- Поскольку я имею все награды вермахта и лично фюрера, а также принадлежу к старинному рыцарскому роду, то меня не расстреляют на месте, а повезут в Берлин для рассмотрения моего дела верховным трибуналом. Там я снова декларирую свою веру, за что буду лишен всех наград, званий и тайно повешен во дворе берлинского гестапо под чужим именем. Через полгода моего исчезновения моя жена подкупит правительственных чиновников, узнает о печальной кончине своего супруга, в соответствии с традициями нашего рода похоронит мои останки в семейном склепе на острове и впишет мою историю в семейную книгу легенд. Пожалуй, по красоте легенды я обскачу даже своего предка, вызвавшего на дуэль Вильгельма Великого, правда им же и зарубленного. Мои потомки будут мной гордиться, а я буду блаженствовать в раю. Решено - я крещусь.
- Но вы же не верите по-настоящему! - воскликнул Алексей, невольно убедившись в серьезности намерений офицера.
- Я солдат и готов поверить в любую достойную идею, мало того - пожертвовать своей жизнью за нее. Разве этого недостаточно?! - гордо парировал комендант и немного печально добавил: - Эх, мой юный друг, ты даже представить не можешь, от какой великой иллюзии я сейчас отказался. - Он вытянул руку к окну и показал на горизонт. - Мои мечты в великую, избранную нацию, способную превратить мир в сказку, лишены будущего. И не только волевое решение стать христианином принудило меня думать так, скорее это следствие, а не причина. Все дело в обычном человеческом несовершенстве. Гнусные, противоестественные пороки, взвизги раненого шакала, а не стон умирающего льва. Нет - немцы совершенны, но только в пределах Германии. Такая же история со всеми остальными - французами, итальянцами, русскими и даже поляками. Народ будущего лишен нации, он враг нации.
- Это христиане?! - то ли высказал предположение, то ли утвердил Алексей.
- Ты гений, русский мальчик! - захохотал комендант, достал из серванта бутылку коньяка, налил себе полный стакан и залпом опустошил его. - За тотальную победу христианства.
Во дворе прозвучало несколько автоматных очередей.
- Что это было? - спросил мальчик.
- Я приказал немедленно расстрелять пять потенциальных бунтовщиков-коммунистов, - спокойно ответил офицер. - Долго не мог решиться, но узнал, что все грехи прощаются списком, и принял это неприятное решение.
- Господи помилуй! - ужаснулся ребенок. - Вы же чудовище!
- Совершенно верно, - согласился комендант и приказал: - Возвращайся к отцу и передай ему, что я его жду у себя ровно в полночь. Со всем необходимым оборудованием.
Вне себя от ужаса, Алексей выскочил из здания комендатуры на улицу и побежал к колодцу, где его отец уже заканчивал крещение.
Палатка
После того как люди разошлись, Алексей с отцом пошли в отведенную для них палатку.
- Надо немедленно отсюда уходить, - на ходу сказал отец.
- Нас до завтра не выпустят, потому что комендант хочет, чтобы ты его крестил ночью, и он уже выбрал себе имя - Иоанн, он родился в день Иоанна Воина, - сообщил Алексей.
- Откуда он все это знает? - изумился отец.
- Я ему рассказал, - признался мальчик.
- Помоги нам, Господи! - вздохнул отец и решил: - Ладно, пойдем хоть перекусим перед этим испытанием.
Лагерь переселенцев
За полчаса до полуночи за ними пришел жандарм с двумя автоматчиками.
- Может, останешься здесь? - с надеждой глядя на сына, спросил священник.
- Это я придумал, - отказался мальчик и стал напяливать на ноги свои старенькие ботинки.
Комендатура. Крыша
Солдаты их провели темной территорией лагеря к зданию комендатуры и помогли подняться на крышу. Там, прямо посередине, в белом исподнем солдатском белье на расстеленном под ногами флагом "СС", скрестив руки на груди, стоял комендант.
Заметив в глазах священника и ребенка страх, он поспешил успокоить их и, кивнув на солдат, сказал:
- Их можете не бояться. Один из них сын моего садовника, а двух других я лично выкупил четыре года назад из камеры смертников. Они грабили поезд и случайно пристрелили стрелочника. По-русски никто не понимает, думают, что я хочу заняться местной магией и стать еще сильнее, в конце концов, они знают - как любой офицер "СС", я прошел оккультную инициацию. Больше им знать ничего не надо. Начинайте ритуал.
Опомнившись от увиденного, отец поспешил спросить офицера: "Хорошо ли вы обдумали свое решение принять Святое крещение? Читали ли вы Библию? Знакомы ли вы с основами православной веры?"
На все вопросы пастыря комендант кивал утвердительно, и отцу ничего не оставалось делать, как начать крещение. Алексей наблюдал за происходящим, сидя на парапете крыши. Иногда его одолевала дремота, и он погружался в сон. Там он видел то отца Аувиана, листающего псалтырь, то маму, руками вышивающую на воротнике подрясника отца крестик красной шелковой нитью, то загадочный валаамский пруд в лесу, где он видел "Бога". Вода в пруду была настолько прозрачная, что Алексею удалось разглядеть лежащую на песчаном дне шпагу своего деда-генерала. Рядом со шпагой плавала "золотая" рыбка с большими синими глазами.
