- Товарищ Шама, когда вы должны встретиться со своей "крестьянкой"? - спросил Кнышев. - Отвечайте быстро, болтать нам некогда.
Кавалерист покраснел, перевел дух:
- Через полчаса…
- Где? - твердый взгляд Кнышева цепко держал глаза Шамы.
- В трактире у вокзала.
Ондра Голубирек, ничего не понимая, смотрел на эту сцену. Вацлав Сыхра усмехнулся, увидев испуг Шамы:
- Не вздумай злиться, если к тебе на перроне подойдут товарищи, к примеру Конядра, Танза и Петник, и пригласят твою красотку к вам в теплушку. Надо, чтоб она пошла добровольно, понял?
Кнышев коротко рассмеялся:
- С нее не убудет, мы ведь простоим в Алексикове еще целую неделю, если не дольше. Можешь идти.
- В чем дело? - спросил Голубирек, когда Шама, весь пунцовый, вышел.
Сыхра отправился искать Конядру, а Кнышев, попросив Голубирека посидеть до прихода Шамовой красотки, все ему рассказал.
- Видите, товарищ Кнышев, даже полезно, когда наши ребята трутся среди купцов и кулаков, - сказал Голубирек. - Жаль, что я не пошел с Войтой. У меня в ЧК есть знакомый.
- Не бойтесь за него, - ответил комиссар. - Порой один стоит больше двух. Понимаете меня, надеюсь? - Кнышев предложил собеседнику папиросу.
Кто-то споткнулся о ступеньки вагона, и в дверях показался Матей Конядра. За ним с беспечным, игривым выражением лица вошла Шамова "крестьянка". Она остановилась на пороге, но Петник подтолкнул ее и пропустил вперед Ганзу.
- Наши командиры хотят посидеть с вами, сегодня им нельзя в город, а женское общество им по душе, - заговорил Ганза. - О своем рыжем много не думайте, ему еще влетит от нас - ведь он давно обещал вас привести.
- Я тоже хотела поближе познакомиться с вашими командирами, - сказала женщина.
Кто-то взял ее под руку. Она оглянулась. Это был Сыхра. Он подвел ее к мягкому дивану, кивнув кавалеристам, чтобы они исчезли.
- Придете за хозяйкой через часик, а пока утешайте ее ухажера.
- Я за ней приду, товарищ командир, - ответил Конядра и вытолкнул Петника и Ганзу из вагона.
- Как вас зовут, милая? - продолжал Сыхра. - Сначала ведь надо представиться. Вот этого товарища зовут Натан, а этот франт - Ондра, Андрей. Вид его подтверждает, что все Андреи - красавцы. Меня окрестили Вацлавом. Вячеслав по-русски.
Она сложила руки, напряглась. Двух молодых, хотя они явно не дураки, она легко обведет вокруг пальца, а вот усатый со шрамом на лице и с широкими ладонями ей не нравится. Взгляд, которым он в нее впился, раздражает ее.
- Что ж вы, даже выпить не дадите?
Ондра Голубирек подал ей стакан. Выпила. Этого Ондру ей хотелось бы первым…
- Зовут меня Анфиса Андреевна, этого вам достаточно? - улыбнулась она.
Кнышев, положив руки на столик, серьезно произнес:
- Анфиса - красивое имя, а как вас звали до того, как вы появились в Алексикове? Женщины, которые влюбляются в незнакомых красноармейцев, охотно меняют имя.
Она пожала плечами. Сыхра невольно восхищался ее простой красотой, которую портил лишь упрямый подбородок.
- Зачем мне, товарищ, менять имя? Этого от меня мужчины не требуют. Вам охота узнать, откуда я и что делаю в Алексикове, так ведь? Мужа моего убили белые, и приходится мне кормиться, как смогу.
- А купец Антонов с Петроградской вас не прокормит? - спросил Сыхра.
Она медленно повернулась к нему, улыбка ее выжидательно застыла.
- В самом деле, что вы делали час назад у купца Антонова на Петроградской? - подхватил Кнышев.
- У меня с ним торговые дела, - ответила она, опуская руку к карману длинной юбки.
Тон комиссара стал язвительным:
- Советую - не шевелитесь, вам от нас не убежать. Андрей следит за каждым вашим движением, а вы не так быстры, как он, могу вам в этом поклясться хоть по-французски. Вы ведь знаете французский, Анфиса Андреевна?
Она громко рассмеялась.
- Не понимаю, что за разговоры вы ведете со мной. Вы всегда так развлекаете женщин? Бедные женщины! Вы наверняка комиссар.
