Правда, расстояние до заветной цели измерялось теперь уже не сотнями километров: до Берлина их оставалось всего 70–80. Но какие это километры! Было очевидно, например, что на километр продвижения боеприпасов потребуется больше, чем прежде, на десятки.
Изменился сам принцип подвоза горючего и боеприпасов - теперь их подвоз предполагалось осуществлять непосредственно с фронтовых баз, минуя армейские. Ремонтники должны были двигаться в наступлении непосредственно за боевыми порядками батарей и производить текущий ремонт самоходок нередко под огнем противника.
Эти и другие вопросы стали предметом обсуждения на партийном собрании.
Разговор затянулся. Расходиться коммунисты не спешили, хотя у каждого дел было много: быть может, в последний раз собрались в преддверии поистине исторических событий. Ведь Родина поставила нас на главной магистрали войны, которая вела в Берлин.
Уже стемнело, когда я выехал из тылов обратно на плацдарм. К линии фронта двигались танки, тягачи с орудиями, автомашины с потушенными фарами. На перекрестках дорог стояли регулировщики. Колонны придерживались правой стороны дороги, и мой "виллис" легко обгонял их. Окрестные леса и лощины уже были забиты войсками, а колонны все шли и шли. Дисциплина и организованность, царившие в этом потоке людей и техники, говорили об уверенной поступи хозяев положения, коими теперь являлись победно наступавшие советские полки. Гул моторов звучал в сердце самой прекрасной, самой желанной в, те незабываемые дни музыкой.
Мне вспомнились бои первых месяцев войны на Северо-Западном фронте.
На рассвете 17 октября, после сильной 45-минутной артподготовки, гитлеровцы перешли в наступление в полосе обороны 188-й стрелковой дивизии и ее соседей. Почти повсеместно атаки врага были отбиты. Только на стыке нашей и 245-й стрелковой дивизий противнику удалось потеснить правофланговые подразделения 901-го стрелкового полка, просочиться лесными тропами и занять деревню Лобаново в тылу нашей обороны.
Как потом выяснилось, фашистские генералы стремились таким образом достичь далеко идущих целей: продвинуться в глубь нашей обороны и занять город Валдай, перерезать пути сообщения между Москвой и Ленинградом.
После нескольких дней бесплодных атак гитлеровцы притихли, но бои за Лобаново и восстановление позиций на участке 245-й стрелковой дивизии продолжались.
Для уничтожения противника в деревне Лобаново был создан сводный батальон из трех рот. Возглавил его помощник начальника штаба 523-го сп по разведке старший лейтенант Ф. К. Лысенко, опытный офицер, отличившийся уже в первых приграничных боях, за что был отмечен орденом Красного Знамени. Вести политическую работу было приказано мне - инструктору по пропаганде полка.
Утром 18 октября подразделения сводного батальона прибыли на сборный пункт. Командир батальона собрал офицеров, изложил обстановку и отдал боевой приказ. Он сказал, что силы, вооружение, боевые возможности противника, занявшего Лобаново, нам неизвестны. Деревню к обороне готовил полк нашего левого соседа. Возможно, противник занял подготовленные нами окопы и дзоты. Расчет наш основан на предположении, что силы противника незначительны. Действовать надо быстро, решительно.
Батальон пошел на сближение с противником, окружая деревню. Роты и взводы расчленились на отделения и наконец цепью, с дружным "ура!" пошли в атаку.
Никакой артиллерийской и авиационной подготовки атаки, конечно, не было.
Несколько минут противник молчал. Уже подумалось, что атакуем пустую деревню. Но мгновение спустя противник открыл сильный огонь из всех видов стрелкового оружия. Неистово строчили пулеметы, расположенные в дзотах. В боевых порядках рот начали рваться снаряды и мины: из Лобаново противник корректировал огонь своих артиллерийских и минометных батарей, расположенных в деревне Раи.
Атака захлебнулась. Над полем боя сгустились свинцовые тучи. Пошел снег.
Мы готовились к повторной атаке. Нам прислали на подмогу две пушки, которые выпустили несколько снарядов по деревне, подожгли два дома, но огневые точки засевшего в дзотах противника не подавили.
Вновь подняли роты в атаку. И снова - шквал огня из окопов и дзотов. Кромсали нас снаряды и мины. Был подавлен огонь наших пулеметов, расположенных на флангах рот и взводов. Мы заняли несколько участков первой траншеи, но дальше не продвинулись.
В этой атаке я был тяжело ранен, но оставался в боевых порядках до вечера. Когда бой утих, меня отвели в полковую санроту.
Стало ясно, что без поддержки хотя бы артиллерии нам Лобанове не взять. Приказом командира дивизии атаки были временно прекращены. Дать артиллерию комдив не мог, ее было мало. Имевшиеся в стране резервы танков, артиллерии, самолетов направлялись на оборону Москвы.
