- Получишь, - сказал Горбатый так, словно уже взял на себя руководство.
- Итак, что я должен делать? - Анджей ждал разъяснений.
- Иди наверх к Антеку, - ответил Горбатый, - там все получишь - и оружие и инструкции. А вы отправляйтесь в гостиную, чтобы не вызвать у него подозрения.
- Он поедет отсюда не в Пулавы, - сказала вдруг Кристина, - он поедет в Голомб, в гестапо.
Взглянув на Кристину, Горбатый ответил строго:
- Посмотрим, тут нельзя гадать.
Антек повернулся к брату:
- Иди и жди, я сейчас приду. Найдешь мою комнату?
- Найду, - ответил Анджей и отправился в комнату Антека, где утром мыл руки. Не зажигая света, он лег на кровать Антония. Он чертовски устал.
"Надо немного отдохнуть, - подумал он, - В таком состоянии нельзя ничего делать".
Закурив папиросу, Анджей с удивлением заметил, что рука у него дрожит. "Спокойно, - сказал он себе. - Не так уж это страшно".
Он решил вздремнуть и прикрыл глаза. Но водка и кофе делали свое дело. "Шутка ли, - думал он, - вдруг, ни с того ни с сего, пристукнуть ненавистного дядюшку".
Не ожидал он ничего подобного, выезжая из Варшавы с мирной целью - привезти Антека домой.
Мысли то проваливались в пустоту, то упрямо лезли в голову. Такие двадцать четыре часа не пройдут даром.
Анджей открыл глаза. В окно проникал сумеречный свет угасающего дня. Он с удивлением вгляделся в полутьму комнаты. Не снится ли это ему? В комнате стояла Марыся.
- Почему ты скрылся? - спросила она после короткого молчания.
Анджей лениво собирался с мыслями.
- Я устал, - сказал он, - с меня довольно этого общества.
- Ты не хочешь видеть Валерия?
- Что мне Валерий? Мне до него нет никакого дела.
- Но от чего ты так устал? - настаивала актриса. - Участвовал в операции?
- Что за мысль? - Анджей взял папиросу, сделал несколько затяжек. - Неужели ты подозреваешь меня в таком безумстве?
Он отрицал инстинктивно. Не нравился ему этот визит в темноте. Но знал, давно знал, с той минуты, на вокзале, что эта очень красивая женщина будет ему принадлежать.
- Ты был близок с женщиной? - продолжала спрашивать Марыся и подошла к кровати.
- Я никогда еще не знал женщины, - медленно сказал Анджей и погасил папиросу в пепельнице.
Марыся засмеялась.
- Ого! Антек говорил о тебе совсем другое.
- Что он там знает! Я не виделся с ним с начала войны.
- Он говорил, что еще перед войной…
- Вы вели такие интимные разговоры? С чего бы это? Крутишь с Антонием?
- Что ты, он так влюблен!
- В кого?
- Ну конечно, в Кристину.
- В Кристину? - удивился Анджей. - Я не знал.
- Ты вообще ничего не знаешь.
- Кое-что знаю. Поди сюда, - он потянул ее за руку на кровать. - Иди, у нас мало времени.
Уже лежа рядом, Марыся спросила:
- Почему мало времени? У нас целая ночь впереди!
Анджей испугался. "Она что-то знает!" - мелькнуло у него в голове.
- Да, - произнес он вслух, - целая ночь впереди. А когда ты едешь в Варшаву?
- Скоро. Мне пора. Знаешь, я держу кофейню на Кредитовой. Дела идут пока неплохо.
- Я не хожу в кофейни, - сказал Анджей.
- Чем же ты занят?
- Чем занят? Учусь.
Они поцеловались.
- Ну, а теперь беги, беги, - сказал Анджей, слегка подталкивая ее. - Сейчас сюда придет Антек.
- Правда? А зачем он сюда придет?
- Слишком много хочешь знать. Смотри, берегись.
- Только бы не в злой час ты это сказал!
Марыся с неохотой встала с кровати. Она была уже у двери, но вдруг вернулась.
- Но вы ничего дурного не сделаете Валерию?
Молчание Анджея длилось слишком долго.
- Кто это - вы?
Собственный голос показался ему неестественно глухим. Он взялся за новую папиросу.
- Почем я знаю? - Марыся вздохнула. - Ну, вы все.
- Надо все-таки разбираться, что хоть мы "все" и собрались тут, но люди мы разные, каждый - сам по себе. Одно дело Горбатый, другое Скшетуский, а тот слащавый идиот, который отпускает комплименты Кристине, - это уже и вовсе иное.
- Да, - заколебалась девушка, - все разные, но у каждого есть автомат.
- Глупая, - уже со злостью сказал Анджей. - Если б у меня был автомат!
- Если бы очень хотел, то получил бы, - многозначительно сказала Марыся.
- Для этого мне надо было бы убить какого-нибудь немца.
- Или Валерия.
- А у него есть автомат?
- Должен быть.
- Но меня это не интересует.
- Жаль.