- Угадали вы правильно, Анфиса Андреева, но мы не будем больше играть в загадки. Считайте, что вы арестованы. Поднимите руки да позвольте обыскать вас. Ну! - Кнышев направил на нее пистолет.
- Уберите вашу пушку, у меня нет оружия, - засмеялась Анфиса, - и позовите конвой, с солдатами мне будет лучше, чем с вами, товарищ комиссар. - И она, как бы возмущенная, стремительно встала.
Голубирек выглянул в окно. Конядра, Ганза и Петник ждали у дверей вагона. Голубирек кивнул - они явились мгновенно, Аршин Ганза взял Анфису под локоток и вывел.
- Обыщите, нет ли у ней хлопушки! - крикнул им вслед Голубирек.
Анфиса соскочила со ступенек. По соседнему пути громыхал длинный пустой состав. Аршин дернул арестованную на себя, она вырвалась, и под вагоном комиссара скользнула на другую сторону пути. Аршин - за ней. С той стороны стояли Шама с Лагошем. Когда Анфиса, озираясь, куда ей бежать, вынырнула из-под вагона, Шаыа схватил ее за руку. Она сильно оттолкнула его и, прежде чем Лагош успел задержать ее, побежала вдоль эшелона к промежутку между вагонами. Солдаты, наблюдая эту сцену из теплушек, смеялись:
- Эй, не так, не так! - крикнул Шаме один из них. - Хватай ее за волосья!
Конядра, видевший все с площадки вагона, бросился к противоположной двери, выхватил наган и выстрелил. Анфиса упала. Шама и Лагогя бежали к ней, Конядра спешил за ними.
- Попалась, сука! - закричал Шама и нагнулся схватить руку Анфисы, которой она шарила в кармане юбки, и тут увидел в ее ладони небольшой револьвер. Но раньше, чем женщина успела поднять его, над ухом Шамы треснул второй выстрел Конядры, и рука Анфисы упала. Пуля, которую она все-таки успела выпустить, просвистела мимо уха Лагоша.
Подбежали Аршин и Петник. Шама, разинув рот, глядел на Конядру - тот, как ни в чем не бывало, вложил наган в кобуру и сказал:
- Отнесите ее к комиссару!
У Кнышева был уже Войта Бартак, и с ним двое в кожаных куртках. Кавалеристы положили раненую на диван и ушли. Конядра стал у двери.
- Я не мог иначе, убежала бы, - оправдывающимся тоном проговорил он, кладя перед комиссаром небольшой револьвер.
- Мы все видели, - сказал Сыхра. - Теперь ты можешь идти. Позовем, если надо будет.
- А, Анфиса Андреевна Волчкова! А мы ищем ее вот уже полгода, - сказал один из мужчин в кожаной куртке, склоняясь над раненой. - Позвольте-ка посмотреть, что у вас там в кармане… - Он извлек два небольших листка, исписанных латинскими буквами, и шесть револьверных патронов. Листки он подал комиссару.
- Кажется, по-немецки…
- По-французски, - проворчал тот. - У меня верный глаз.
Явился фельдшер. У Анфисы были прострелены лодыжка и запястье правой руки.
- Чистые раны, скоро заживут, - сказал фельдшер.
Пока он ловко и быстро перевязывал раны, Вацлав Сыхра пытался прочесть пометки на изъятых листках.
- На одном листке написано, - сказал он наконец, - следующее: "Нападение на чехов завтра вечером. Условлено, что остальные составы будут отведены со станции. А К В Ш". На другом листке: "Книжека пристрелить в Тамбове. Квартира генерала, Харьковская, 8. А К В Ш".
Раненая зашевелилась.
- А как остальные? - спросил у Бартака Кнышев.
- Взяли всех, в том числе купца Антонова.
Бартак ушел к своим кавалеристам. Аршин так и сыпал язвительными замечаниями, главным образом по адресу Шамы, а тот молчал, сжав ладонями свою рыжую голову. Остальные обсуждали - что было бы, если бы Анфисе удалось бежать.
- Я всегда говорю: где женщина среди солдат - там измена! - воскликнул Ганза.
- К счастью, Матей стреляет метко, - сказал Петник. - Но как ты мог стрелять в женщину?
- Я не видел женщины, - ответил Конядра.
Сели пить чай. Бартак не вмешивался в их разговор. Потом Долина пошел его проводить и по дороге, спросил, что, собственно, произошло.
- Пойдем со мной к Сыхре, там все узнаешь. Придется тебе завтра перед учением созвать митинг. Надо все объяснить ребятам.