- Сочетахся ли еси Христу? - строго вопрошал отец Михаил.
- Сочетахся, - серьезно отвечал офицер.
- И веруеши ли Ему? - продолжал священник.
- Верую Ему, яко Царю и Богу, - продолжал комендант, иногда все-таки заглядывая в "требник" священнослужителя, чтобы не допустить какой неточности.
Один из солдат принес два ведра с водой и поставил их рядом с расстеленным флагом.
Алексей посмотрел на небо у себя над головой. Такого ясного, звездного неба он еще не видел никогда. По небосклону то и дело скатывались крупные, искрящиеся кометы, исчезая где-то за горизонтом в направлении города. Он отвлекся только тогда, когда отстриженные отцом Михаилом волосы офицера вспыхнули в пламени заботливо поднесенного солдатом факела.
Едва закончив таинство, отец Михаил расцеловал новоиспеченного христианина и надел ему на шею вырезанный из березы крестик, снизу раздались гул колокола и гортанные выкрики часовых. Вдали, у ворот, вспыхнули прожектора, и Алексей сверху увидел въезжающий на территорию лагеря автомобиль.
- Это генерал, - спокойно объяснил комендант. - Он всегда любил неожиданности. Ну что ж, раб Божий Иоанн пойдет встретит бывшее начальство. Кстати… - И он, приблизившись вплотную к отцу Михаилу, спросил его на ухо шепотом: - Взрывчатку вы пронесли?
- Я, - кивнул тот.
- Ну что ж, по словам вашего сына, кстати, я уверен, что его ожидает блестящее будущее, одно из самых эффектных разрешений проблемы греха в христианстве - это мученичество, тогда - аллилуйя! - развел руками офицер и шагнул по лестнице вниз, оставив на бетоне мокрый след ноги.
- Это просто невероятно! - вздохнул отец Михаил и подошел к сидящему Алексею.
- Наверно, нас вместе с ним расстреляют, когда разберутся, - без всякого страха в голосе предположил Алексей.
- Может быть всё, - согласился отец, погладив ребенка по голове.
Двор комендатуры
Они сверху видели, как комендант подошел к машине, как перед ним жандарм открыл дверь, как тот сел внутрь и как через мгновение машину объял пламень, а землю потряс мощный взрыв. Раздались многочисленные выстрелы, крики. По двору заметались тени. Еще что-то взорвалось неподалеку, и, как факелы, вспыхнули палатки полевых кухонь.
Отец с сыном упали на бетон, под прикрытие каменного парапета, и лежали там, пока шум на улице не стих, а из навесных динамиков не раздалась русская речь: "Дорогие товарищи заключенные, вас освободила от немецкого плена отдельная партизанская бригада под командованием капитана Зимина. Всех просим для пересчета потерь на площадь к колодцу. Не пересчитанные будут расстреляны как потенциальные предатели".
- Пошли, что ли, - помог подняться с холодного бетона ребенку отец.
- Мне жалко Иоанна, - признался Алексей. - Он, наверняка, как благочестивый разбойник, уже в раю.
- Это я пронес бомбы, - признался отец, - но я не знал. Кто-то мне их засунул в сумку. Боюсь признаться себе в этом, но я предполагаю - кто.
- Жалко детей Иоанна, - повторил мальчик. - Они не скоро узнают о подвиге своего отца.
- Пошли, - дернул его за рукав отец, и они спустились по лестнице на улицу.
Прямо на улице им встретился куда-то бегущий Петька.
- Всем к колодцу, там наши! - сообщил он Алексею и побежал дальше.
- Твой отец там? - крикнул ему вслед мальчик.
- Умер папка, вышкой завалило, - донесся голос Петьки.
Колодец
- Фамилия! - встретил их вопросом бородатый мужик в телогрейке с автоматом за спиной, стоящий в свете прожектора с какими-то бумагами в руках.
- Отец Михаил, - ответил отец.
- Не немец? Чего-то рожа немецкая, - насторожился мужик.
- Не немец, не немец, наш - швед, это он взрывчатку в лагерь пронес, - послышалось у него за спиной, и в свет вышел отец Виталий с револьвером в руках.
- Значит, динамит подложил ты? - насупился отец.
- Прости, боялся, откажешь, а тут люди, - ответил отец Виталий. - Тебя не проверяли. Да что вспоминать - теперь у нас в руках генерал.
- Я думаю, что теперь на звуки взрыва сюда едут несколько танков и человек пятьдесят на них, - предсказал отец.
- Не забывай - у нас генерал, - напомнил ему отец Виталий. - Не сунутся. Побоятся за жизнь командира.
Позади послышались гортанные крики, и двое партизан выволокли под фонарь упитанного немца с перекошенным от ужаса лицом, залитым кровью.
- Не бейте его - это только повар, - попросил отец.