв с собой все снаряжение.
Тяжелое дыхание фон Хольтица было слышно по всей комнате.
- Снаряжение? Что вы имеете в виду? Вооружение, боеприпасы, танки?
- Так точно. Всё вооружение, все боеприпасы - и все девять моих танков. - Мерсель мрачно усмехнулся. - Вы, наверно, помните, что я командую танковой дивизией почти без танков.
Фон Хольтиц фыркнул в трубку.
- Можно узнать, какова цель этого бессмысленного маневра?
- Мне приказано пересечь границу под Страсбургом, там мы перегруппируемся и получим четыреста новых танков прямо с завода. Генерал-фельдмаршал дал мне целых две недели на то, чтобы солдаты освоились с новыми машинами. - Мерсель засмеялся снова, офицеры закачали головами и стали негромко переговариваться. - Он не очень щедр на время подготовки, но мы будем делать все возможное. К концу месяца снова сможете увидеть нас в Париже.
- Генерал Мерсель, повторяю, я категорически запрещаю вам покидать Францию! Я отменяю приказы фельдмаршала Моделя, вам ясно? Можете не считаться с ними! Всю ответственность я беру на себя. Я немедленно свяжусь с главным штабом, сообщу о своем поступке. Но настаиваю, чтобы вы и ваши солдаты оставались здесь до моих дальнейших распоряжений!
- Мне очень жаль, - повторил Мерсель с тяжелым вздохом. - Если генерал Модель сам не отменит свой приказ, мы через два часа снимаемся с места.
- Вы, кажется, забыли, генерал, что командую здесь я, а не Модель! Вашу дивизию специально отправил ко мне сам рейхсфюрер! Если посмеете нарушить мои приказания, я отдам вас под трибунал, клянусь Богом!
Наступила тишина, прерываемая лишь прерывистым дыханием взбешенного фон Хольтица.
- Мерсель, вы слушаете?
- Так точно.
- Полагаю, я выразился ясно?
- Совершенно ясно.
- Если выведете своих людей из Парижа до моего разрешения, я отдам вас под трибунал за саботирование приказов самого фюрера! Ей-богу!
- Верю, - спокойно ответил Мерсель.
Пауза. Фон Хольтиц взял себя в руки и заговорил более рассудительно.
- Дело в том, что без ваших войск я не смогу продержаться и дня против этого треклятого Сопротивления. Его участники теперь убивают моих солдат средь бела дня! Даже застрелили одного штабного офицера! Уверяю вас, Мерсель, положение отчаянное.
- Понимаю, генерал. Но повторяю, что могу повиноваться только приказам генерала Моделя.
- Вас расстреляют за это, Мерсель! Я отправлю рапорт, не сомневайтесь! Самому генералу Гейтцу!
- Поступайте, как сочтете нужным. А теперь, прошу прощения, я должен приниматься за организацию отправки.
Мерсель неторопливо положил трубку. Повернулся с задумчивым выражением лица к офицерам.
- Мы все-таки отправляемся? - спросил один из них.
- Конечно. - Мерсель улыбнулся. - Думаю, я сказал все необходимое. Теперь идите. Чем скорее мы выедем отсюда, тем лучше. И имейте в виду: не позволяйте никому - повторяю, никому - вставать у нас на пути!
Казармы напоминали потревоженный муравейник. Люди носились туда-сюда с обмундированием, оружием, документами. Одни машины отъезжали, другие останавливались. Разведроту отправили найти девять танков. Малыш и Порта скрылись в суете и нанесли неожиданный и совершенно нежелательный визит фельдфебелю.
- Что вам, черт возьми, нужно? - заорал тот, едва завидев их.
- Герр фельдфебель, - ответил Порта в полном соответствии с уставом, - обер-ефрейтор Порта и обер-ефрейтор Кройцфельд из пятой роты…
- Я знаю, кто вы, черт побери! Чего явились мешать мне? Не видите, что я по горло в делах?
- Мы пришли предложить свои услуги.
- Что за польза может быть от вас кому бы то ни было? - язвительно усмехнулся фельдфебель.
- Мы хотим помочь группе продовольственного снабжения.
- Господи Боже!
Брань фельдфебеля взлетала к потолку, отскакивала от стен, заполняла все помещение. Сигара, которую он курил, вскоре была изжевана в лохмотья.
