- Поезжай в Марсель и попробуй лучший на свете суп: Germiny a l'Oseille, - советует Легионер. - После него предлагаю Pigeon a la Moscovite с Champignons Polonaise и Salade Buatrice.
- Я однажды ужинал с парнем, который, спаси нас, Господи, всех, забыл положить трюфели в Perigourdin, - говорит Порта. - Он жил на Жандарменмаркт и праздновал освобождение из Моабитской тюрьмы. Мы ожидали увидеть развалину - он ведь провел за решеткой пять лет, вряд ли можно было ожидать чего-то другого, так ведь? Некоторые люди бывают навсегда сломлены даже после недолгого срока, но этот человек был совсем бодрым и здоровым чуть ли не до неприличия. Но хуже всего, по-моему, опаздывать к еде. Еда портится, когда ты наскоро глотаешь суп и рыбу, чтобы догнать остальных.
- Кто-нибудь из вас ел запеченную в духовке голубую рыбу с Sause Bearnaise? - вмешивается Грегор. - Еда просто райская. Мы с генералом любили ее. Это было наше излюбленное блюдо после особенно кровавого сражения.
- Надеюсь, мы будем вблизи от этого озера, когда рыба начнет метать икру, - мечтательно говорит Порта.
- Когда вернемся домой, - говорит Малыш, имея в виду под "домом" немецкие позиции, - я "организую" гуся, начиню его сливами и яблоками и все съем сам.
- Я предпочту индюка, - говорит Барселона. - Он больше.
- Черт возьми, не могу больше выносить этого! - в отчаянии кричит Порта, вскакивая на ноги. - Пошли, Малыш, бери свою трещотку и наложи гранат в карманы.
- Куда идем? - спрашивает Малыш, шумно вставляя в автомат рожок.
- Почитаем соседское меню, - отвечает Порта, беря на ремень свой ППШ.
- Взять мешок? - жизнерадостно спрашивает Малыш.
- Нет, мешки у ивана есть, - отвечает Порта.
- Кто не хочет рискнуть жизнью ради жратвы, тот сущий идиот, - утробно смеется Малыш.
- Вас подстрелят, - предостерегает Старик.
- Придурок, - беззаботно отвечает Малыш. - Это мы будем стрелять!
- Мы ждем настоящего русского гостеприимства, которым они славятся, - говорит Порта с кратким смешком и скрывается в метели.
- Однажды они не вернутся, - пессимистически бормочет Старик.
Проходит несколько часов, но, кроме завывания полярной бури, ничего не слышно. Тишину нарушает длинная автоматная очередь.
- Это наш МП, - говорит Старик, поднимая взгляд.
Вскоре раздаются три гранатных взрыва, серия ракет заливает местность ярким белым светом.
- Они наткнулись на русских, - шепчет в ужасе Грегор.
- Черт побери этих двух маньяков, хоть бы они вернулись, - обеспокоенно говорит Старик.
- Тебе нужно подать на них рапорт, - настойчиво говорит Хайде. - Это серьезное нарушение дисциплины. Противник сможет использовать это в пропагандистских целях. Я прямо-таки представляю заголовки в "Правде": "НЕМЕЦКАЯ АРМИЯ ГОЛОДАЕТ! Отряды смертников посланы красть хлеб у Красной армии!"
Мы не столько видим, сколько ощущаем дульную вспышку крупнокалиберного орудия. Следуют громкие вопли и долгая серия взрывов. Злобно стучат несколько "максимов".
Над снежной пустыней воцаряется долгая тишина. Даже ледяной ветер утихает. Кажется, все Заполярье делает глубокий вдох и готовится к чему-то совершенно особенному.
Сильнейший взрыв, который, кажется, никогда не прекратится, нарушает тишину ночи.
- Господи, спаси нас, - шепчет потрясенный Барселона. - Должно быть, они перепутали склад боеприпасов с кухней!
- Тревога, тревога! - истерично кричат наши часовые в полной уверенности, что начинается атака.
Северо-восточнее нас взлетает в небо гигантский столб пламени, земля содрогается от долгого, раскатистого взрыва.
Из одной иглу выбегает группа офицеров с оберстом во главе.
- Что там, черт возьми, делают русские? - нервозно спрашивает оберcт. - Неужели сражаются между собой? - Поворачивается к пехотному майору. - Есть там кто-то из наших?
- Никак нет, герр оберcт, эта боевая группа не вступала ни в какой контакт с противником.
Оберcт Фрик глубже вдавливает монокль в глазницу и внимательно смотрит на майора.
- Вы это знаете наверняка или просто думаете?
Майор заметно смущен и вынужден признаться, что не знает почти ничего о том, что происходит в группе. Он связист и никогда не бывал в боевом подразделении.
Долгая серия взрывов и рычание пулеметов заставляют его обратить взгляд на северо-восток, где на фоне краснеющих туч видны острые языки пламени.
