* * *
В этом кафе они побывали еще раз уже много дней спустя.
Вадим часто вспоминал эти две, неотъемлемые встречи. В одном месте, но такие разные по смыслу и ощущениям.
Стоял такой же теплый вечер середины июля. Мимо барной стойки кафе к центральному свободному столу, уставшей поступью молча прошли военные, одетые в выцветшую, выгоревшую на солнце и, изрядно потертую форму с еле заметным камуфляжным рисунком. Яркими пятнами на форме выделялись лишь красно-зеленые, цветов флага Приднестровской Молдавской Республики, нашивки на груди да шевроны на рукавах с двуглавым орлом и ярко-красными буквами "РОССИЯ". Молча сели за стол.
Народа в кафе было гораздо больше, чем тогда. Оживленные молодые люди. Нарядные красивые девушки. А вот и военные - офицеры республиканской гвардии. В углу, сдвинув столы, большая компания отмечала какой-то юбилей. Из колонок лилась веселая музыка.
- Здравствуйте, молодые люди! Что будете заказывать? - услышали они рядом. Повернув головы, увидели ту же официантку, что была и в прошлый раз.
- Здравствуйте, - с улыбкой, тихим голосом сказал Вадим. - Мы очень рады вновь Вас видеть.
Официантка подняла глаза на своих клиентов и, беззвучно ахнув, чуть не задохнулась… Руки с блокнотом и ручкой медленно опустились.
- Это вы-ы-ы? - пораженно выдохнула она.
Казаки все встали.
- Мы.
Она задумалась, будто разыскивая кого-то взглядом, в котором были радость и сострадание, и что-то вспоминая. Обвела опаленные солнцем лица казаков, поседевшие шевелюры и открытые улыбки, заглядывая в бездну взора их совсем неулыбающихся, уставших глаз.
- Все?.. - тихо спросила она, и голос ее дрогнул, в уголках глаз блеснули слезинки.
- Все.
И тут она, закрыв лицо руками, разрыдалась. В мгновение казаки окружили ее, стараясь успокоить. А к ним уже спешили другие женщины - работницы кафе.
- Это же сибиряки! Вернулись!.. - радостно, как давно не видавшие своих родных, обняли и расцеловали их. - Живые!.. Ребята…, мы за вас Богу молились!..
Посетители кафе, разом повернулись, обескуражено замолчали. Из-за своего стола встали и подошли двое гвардейцев. Один из них, заинтересованно и пристально смотря, громко спросил, обращаясь к Лекареву:
- Извини, браток, это не тебя в Бендерах "Врачом" кличут?
- Н-н-нет, - с некоторой заминкой удивленно ответил Славка, - не меня. Меня вообще-то "Лекарем"…
- Ты?!.. Спасибо тебе, брат! - гвардеец схватил его в объятия. Оторвавшись и, держа руку на Славкином плече, повернулся к своему столу и громко скомандовал:
- Товарищи офицеры! - Офицеры за столом стали по стойке "смирно". - Друзья, это тот самый "Лекарь". А это, - он посмотрел на казаков, - как я понял, та самая группа "Филин"… Ура!
- Ура! Ура! Ур-А-А! - прокричали офицеры и, выйдя из-за стола, крепко пожали казакам руки…
Вся вилимская группа, только сегодня вышедшая из Бендер и завтра уезжающая домой, была, сказать что удивлена - ничего не сказать, была просто поражена и шокирована! Ну, ладно Славка - сколько жизней он спас, вовремя оказав раненным квалифицированную помощь! Он и сам не знает, сколько людей ему обязаны самым дорогим… А они-то чем заслужили такое внимание? Чем же прославилась их группа? Что же такого особенного они сделали? Ведь воевали, как все!
Не меньше таким приемом были удивлены и те милые женщины.
- Спасибо Вам ребята! От нас, от всех женщин, матерей Приднестровья!
А потом был большой пир. За одним длинным столом вместились не только иркутские казаки и офицеры гвардии, да два раненных под Дубоссарами донских казака и врач, сопровождающий их в московскую глазную клинику Святослава Федорова. Нашлось место для многих, благодарных всем защитникам Приднестровья, тираспольчан…
Часть 2. Дело чести
Честь - это совесть, но совесть болезненно чуткая.
Это уважение к самому себе и к достоинству собственной жизни, доведенное до крайней степени чистоты и до величайшей страстности.
Альфред Виктор де Виньи
Начавшийся атаманский совет сразу же пошел как-то наперекосяк. Вернее сказать, совет начался еще на крыльце станичной управы, где, встретившись и перекуривая, хуторные атаманы и члены станичного правления эмоционально обсуждали, дошедшие без прикрас в этот таежный "угол", последние вести из далекого Приднестровья. Проскальзывавшие до этого противоречивые и скупые газетные строчки, не давали полного понимания событий, происходивших на берегах Днестра, заставляли задаваться еще большими вопросами…
Бумаги в довольно весомом пакете, доставленные в станицу "Вилимскую" пару дней назад нарочным офицером от атамана Иркутского казачьего войска - информационное письмо Союза казаков России, обращение атамана Черноморского казачьего войска, ксерокопии статей и страниц приднестровских газет - произвели эффект разорвавшейся бомбы! А тут еще, показанный вчера по центральному телеканалу, документальный фильм о начавшихся там, в марте 1992 года кровавых событиях, вконец взбередили души казаков!