- Черт возьми, я и близко не подпущу вас, шутов, к группе продовольственного снабжения!
- Если вы так считаете… - начал было оскорбленный до глубины души Порта.
Да, я так считаю! И так счел бы любой, кроме полного идиота! Будь моя воля, я оставил бы вас в Париже и передал французам! Самые бестолковые, бесполезные…
Порта и Малыш с величавым достоинством покинули фельдфебеля. И отправились искать прибежища уязвленной гордости к приятелю Порты, санитару Людвигу, сидевшему в полном одиночестве в изоляционном отделении лазарета. Они стояли, тоскливо глядя в окно на то, как более удачливые солдаты грузят продовольствие в грузовик.
- Только посмотрите на это! - Малыш понизил голос до благоговейного шепота. - Ящики тушенки, бекона, шоколада…
- Кофе! - вожделенно произнес Людвиг.
- Коньяка! - взвизгнул Малыш.
- Взгляните на этого идиота. - Людвиг указал на потного солдата, шатавшегося под тяжестью ящика. - Как, по-вашему, что там у него?
- Не знаю, но твердо намерен выяснить! - Порта задумчиво почесал зад. - Что бы там ни было, можно не сомневаться, что это съедобно! А все съедобное имеет смысл упереть…
- Если схватят за кражей чего-то оттуда, это будет стоить тебе жизни, - серьезным тоном сказал Людвиг. - Только на прошлой неделе расстреляли двух артиллеристов за ящик табака.
- Я делаю дела так, - сказал Порта, - что пропажи не замечают. В том-то и беда кое с кем из нынешних солдат: не умеют сделать дело и не попасться. Когда я только вступил в армию, солдат не считался солдатом, если время от времени не тащил чего-то. Технику эту перенимаешь быстро. А теперь кое-кто из них настолько труслив, что может провести целый день один, запертый в продовольственном складе, и не стащить даже пары пачек сигарет.
- Есть разница, - возразил Людвиг, - между парой пачек сигарет и громадным ящиком, наполненным Бог весть чем.
- Хочешь посмотреть, как я это делаю? - вызывающе спросил Порта. - Хочешь, научу тебя нескольким трюкам?
Он достал из кармана гранату. Медленно вышел во двор, праздно постоял, дожидаясь возможности, и незаметно юркнул за большую стопу ящиков. В дальней стороне двора стояли бочки с бензином, дожидаясь погрузки. Они представляли собой прекрасную цель для гранаты и с грохотом взорвались сплошной стеной пламени; солдаты из погрузочной команды бросились во все стороны для спасения жизни. Порта перевалился через высокий борт грузовика и стал подавать ящики Людвигу и Малышу; те, забыв от жадности о страхе, бросились помогать ему. Они успели спрятать в лазарете пять ящиков до того, как во дворе стало слишком жарко в буквальном смысле слова. Они заперлись со своей добычей и смотрели из окна на пляшущее пламя и густой черный дым.
Тем временем казармы были охвачены ужасом и догадками. Группы солдат начинали драться друг с другом только лишь из-за полнейшей паники. Нервозный часовой выстрелил в одного из своих и убил. Все считали, что французское Сопротивление начало атаку крупными силами. В результате погибли четверо, семнадцать были ранены, кое-кто - тяжело.
В этой неразберихе Порта с Малышом принесли четыре ящика в расположение пятой роты.
- Господи! - воскликнул Старик, сразу догадавшись, что произошло. - Вы оба просто-напросто обыкновенные преступники! Можно тащить время от времени немного продуктов, но бросать гранаты и потом грабить - это уже слишком. Вы оба надоели мне до смерти!
И раздраженно отвернулся.
- Беда с тобой в том, - дружелюбно сказал Порта, - что ты слишком уж честный. На мой взгляд, государство украло у нас лучшие годы юности, и мы вправе отвечать ему тем же. Красть у друзей - дело другое. А красть у государства вправе все. Во всяком случае, - добавил он, - мне так представляется.
- Но нельзя же швыряться гранатами, - проворчал Старик.
- Иначе я не мог добыть жратвы, - весело ответил Порта.
Малыш уже открыл банку сардин. Проткнул одну рыбку перочинным ножом и протянул Старику.
- Вот, - сказал он, - съешь сардину. Пища, достойная героев, а ты, я считаю, настоящий герой.