- Там черт-те что творится, - бормочет оберcт. - Выясните, что именно.
- Слушаюсь, герр оберcт, - с жалким видом отвечает майор, понятия не имея, что выяснять.
Через несколько минут он сваливает ответственность на гауптмана.
- Мне требуется ясная картина того, что происходит! Понятно, герр гауптман? Там черт-те что творится!
Гауптман исчезает за купой деревьев и там неожиданно наталкивается на лейтенанта.
- Там черт-те что творится. Понятно? - рычит он лейтенанту. - Жду доклада через десять минут. Кто-то беспокоит противника!
Лейтенант горнострелковых частей бежит трусцой по узкой дорожке и натыкается на второе отделение. Указывает на Старика стволом автомата.
- Встать, обер-фельдфебель! Ну и хлев здесь у вас. Противник ведет огонь, и мне нужно знать, почему. Понятно? Мне нужно знать. Даже если вам придется выяснить это лично у русского командира!
- Слушаюсь, - отвечает Старик, делая вид, что готовится идти.
Лейтенант скрывается за деревьями и решает найти убежище, где гауптману не придет в голову искать его.
Старик спокойно садится и попыхивает трубкой.
В течение часа мы слышим рассеянный огонь то в одной, то в другой стороне.
- Они давно мертвы, - уныло говорит Барселона, прислушиваясь к длинным, злобным автоматным очередям.
Грохочет крупнокалиберное орудие, взрываются несколько гранат. Сквозь весь этот шум мы слышим громкий, счастливый смех.
- Это Порта, - бормочет Старик, нервозно перебирая пальцами серебряную крышечку трубки.
Близится рассвет, ветер почти прекратился. Лишь изредка ледяные порывы взвихривают снег вокруг нас.
- Сомневаюсь, что мы увидим их снова, - говорит Хайде. - Никто не может находиться так долго в расположении противника, не попавшись.
- Боюсь, ты прав, - негромко говорит Старик. - Жаль, что я не запретил им идти.
- Par Allah, ты не смог бы удержать их, - утешает его Легионер.
Хорошо знакомый звук заставляет нас подскочить с оружием наготове.
- Лыжники, - сдавленно шепчет Хайде, укрываясь за деревом.
Я лежу в снежной яме, прижимая к плечу приклад ручного пулемета. Снег скрипит и потрескивает. Раздастся какой-то крякающий звук. Снова шелест, похожий на шорох лыж по мерзлому снегу. Я кладу палец на спуск. Среди деревьев движется какая-то тень.
- Не стреляйте! - кричит, вскочив на ноги, Барселона. Он увидел желтый цилиндр Порты, который необычайно высоко подскакивает между деревьями.
- Что за черт? - удивленно восклицает вестфалец.
С каким-то страхом мы смотрим на плывущий цилиндр, приближающийся, подскакивая, к нам. Если шляпа на голове у Порты, то он вырос по меньшей мере на два метра. Потом эта загадка разъясняется. Из снега появляется фыркающий олень. Он тащит нарты, полностью загруженные мешками и ящиками. Поверх груза величественно восседают Малыш и Порта.
- Это вы стреляли? - кричит Старик.
- Иногда мы, - отвечает Малыш с важным видом. - Но и русские израсходовали немало боеприпасов дядюшки Сталина.
- Мы наткнулись на помешанного политрука с таким худым лицом, что он мог бы без труда поцеловать козу между рогов, - объясняет Порта, размахивая руками. - Попали в него мы только со второго раза. Потом какой-то охламон принялся браниться на нас из темноты, а потом стрелять. Мы прицелились по дульным вспышкам, и ему быстро пришел конец.
- Но мы пошли не той дорогой, - вмешивается Малыш. - Было темно, как у негра в заднице. Забрели в расположение штаба, где военные гении обсуждали, как выиграть эту треклятую войну. Там какой-то полковой комиссар бубнил и бубнил. Я прицелился в его толстое брюхо, и он вдруг перестал бубнить. Завопил: "Немцы!" и тут же скопытился. С остальными разделался Порта.
- Надеюсь, вы прихватили их карты? - спрашивает Хайде. Он не способен думать ни о чем, кроме военных задач.
- На кой черт они нам? - тупо спрашивает Малыш. - Мы пошли не за ними. Дорогу обратно могли найти и без карт.
Хайде лишь качает в отчаянии головой.
- Тут случилось настоящее столпотворение, - объясняет Порта. - Когда мы вышли, толпа русских сбила нас с ног, и какой-то болван-офицер устроил нам разнос. От растерянности он даже не заметил, что Малыш ответил ему: "Jawohl, herr Leutnant!".
- Стоило рискнуть жизнью, чтобы побыть там, - продолжает Малыш, закуривая сигару.