Вадим Михайлов - походный атаман станицы, стоя тут же на крыльце, уже понял, что запланированные на этот совет вопросы отошли на второй план - дошедшие новости буквально обрушили повестку дня…
Чтоб совет окончательно не превратился в митинг и говорильню, потребовались непререкаемый авторитет и настойчивость станичного атамана Валерия Бубнова, его терпение и понимание ворвавшегося в души казаков урагана. Вопросы хозяйствования, экономического развития станицы обсуждать не стали - в таком эмоциональном состоянии это было бесполезно. Но зато на "ура" прошли вопросы подготовки молодежи к службе в армии, возрождения в городе добровольной народной - казачьей! - дружины, сотрудничества с фондом "Правопорядок".
Совет закончился поздно вечером. По дороге домой Вадим все думал о сказанных, застрявших в душе зазубренными осколками, фразах: "в Приднестровье война"…, "русских и там уже долбят!", "это русская земля!", "…Россия молчит…", "…терпеть?"
"Терпеть?! Спокойно взирать на кровавые теленовости? Ну, уж нет! Надо что-то делать! Что делать?"
В принципе, этот вопрос для Вадима уже не был вопросом. Он уже знал что делать, и верил, что принятое им решение в унисон душевному порыву многих казаков - мы нужны там, мы должны помочь Приднестровью! Сейчас его мучила уже другая сторона данного вопроса - как это организовать?
Казаки Дона, Кубани и Терека по "сполоху" первыми пришли на помощь народам Приднестровья и своим братушкам - казакам-черноморцам, бок-о-бок с ними уже второй месяц сражались против молдово-румынских националистов.
Дубоссары, Кошница, Григориополь из-за непрерывных артобстрелов и атак частей кишиневской армии и полиции превратились в зияющие, кровавые раны на недавно еще цветущей, благодатной земле Приднестровья. Гибнут ни в чем не повинные люди. Вся их вина лишь в том, что они хотят жить свободными, жить на своей родной земле, говорить на своем родном языке. Эти люди не желают быть безропотным стадом, которое Кишинев хочет загнать под иго "Великой Румынии". За это их сделали врагами. За это взрывают их дома. За это их убивают. Всех, не разбирая: стариков, женщин, детей…
Гибнут приднестровские ополченцы, милиционеры, гвардейцы. Гибнут казаки. Уже десятки сынов Дона, Кубани и Терека пролили свою кровь на Днестре. Но это не страшит - на их место приходят другие.
"А мы-то, почему в стороне? Или Ангара уж очень далека от Днестра? Мы - сибиряки, и надо бы освежить память румынам - кто это такие!"
* * *
Уже на следующий день после работы Вадим зашел домой к своему другу и единомышленнику, товарищу атамана станицы Владу Смолину.
Разговор был прямой, долгий и обстоятельный. В душевном порыве друзья были едины. Но что и как делать? Вадим высказал свои мысли, которые больше походили на уже сформировавшийся план действий. Еще раз прочитали и проанализировали подборку материалов, также присланную накануне, которые передавал уже месяц как командированный в Приднестровье, официально офицером связи, товарищ атамана Иркутского казачьего войска войсковой старшина Игорь Кошелин - профессиональный военный, подполковник, журналист. Как узнали позднее, Игоря в Приднестровье звали не иначе, как "Советник"…
Обсудив, казалось, все нюансы задуманного, друзья пришли к выводу: без необходимой подготовки ехать нельзя!
Вопросы организации подготовки Вадим взял на себя. Влад не стал с этим спорить, зная о его отношениях с офицерами горвоенкомата, горотдела милиции, войсковой части, с ребятами - ветеранами Афганистана…
Дело осталось за малым, но самым трудным - получить "добро" у войскового атамана. А в том, что атаман станицы всецело поддержит их, не сомневались ни на йоту. Надо его ввести в курс задуманного, не откладывая в "долгий ящик". Тут же позвонили Бубнову, зная наперед, что в это время он - начальник одного из отделов милиции, явно находится на работе. Уже через час изложили ему свои намерения. Возражений от всегда сдержанного и рассудительного атамана не услышали. Вадим лишь отметил про себя, как во время разговора глаза Бубнова, буквально засиявшие, все же не смогли скрыть толику грусти…
- С Мериновым об этом сами говорить будете. В субботу атаманский совет войска, полетите вместо меня. Я позвоню в Иркутск, предупрежу атамана. Собирайтесь, - сказал напоследок Бубнов.