Но если учесть, что скорость кажется близкой к ста пятидесяти километрам в час, мы можем ориентировочно считать, что движется остров.
— Почему? — спросила Рена.
— Да потому, что потребовалась бы громадная сила, чтобы привести в движение туманность и придать ей такую скорость. Это отнюдь не невозможно, но, поскольку внешнее окружение острова состоит главным образом из вакуума, цифра измерения силы, которая могла бы действовать на туманность, умножается на порядок увеличения. Мы не можем определить никакого физического или энергетического воздействия на остров, ergo 2 нет ветра, чтобы проталкивать его. Мы допускаем, что он все еще может удаляться от своей отправной точки, но, поскольку колебания внутри указывают на определенно пассивное строение, на такую возможность непохоже.
— Так что мы и в самом деле летим, — заключил Макфи.
— Вроде бы на то похоже.
— Не хотел бы я испортить вам всю картину или что-то в таком роде, — вмешался Кохрейн. — Но не думаете ли вы, ребята, что мы, возможно, падаем?
— Направление полета, которое мы можем определить по туманности, заставляет сделать вывод, что на это непохоже, — опроверг его предположение Сайнон. — Движение-то кажется горизонтальным. Наиболее вероятное объяснение — это что мы появились с относительной скоростью, отличной от скорости туманности. Кроме того, если бы мы падали с тех пор, как здесь появились, тогда то, по направлению к чему мы падали бы, к настоящему времени, безусловно, было бы видно, чем бы оно ни было. Если бы образовалось такое мощное гравитационное поле, оно было бы поистине громадным: в несколько раз крупнее огромного газового скопления вокруг Юпитера.
— Вы же не знаете, какова природа массы или гравитации в этом мире, — поправил Макфи.
— Верно. И этот остров — тому доказательство.
— Что вы хотите этим сказать?
— Наша сила тяжести не изменилась с тех пор, как мы здесь. И все же — мы больше не являемся частью Омбея. Мы принимаем ее за нормальную, потому что подсознательная воля каждого из нас здесь этого требует.
— Дерьмо собачье, — Кохрейн подпрыгнул, удивленно глядя на раструб своих широких вельветовых штанов. — Вы что, хотите сказать, мне только снится, будто здесь есть какая-то сила тяжести?
— Строго говоря — да.
Хиппи сцепил ладони и плотно прижал их ко лбу.
— Ох, друг, вот это не повезло. Я-то хочу, чтобы сила тяжести была реальной. Послушайте, ведь не дурачите же вы нас дурной шуточкой, нет? Такого быть не должно.
— Реальность сейчас прочно содержится у вас в мозгу. Если вы ощущаете, что сила тяжести на вас действует, значит, она настоящая, — невозмутимо объяснил сержант.
В руке Кохрейна появилась сигарета с марихуаной, он сделал глубокую затяжку.
— Я тяжелый, — запел он. — Тяжелый, тяжелый, тяжелый! И пусть никто этого не забывает. Слышите меня, люди? Так обо мне и думайте!
— В любом случае, — обратился Сайнон к Макфп, — если бы нас выхватило гравитационное поле, туманность падала бы вместе с нами. А этого не происходит.
— Уже хорошо, — буркнул Макфи. — Что для здешних мест тоже не характерно.
— Забудьте академические представления о ситуации, — вставил Мойо. — Можем мы что-нибудь из нее извлечь?
— Мы намерены установить наблюдение за деталями, — сказал Сайнон. — Безрассудное наблюдение, если вам угодно, чтобы понять, находится ли что-нибудь перед нами. Может оказаться, что все планеты, которые одержатели сдвинули с мест во вселенной, теперь в этой ее области, вместе с нами. Тогда мы сможем воспользоваться нашей близостью к другим, чтобы воззвать о помощи; это единственный способ коммуникации, каким мы здесь располагаем.
— Ох, друг, это не тот путь! Кто наши призывы услышит? Если какие-то существа и будут поблизости.