- Ты что, влюблена в Валерия?
- Нет, не влюблена, - Марыся снова отошла к двери, и голос ее звучал уже из темноты, - но хотела бы стать его любовницей.
Анджей свистнул.
- Поздравляю, - сказал он.
- Спасибо.
- Он очень красивый мужчина, - добавил Анджей.
- Ты на него похож, - сказала Марыся с каким-то вызовом.
- Только ростом немного повыше. И другого сложения. Мы с братом оба на него похожи, только глаза у нас голубые. Это ведь наш дядя.
- У тебя голубые глаза? Я и не заметила.
- Значит, не слишком приглядывалась, - Анджей был рад, что разговор пошел о другом, - а ложишься ко мне в постель!
- Не будь вульгарен, - сказала Марыся. - Ты спустишься вниз?
- А зачем?
- Хотя бы за тем, чтобы еще поболтать со мной.
- Поболтаем в Варшаве.
- Ты уезжаешь?
- Да, через несколько часов. Устрою одно дело и уеду.
- Какое дело?
- Мать просила. Хочет, чтобы Антоний домой вернулся. Мне надо с ним поговорить. Поэтому я и гоню тебя. Иди.
- Но ты спустишься?
- Тотчас же спущусь. Поговорю с Антонием и спущусь.
- Ну так до свиданья.
- До свиданья. Передай там привет твоему возлюбленному.
- Ты свинья! - Марыся сказала это уже за дверью. Слышно было, как она сбегала по лестнице.
- Черт! - выругался Анджей. Его очень расстроило это неожиданное посещение. Он громко свистнул. - Вот ненужное осложнение! А какая красивая женщина!
Он задремал. Его разбудило появление Антония.
- Бери, - Антоний протягивал ему автомат. - Ты умеешь с этим обращаться?
- Ты что, с луны свалился? Третий год идет война.
- Ну ладно. Поедешь верхом с Владеком. Сам Владек решил принять участие.
- Что это значит - сам Владек?
- Владек - командир Горбатого.
- Рассказывай!
- Сейчас не время для шуток. Надеюсь, понимаешь.
- Так. Ну, а вообще что это за люди?
- Гвардия Людова .
- Понятия не имел. А ты?
- А я в АК. Скшетуский ничего об этом не знает.
- Я так и думал. А что, дойдет у вас до соглашения?
- Когда Валерий уедет, поговорим.
- У Владека есть автомат?
- Есть. Но стрелять будешь ты.
- Где?
- Владек тебе скажет. На восьмом километре поворот в Голомб. Статуя и несколько деревьев. Там подождете.
- Ночь темная?
- Не очень. Но будет темнее. Под деревьями он вас не заметит.
- У Валерия есть автомат.
- Кто тебе сказал?
- Марыся.
- Ого!
- Это осложняет дело. Очень. Она будет знать, кто это сделал.
- Вот дьявол!
- Но иначе нельзя.
Анджей соскочил с кровати. Он снова почувствовал себя бодрым.
- К сожалению, я вынужден взять с собой ранец. Оставить его здесь не могу.
- Ну так бери, не помешает.
- Мешать-то он, конечно, будет… - Анджей надевал ранец. - Ну так я в последний раз спрашиваю: едешь в Варшаву? Мать очень хочет.
- А я не хочу. Скажи матери…
- Ничего я не буду ей говорить.
- Это твое дело.
- Так, так. А скажи-ка мне, как здесь очутилась Анеля? Я сделал вид, что не знаю ее. Но все же очень удивился.
- Молодец! Пани Тарговская не знает, что это наша родственница. И Владек не знает.
- А как она сюда попала?
- Увязалась, приехала следом за мной. Поступила здесь на службу. Пусть себе…
- А ты с той… с Кристиной?
- Это тоже Марыся тебе сказала?
- Тоже.
- Ну что ж. Отпираться не стану.
- Очень красивая девушка… Ну что же, пошли?
- Идем.
Прежним путем вышли на боковое крыльцо. После ярких огней в доме темнота во дворе показалась непроглядной, но вскоре глаза привыкли.
- Иди-ка сюда, - позвал Антек брата.
У ворот Владек держал двух лошадей за уздечки. Слегка звенели удила.
- Только бы не было слишком много шуму, - сказал Антоний.
- У повозки окованные колеса, греметь будет, - отозвался Владек.
Анджей впервые прислушался к его голосу. Густой голос, с отличной дикцией, голос актера. Анджей не испытывал страха, но этот голос прибавил ему бодрости.
- Стрелять, не слезая с лошади? - спросил он Владека.
- Да, так лучше, - ответил тот, - лошадь привычная, не испугается, и можно сразу удрать.
- А куда удирать?
- В сторону Пулав. К железнодорожной станции, а не в город. Я после заберу лошадь, а вы идите на вокзал. И в Варшаву. Поезда сейчас ходят нерегулярно, но дождаться можно.
- Вот только вам придется проехать неподалеку от дома.
- Пустяки, два километра. Никто не заметит.