Бой за Лобанове запомнился мне до мельчайших подробностей. Такое не забывается: с винтовкой и гранатой мы шли на штурм укрепленных позиций врага.
И вот теперь - Берлинская операция. Какая силища - на окончательный удар по врагу! Партия и народ, используя преимущества советского социалистического строя, обеспечили невиданное превосходство в технике и вооружении над гитлеровским вермахтом. Они дали советскому воину все для достижения победы.
Приближалась 75-я годовщина со дня рождения Владимира Ильича Ленина. В экипажах агитаторы проводили беседы. Они призывали воинов ознаменовать этот светлый день новыми успехами в боях с гитлеровскими захватчиками.
В эту ночь никто не спал. Передовой наблюдательный пункт командира полка был рядом с НП командира стрелковой дивизии. Батареи огневых позиций не меняли: с них они пойдут на рубеж развертывания для атаки. Мы с Колобовым направились к бойцам. Зачитали им воззвание Военного совета фронта, проверили готовность батарей. Среди бойцов царило небывалое воодушевление. Как будто не было на дворе ночи, и не было никакой усталости, и не бой кровавый ожидал впереди, а невиданный праздник - так велико было желание каждого скорее покончить с Гитлером, принести Родине долгожданную победу.
Последние шаги
Все уже знали о предстоящей ночной атаке с применением зенитных прожекторов. Емельянов прошел с боями всю войну, но и для него такая атака была в новинку. Офицер в деталях представлял себе ее картину: о ней шла речь на занятиях, специалисты заранее показали местные предметы и объекты атаки, которые будут освещены. О своем впечатлении от атаки переднего края "противника" с применением прожекторов рассказывал офицерам полка М. И. Колобов, видевший ее на штабных играх. И тем не менее. Нет, новинка не пугала комбата. Скорее его одолевало любопытство. И бойцы говорили о том же. Днем они то и дело бегали к прожектористам, рассматривали приборы, интересовались - далеко ли шагнет луч, не ослепит ли самих атакующих, долго ли будет освещать оборону противника?
Емельянову не раз приходилось переживать тягостные минуты ожидания перед артподготовкой и атакой. И всякий раз он никак не мог избавиться от внутреннего волнения. Это чувство не имело ничего общего со страхом, оно было вызвано ожиданием чего-то значительного в его жизни, неповторимого, незабываемого.
Вот подходит к концу последняя минута перед началом артподготовки. Ты уже знаешь по опыту пережитого в прошлом, что произойдет дальше. И все же непроизвольно вздрагиваешь от мощного залпа "катюш" и тысяч других орудий…
До рассвета оставалось еще часа два. Туманная дымка скрывала горизонт. Языки пламени, которые изрыгали орудийные стволы, и огненные хвосты снарядов, выпущенных гвардейскими минометами, ярко освещали поле: здесь, готовые к броску, затаились наши войска. На стороне же врага слышался сплошной грохот взрывов. Земля содрогалась. В этом адском грохоте только опытный слух бывалого воина мог различить гул сотен самолетов, сбрасывающих смертоносный груз на головы тех, кто в свое время мечтал поработить весь мир, а теперь никак не хотел примириться со, своим неизбежным крахом.
Увлеченный зрелищем невиданной артподготовки, Емельянов перестал замечать время. И лишь когда внезапно яркий луч острой длинной иглой вонзился в темно-синее небо, комбат понял: "Сигнал к атаке!" Разноцветные ракеты фейерверком обозначили передний край, они словно бы звали воинов вперед, в атаку. Вспыхнули лучи прожекторов. Освещая дорогу поднявшимся в наступление советским солдатам и цели для атаки, они одновременно ослепили врага, затрудняя ему ведение огня. Емельянов видел, как из окопов выскакивали наши бойцы. Артиллерия перенесла огонь в глубину обороны противника.
- Вперед! - скомандовал Емельянов, и самоходка тотчас тронулась с места, набирая скорость. Видимо, с таким же напряженным ожиданием следили за полем боя и все экипажи: Емельянов заметил, как одновременно с ним, приняв его сигнал, в атаку пошли и другие машины. Вскоре они догнали цепь атакующих и вместе с пехотой ворвались в первую траншею противника. Огневые точки врага были подавлены, и атакующие занимали траншею за траншеей. Перевалили за железнодорожное полотно.
Светало. Взору открылось холмистое поле. В полутора-двух километрах впереди виднелись кирпичные здания поселка. Цепи атакующих то поднимались на гребень холма, и тогда были видны фигуры бойцов, то скрывались из глаз. Из поселка навстречу наступавшим внезапно ударила артиллерия противника. На левом фланге, где наступал 218-й гвардейский стрелковый полк, загорелась самоходка. Очевидно, из третьей батареи. Сильный пулеметный и автоматный огонь прижал наших стрелков к земле. Маскируясь за складками местности, самоходки заняли огневые позиции и повели огонь с места.